Дежурный после полуночи - Алексей Шаронов

Ребёнок смущённо заулыбался:

– Я там даже подпись в углу сделал, чтобы все знали, кто нарисовал! Пожалуйста, выздоравливайте, доктор Николай!

– Спа… – на сей раз в горле не просто встал ком, а, скорее, кто-то перевернул товарный состав. Мужчина шмыгнул носом и уставился в светлые, полные жизни детские глаза. – Спасибо, Лёша.

– Всё, подарил? Доволен? – раздался голос подошедшей Маши, то и дело поглядывающей на оставленных в углу детей, норовящих при первой возможности разбрестись по бараку. – Теперь назад к остальным, доктору нужно отдохнуть!

– Ты присматриваешь за ними? – Николай оглядел наклонившуюся к мальчику дочь Бориса. От юной девушки, ещё недавно бывшей эталоном беззаботности, теперь исходила неподдельная ответственность и зрелость.

– Да, кто-то же должен, пока остальные работают. А то от них хоть на секунду отвернёшься – сразу то гулять пытаются сбежать, то к соседям пристают! – Маша кивнула на расположившуюся поодаль многочисленную семью иностранцев. – Папа тут, кстати, чуть ли не с бубном скакал, пока вы спали. Лучше бы вам полностью выздороветь, иначе он ведь не успокоится! Так что поправляйтесь!

Николай опустил глаза. Девушка взяла Лёшу за руку и направилась к остальной детворе, приговаривая:

– В следующий раз – дождись, когда взрослые закончат разговор, а потом уже встревай.

– Но я не отвлекал. Они уже не говорили! – донёсся возмущённый аргумент насупившегося мальчишки напоследок.

Проводив отошедших взглядом, Петя раздосадовано опустился рядом и пробормотал:

– Жалко его…

Николай, ещё раз проведя внезапно задрожавшими пальцами по подарку, хмуро покосился на товарища. Убедившись, что дети сидят достаточно далеко, Петя наклонился поближе и перешёл на совсем тихий тембр:

– Родители Лёши отстали. Он знает, но лишний раз напоминать не стоит. Только сегодня плакать прекратил.

– В смысле, отстали?! – впервые за весь разговор Николай ощутил полноценную однозначную эмоцию – отчаяние.

– И не только они, – не останавливаясь, продолжил товарищ рассказывать то, что, по-видимому, не хотел говорить в числе первых новостей. – Дорога от блокпоста досюда была не из простых, Коля. Добрались не все. По крайней мере, не все вместе.

– Кто ещё?

– Валера. Лариса. И… И Люба.

– Люба?! – чуть ли не вскрикнул Николай, вскочив на ноги. Колени отозвались слабостью, но всё же удержали исхудавшее тело.

Петя изо всех сил замотал руками, жестами прося говорить тише:

– Во время погрузки на поезда началась лютая суматоха. Самая адская толкучка, что я видел в жизни, Коля. Когда открывались двери, даже солдаты не могли особо сдержать напор – толпа просто вваливалась внутрь, а буквально через минуту состав переполнялся и тут же отъезжал от станции. Когда подошла наша очередь, мы держались в сцепке за руки. Нам пришлось развязать общую верёвку, чтобы если кто-то не успел залезть – его не утянуло на рельсы, под колёса. Тебя Стёпа затащил первым, дальше пошли семьи, – Петя прервался и слегка нахмурился, хватаясь за бок, но быстро отвёл руку и продолжил: – Когда половина наших уже погрузилась и помогала остальным – через те же двери начали влезать ещё несколько групп. Родителей Лёши оттеснили, а его самого едва успела схватить Ната. Не знаю, помнишь ли ты, но Люба в последний день была совсем плоха, еле ноги волочила, а тут как подорвалась. За ними в толпу нырнула, видимо, ухватить хотела, но… Сама затерялась. А поезд должен был вот-вот отъезжать. Остатки наших сумели втиснуться в последние секунды, а то, что ещё и Валера с Ларисой пропали, мы заметили уже, только когда отъехали.

Петя закончил рассказ и, не зная, что добавить, оглядел казарму. Солнце опускалось к горизонту, и в помещении становилось всё темнее.

– Их кто-нибудь пытается найти? – вновь утратив какие-либо эмоции, тихо пробормотал Николай, не отрывая взгляда от покрытой неровностями и зазубринами стены.

– Конечно, их ищут! Думаешь, почему я за тобой тут слежу, а не Ната?! – восприняв упрёк на свой счёт, вскрикнул Петя. – Она уже два дня носится между станцией и регистрацией новеньких. Пытается Любу разыскать. Думает, что та в одном из следующих составов доехала. Круглые сутки там, даже поспать и поесть не приходит. Лиза вчера ей помогала и еду относила, сегодня, как остальные вернутся – я пойду.

– Это все новости?

– Ну, почти… Ещё Кирилл свалил, – небрежно бросил товарищ, будто одно только произнесённое имя вызывало презрение. – Стоило нам сюда добраться – взял свои вещи и попытался уйти. Стёпа его отпускать отказался, и они прям сцепились. Малой ему заехал будь здоров, неясно откуда силы вообще нашёл. Вечером сам увидишь. Ну Стёпа упал, а Кирилл ушёл. Никто больше его останавливать не стал, пусть катится, раз с нами так хреново. Через пару часов его у штаба местных добровольцев видели. Они тут вроде неофициальных отрядов порядка под крылом у военных. В группы сбиваются, ловят торговцев порошком и оружием. Иногда обносят тех, кто им просто не нравится. Скорее, даже на банды больше походят, чем на охрану. Мама анархия во всей красе, короче.

– Ожидаемо, – тихо проговорил Николай и только сейчас осознал, что до сих пор сжимает в руках подаренный рисунок. Оглядевшись в поисках рюкзака, мужчина на мгновение задержал взор на стоящих неподалёку от его спального места остатках свечей и восковых лужах.

– Это Айрат притащил – молился за тебя, – заметив замешательство товарища, пояснил Петя.

Николай промолчал и подтянул к себе лежащий неподалёку родной пыльный рюкзак. Открыв багаж, мужчина нахмурился и провёл пальцами по спрятанному внутри нетронутому пистолету:

– Они его не отобрали?

– Никто тебя не обыскивал. К тому моменту, как вы вернулись – народу стало столько, что чуть ворота не снесли. Да к тому же ты так походил на труп, что тебя даже вне очереди пропустили, – Петя холодно скользнул взглядом по выпирающему из отделения оружию. – Здесь, кстати, постоянно стреляют. Так что лучше спрячь его, куда подальше. Если на виду таскать будешь – могут счесть за угрозу и вальнуть на месте.

Николай кивнул, нащупал в рюкзаке знакомый корешок тетради и, потянув, достал потрёпанный дневник. Быстро пробежавшись по последним, написанным почти две недели назад строкам и засохшим мазкам собственной крови, мужчина вложил рисунок между страниц и убрал записи обратно, торопливо застёгивая молнию.

– Куда ты собрался-то? – нахмурился Петя, глядя, как Николай просовывает конечности в растянутые лямки.

– Я говорил – мне нужно отойти.

Пальцы уже повернули колёсико на капельнице и потянулись вытащить из вены катетер, как вдруг на запястье с силой сомкнулась ладонь товарища.

– Слушай, Стёпа просил тебя никуда не выпускать. Говорил, что ты после пробуждения можешь не в себе быть.

Игнорируя