Терновый венец офицера русского флота - Александр Витальевич Лоза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сеймы рабочих организаций фактически стали органами диктатуры пролетариата в стране, но при этом, предприятия и банки не были национализированы, не были конфискованы земельные угодья и леса у землевладельцев. В феврале 1918 года в руках финской «Красной Гвардии» находился и Гельсингфорс — главная база российского Балтийского флота, все основные промышленные центры и военные заводы. Подавляющее большинство военных складов русской армии так же контролировалось финской «Красной Гвардией». Это произошло потому, что основные военные склады были сосредоточены в южной части Финляндии на побережье Финского залива. Север и большая часть центральных районов Финляндии продолжали оставаться в руках буржуазно-националистического правительства.
В этот период руководство «Красной Гвардии» придерживалось оборонительной тактики и к середине февраля 1918 года война между «красными» и «белыми» финнами приобрела позиционный характер, причем сплошной линии фронта не было: отдельные отряды «шюцкора» и «красногвардейцев» противостояли друг другу в районе населенных пунктов и на стратегических дорогах. Линия фронта установилась по городам Бьернеборг — Таммерфорс — Вильмастранд — Иматра — Раутус.
Капитан 2 ранга Г.К.Граф, о событиях февраля 1918 года в Финляндии и Гельсингфорсе вспоминал следующее:
«К концу февраля стали доходить угрожающие слухи о неудачах финских красных, о продвижении армии генерала Маннергейма и предстоящем германском десанте. На кораблях среди команд началось беспокойство и недовольство Центробалтом. По инициативе команд Минной дивизии стали собираться митинги, на которых открыто говорили о необходимости возвращения адмирала Развозова на пост командующего флотом». «Белофинны» воевали не только с «красными». Они стали совершать нападения и на небольшие воинские части русской армии, остававшиеся в Финляндии. С крупными соединениями армии и флота «белофинны» старались в вооруженные конфликты не вступать, а вот с изолированными подразделениями чинили расправу как хотели… Так, в первой декаде января 1918 года, белофинны по льду прошли к нескольким островам Аландского архипелага и обстреляли находившиеся там русские подразделения. Революционные солдаты, деморализованных и разложившихся русских частей, практически не оказывали «белофиннам» никакого сопротивления.
Мичман Садовинский понимал:
Дни русской военно-морской базы в Гельсингфорсе сочтены. Нашим войскам и флоту придется убираться из Финляндии и очень скоро. Линия фронта междуусобной гражданской войны неуклонно приближалась к южным прибрежным областям страны. Как бы гражданская война, подобная идущей сейчас в Финляндии, не вспыхнула в России, — внутренне переживал Садовинский.
До русских офицеров в Гельсингфорсе доходили слухи о создании генералом М.В.Алексеевым русской Добровольческой армии для сопротивления большевистскому режиму в России. Говорили, что еще в конце осени прошлого, 1917 года атаман А.М.Каледин не признал советской власти на Дону.
Как ни размышлял Бруно над событиями последних нескольких месяцев, он никак не мог понять логики действий большевиков: придя к власти, они первым делом приняли «Декрет о мире» и «Декрет о земле». Декреты на первый взгляд «громкие», действующие на сознание народных масс наверняка. «Декрет о мире» провозглашал выход России из войны и «мир без аннексий и контрибуций», а это означает, понимал, как военный человек, мичман Садовинский, что, несмотря на потери миллионов человеческих жизней, Россия отказывается от любых результатов победы в этой войне. Но ведь это неприемлемо как для него, кадрового офицера, так и для десятков тысяч других офицеров и огромного числа рядовых, проливавших свою кровь за победу России.
Получается, что этим декретом большевики сами создавали себе противников из своих же вооруженных солдат и офицеров, из своего же народа. Теперь, «Декрет о земле», — рассуждал дальше Бруно. — Декрет предусматривал «полную национализацию» всей земли в России. Но ведь это полный абсурд! В России землей уже владели десятки миллионов людей. Кто огромным имением, кто землей, которую сам и обрабатывал, а кто большим или меньшим участком для дома или дачи. И все они являлись собственниками этой земли и теперь этим декретом лишились своей законной собственности. Таким образом,
«Декрет о земле» вынуждал собственников земли браться за оружие и с этим оружием в руках бороться с теми, кто эту землю у них отнимал. То есть, этим декретом большевики сами создавали себе противников из своих же граждан. Неужели большевики готовы и хотят бороться со своим народом? — не укладывалось в голове Садовинского. — А эти декреты: об упразднении сословий, об отмене званий, орденов и знаков отличия, — вспоминал Бруно, — об отделении церкви от государства и отделении школы от церкви. Все эти скороспелые декреты также породили миллионы противников большевиков среди российского народа. Ведь это прямой путь к вооруженному противостоянию людей внутри страны. Неужели большевики сознательно подталкивают и навязывают стране Гражданскую войну? — содрогнулось сердце Бруно. Это же смертельно губительно для ослабевшей, разоренной и уставшей от мировой войны и революций России.
Конечно, мичман Российского императорского флота Б.-С.А.Садовинский, воевавший с врагом, и не интересовавшийся политикой, понятия не имел, что еще в 1915 году, в разгар тяжелейшей войны России с Германией, большевик В.И.Ульянов (Ленин) выступил с программной статьей: «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую» Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.49. М.: Политиздат. 1954. стр. 14).
Этот призыв о неизбежности, желательности и полезности для России гражданской войны, произносился большевиками открыто множество раз. Этот ленинский лозунг восприняли миллионы вооруженных солдат, бежавших с развалившегося фронта, солдат тыловых гарнизонов и матросов флота. В стране, наводненной оружием и людьми, привыкшими убивать, в которой после гибели в Мировой войне миллионов людей, ценность отдельной человеческой жизни стала равной «нулю», большевики способствовали превращению разгоравшегося революционного пожара в невиданную прежде Гражданскую войну, приведшую к расколу нации и истреблению целых сословий и слоев населения.
Бруно Садовинский презирал большевиков за их призывы к поражению России в войне с Германией. В его понимании, это было изменой и предательством высшей пробы. Он тяжело переживал полный развал флота, к чему приложили руки и большевики. Но он чувствовал, что начинает ненавидеть большевиков. Ненавидеть яростно — за их стремление превратить империалистическую войну в гражданскую бойню. Развязать войну брата против брата, отца против сына, войну против своего же народа, против того, что всегда было дорого и свято для него. И эта ненависть — ненависть, медленно рождавшаяся и долго томившаяся в глубине его души, требовала действий…
Зима на Балтике выдалась суровой. Финский залив лежал под сплошным слоем льда, достигавшем толщины 70–75 см, а местами и более. Из газет на флоте стало известно, что 11 февраля 1918 года советская делегация прервала мирные переговоры с Германией.
17
