О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

Разумеется, в этом нет ничего нового. Пансионы продолжают следовать традициям предыдущих веков, в особенности поддерживая навязчивую идею относительно неприличия наготы. Графиня д’Агу провела в пансионе всего один год, приблизительно в 1820 году. И больше всего там ее поразили условия гигиены. «Идея непристойности для монашек связана с человеческим телом: нужно отводить от него глаза и отвлекать мысли настолько, насколько это позволяет слабость нашей падшей натуры», — пишет она в книге «Мемуары, воспоминания и дневники». Ванну девочки принимают только по медицинским показаниям, в случае болезни. Утром у них есть всего десять минут на то, чтобы умыться, причесаться и почистить зубы.

И, как следствие, правила приличия, внедренные в сознание в самом раннем возрасте, глубоко усваиваются на психическом уровне и смешиваются со стыдливостью до такой степени, что девушка прячет свою наготу, уже не думая, что на нее смотрит Бог или ангелы. Встав с кровати, «мы спешим покрыться со всей скромностью, потому что законы приличия нужно соблюдать не только перед другими — надо вести себя подобающим образом и наедине с собой». В христианских книгах еще можно встретить ссылку на взгляд со стороны в качестве оправдания стыдливости: если мы хотим научить детей, чтобы, оставаясь одни, они не совершали того, чего «они не осмеливаются делать в присутствии своих родителей», достаточно напомнить им, что Бог присутствует повсюду. Так пишет аббат Жозеф Гумо в «Руководстве для исповедников» (1854). Но этот старый совет классических правил приличия чаще всего уже не используется: светская мораль усвоила нормы стыдливости.

Такая личная стыдливость, для проявления которой не нужен взгляд другого человека, может похвастаться примерами из прошлого, но к концу XVIII века можно, скорее, говорить об их исключительности. Так, святой Иероним, считая, что девушки должны краснеть от созерцания своей собственной наготы, видит единственное решение проблемы в том, чтобы запретить им купаться. Но когда в 1750 году в своих мемуарах мадам д’Эпине признается, что испытывает чувство стыдливости даже в отсутствие посторонних, ей тут же возражают завсегдатаи «Общества края скамейки», и она больше не участвует в дискуссии по этому вопросу. Во второй половине XVIII века испытывать неловкость перед своим собственным взглядом явно представляется нелепым проявлением стыдливости.

Но все меняется уже в XIX веке, причем до такой степени, что гигиена вынуждена бороться со слишком хорошим воспитанием! Мадам Сельнар в 1833-м пишет, что из-за своей стыдливости дамы, выходя из ванны, испытывают «невольное смущение», когда им нужно вытереть самые сокровенные части их тела. «Если это необходимо, закройте глаза и не открывайте их до тех пор, пока не закончите эту операцию», — советует она в своем «Руководстве для женщин». Что это; проявление естественной стыдливости или чрезмерное соблюдение правил приличия как результат слишком строгого воспитания? Отныне женщина боится своего собственного взгляда. Все поменялось местами: если святой Иероним пытался научить стыдливости девушек, не знающих этого чувства, то в XIX веке мадам Сельнар, обращаясь к девушкам своего времени, которые живут с этим чувством постоянно, старается смягчить его чрезмерные проявления.

В эпоху, когда стыдливость прочно связывается с сексуальностью, можно поставить вопрос: не является ли причиной проявления личной стыдливости навязчивая идея мастурбации, которая владела сознанием людей в ту пору? Долгое время на женскую стыдливость рассчитывали как на фактор, сдерживающий мужскую сексуальность. Отныне эта добродетель должна препятствовать собственному эротизму, в первую очередь женскому. В ту же самую эпоху в Гражданском кодексе Наполеона впервые появляется закон о развратных действиях. Речь в нем действительно идет о личной стыдливости, так как правонарушение считается совершенным, даже если оно происходит в темноте и без свидетелей, но в общественном месте или месте, доступном для публики. И закон подразумевает оскорбление по отношению к чувству стыдливости абстрактного человека, а не отсутствующего наблюдателя. Медицина, законодательство, учебники в XIX веке — все сходятся во мнении, что нет необходимости упоминать взгляд другого человека.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что XIX век снова верит в естественную стыдливость женщин, ведь для ее проявления не нужен взгляд постороннего. Мы видим, как в эпоху, очарованную Средневековьем, вновь появляется уже набившая оскомину теологическая стыдливость, которая тем не менее включает в себя современные концепции. «Несмотря на все логические уловки, высказываемые против врожденной стыдливости, природа вкладывает ее в сердце женщин, желая, чтобы чело юной девушки окрашивалось в пунцовый цвет, когда ее невинные прелести застают врасплох». Почему же необходимо разделять мужчин и женщин в банях? «Это мера правоохранительного характера на тот случай, если стыдливости недостаточно и людям, у которых эта добродетель отсутствует, вменяется в обязанность соблюдать приличия». Таким образом, возвращение понятия естественной стыдливости — это следствие отныне установленного различия между приличием и стыдливостью. Но оно соответствует средневековой концепции «истинной стыдливости Евы», свидетельствующей о потере первоначальной невинности. В обществе к тому же существует иерархия морали: девочки из хорошей семьи сохраняют эту первоначальную чистоту. Таким образом, соблюдение норм приличия позволяет распространить среди народа, лишенного стыдливости, достижения в области гигиены, а правоохранительные органы это обеспечивают.

Возрождение христианских концепций не всегда носит столь чрезмерный характер, оно придает стыдливости духовное измерение и порывает с сексуализацией общества, о распространении которой начиная с конца XVIII века свидетельствует многое. Сен-Марк Жирарден — журналист, депутат и член Французской академии — в своей работе «Жан-Жак Руссо, его жизнь и творчество» (1855) упрекает Руссо за то, что тот исследовал проблему стыдливости лишь с физической точки зрения. Согласно Жирардену, стыдливость — это не только естественный инстинкт, но еще и свойство души (духовная стыдливость), естественное для женщин, и особенность этого свойства в том, что его можно потерять или воспитать (христианская стыдливость). «Стыдливость тела — это признак и результат стыдливости души»: именно душа внушает телу делать то, что она чувствует правильным. Если лишить женщину этой духовной стыдливости, рассматривая ее лишь в природном состоянии, то она может потерять свое равенство по отношению к мужчине: «Действительно, именно душа является тем, что делает женщину равной мужчине, ведь телом она уступает ему, потому что она слабее». Это сомнительное утешение для женщины — видеть, что ей приписывается физическая слабость, возведенная в духовное качество. Стыдливость выступает здесь «как узда против нее самой».

Вывод, к которому приходит Жирарден, более сложен, однако его рассуждения идентичны медико-юридическим: малообразованные девушки могут потерять приличие, внушаемое воспитанием (христианскую стыдливость). Но это не затрагивает естественную стыдливость (духовную стыдливость), результатом которой является стыдливость физическая (именно ее принимали во внимание Руссо и медицина). Если