Разорванный круг - Владимир Федорович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валерка с мрачной сосредоточенностью резал и отправлял в рот жесткие кусочки шашлыка. Изредка он вскидывал глаза на Брянцева и, встречая ответный взгляд, опускал их. Чувствовалось, что мальчуган хочет, но не решается заговорить о чем-то весьма его беспокоящем. Скорее всего, его угнетало фальшивое положение матери, но как заговорить об этом, с какого конца подступиться, не знал он, не ведал.
Алексею Алексеевичу стало жаль Валерку.
— Если быть совсем откровенным, — заговорил он, стараясь ослабить возникшую напряженность, — то, скорее всего, после школы, Валерик, тебе придется пойти на шинный завод, потому что мы втроем — мама, ты и я — будем искать себе пристанище там, где есть шинный завод. И еще одно уясни себе: если ты станешь шинником, каких неоценимых советчиков приобретешь в нашем лице! Но навязывать тебе…
— А это… у вас с мамой уже решено?.. Вы… — Валерка запнулся, внезапно придя в смятение.
— Да, конечно, — просто, без нажима, без аффектации, сказал Алексей Алексеевич и заметил, как у Валерки вдруг повлажнели глаза.
Чтобы не смущать растрогавшегося мальчугана, отвернулся, стал смотреть на реку.
По-вечернему длинные тени от деревьев прикрыли воду, сделали ее синей и холодной. А с той стороны, где река простреливалась солнечными лучами, вода горела, и странно и тревожно было видеть, как парусные шлюпки невредимо скользили по пламенеющей ее поверхности.
ГЛАВА 28
После размеренной, от звонка до звонка, работы в институте с давно знакомыми людьми Ракитиной радостна была непривычная обстановка испытаний.
Лаборатория приютилась во дворе базы бытового обслуживания Крымоблавтотреста на окраине Симферополя, и в ней с утра до вечера стояла толчея. Сдача машин напрокат проходила мирно, а возвращение неизменно сопровождалось пререканиями и даже скандалами. Сдающему машину приписывали такое количество повреждений, какое не мог бы сделать даже неопытный автомобилист. Кто прав, кто виноват — разобраться было трудно. Возможно, «арендатор» не замечал повреждений, а скорее всего, работники базы «не заметили» их при сдаче.
В лаборатории народ подобрался озорной, веселый, и, хотя сотрудники были моложе Лели, она чувствовала и вела себя с ними, как со сверстниками. Здесь все называли друг друга по именам, и Леля откликалась на имя без отчества, нисколько не обижаясь, даже с удовольствием. Ходила она в комбинезоне, который ладно сидел на ее стройной фигуре и очень молодил.
Обязанности у нее достаточно хлопотливые — изучать поведение шин с помощью изотопов и следить за тем, чтобы не нарушались правила испытаний. В ее ведении три колонны грузовых автомашин. Одна ходит на Мелитополь, другая — на Судак, третья — по кольцу через Ялту и Севастополь. Самая беспокойная — мелитопольская. Эта колонна испытывает облученные шины, а их приходится замерять на износ изотопным способом дважды в день. В лаборатории беспрерывно щелкают счетчики — инженеры совершенствуют новый метод определения износостойкости, и как только закончат эту работу, гонять машины до полного износа протектора не придется — достаточно будет пробега в шесть тысяч километров.
Ракитина неизменно присутствует при введении изотопов в шину. Ей нравится наблюдать, как Писаренко, надев белый халат и специальные резиновые перчатки, вооружается шприцем и бережно, словно перед ним живое существо, делает укол под наружный слой протектора, вводя изотопы. Писаренко заметно важничает, проводя эту операцию, и, хотя она элементарно проста и безопасна, никому ее не передоверяет.
Как ни ответственны испытания в целом, Ракитина уделяет наибольшее внимание колонне, которая ходит по кольцу и которую прозвали «Приморской». В колонне пять машин, на четырех из них шины, содержащие антистаритель ИРИС-1, и на одной, для сравнения, обычные серийные. Все шины подвергались светопогодному старению на крыше в течение двух лет. За этой колонной она следит с явным пристрастием и придирчивостью своей удивляет не только шоферов, но и инженеров.
— Ничего странного тут нет. Говорят, что ИРИС-1 предохраняет от старения не только шины, но и людей, — отшучивается Ракитина, когда это удивление высказывается вслух. — Кому-кому, а мне пора об этом подумать.
К великому удовольствию начальника колонны, она нет-нет да и едет вместо него сама. Местные шоферы — народ особый. Почти все — лихачи, за ними только смотри и смотри. Они без зазрения совести и искупаться в море позволяют себе, и даже позагорать, а потом наверстывают время — гонят машины с непозволительной скоростью. Правда, на пути от Ялты до Севастополя не разгонишься, дорога — как серпантин, не лучше той, что еще не так давно соединяла Алушту с Ялтой. Но от Севастополя им удержу нет.
Первый рейс с новым контролером шоферы провели по всем правилам, а на втором уже не выдержали, показали себя во всей красе. Сначала две машины оторвались и ушли вперед, потом еще одна. Ракитина прибыла на базу с двумя машинами позже всех.
Так она установила, что начальник колонны успел разбаловать шоферов, а при нарушении режима испытания объективной картины износа не выявишь. Пришлось отстранить от испытательных пробегов двух шоферов и затребовать на роль начальника колонны опытного шофера-испытателя из Сибирска. Но и после этих крутых мер она не ослабила наблюдения за колонной, учтя тот факт, что руководители быстро сживаются со своими подчиненными и начинают делать им всяческие поблажки. Нет-нет и выезжала она на трассу и терпеливо ждала, пока появятся машины, или, как опытный контролер, в самых разных и неожиданных местах устраивала засады. То сразу за перевалом, когда сам уклон располагал к повышенной скорости, то за Севастополем, а иногда на последнем этапе пути, в нескольких километрах от Симферополя. Поймав однажды шоферов на превышенной скорости, остановила колонну, высадила начальника и повела машины сама.
Перестроила она и порядок колонны. Раньше начальник колонны ехал на задней машине, что давало возможность передним отрываться и превышать дозволенную скорость, а теперь машина с начальником шла первой и обгонять ее не разрешалось.
Так жесткий порядок был наведен, и охотников потерять работу, на которой ежедневно перевыполнялся план и которая сулила премии, больше не находилось.
Над Ракитиной, бывало, подтрунивали:
— Вы что, агентом сибирского завода работаете? Почему вы так пристрастно следите за этими машинами? На линии Симферополь — Судак вас не видят, а на кольцевой проявляете особую бдительность.
— Эти шины у нас пасынки, — обычно отвечала Ракитина. — К тому же испытываются они в последний раз, и судьба их связана с судьбой людей.
Но каким бы напряженным ни был день, он все же заканчивался, наступал вечер. Куда его деть? Сидеть в номере, читать газеты — не
