История Саудовской Аравии - Алексей Михайлович Васильев

class="p1">Хотя хаильский эмир правил большой территорией почти независимо, он никогда не порывал с Фейсалом и его сыном Абдаллахом, а напротив, оказывал им активную военную поддержку. Смерть Таляля предоставила возможность пересмотреть взаимоотношения между правителями Хаиля и Эр-Рияда, особенно когда год спустя умер старый, но влиятельный дядя Таляля Убайд ибн Али. Он был сторонником сотрудничества с домом Саудидов. У. Пэлгрев описывал его как фанатика26. В глазах Энн Блант это был «главный герой шаммарской традиции», мужественный, щедрый и гостеприимный27. Ч. Доути также высоко оценивал Убайда как военачальника и поэта, касыды которого передавались из уст в уста28.

Если Таляль не распространял свою экспансию на юг, где лежали владения его сюзерена, то не отказывался от попыток продвинуться на север или запад. Он установил контроль над Хайбаром и Таймой, лежащими на севере от Медины. Хотя Таляль вел себя достаточно независимо, сомнительно, мог ли он собрать достаточно сильное войско, чтобы бросить вызов своему сюзерену. Во всяком случае, по оценке У. Пэлгрева, в 1862 г. Фейсал мог выставить втрое больше бойцов, чем Таляль29.

Шаммарский эмир отличался религиозной терпимостью, разрешал шиитам и евреям жить и торговать в Хайле, собирая с них немалые налоги30. «Торговцы из Басры, Мешхед-Али и Васита, лавочники из Медины и даже из Йемена, привлеченные соблазнительными предложениями, обосновались на новом хаильском базаре. Некоторым из них Таляль дал казенные подряды, в равной степени выгодные и ему, и им. Другим он дал привилегии и льготы и всем оказывал поддержку и покровительство»31, – писал У. Пэлгрев. На средства, поступавшие в казну от набегов, паломничества и торговли, Таляль завершил строительство дворца-замка Барзан и обнес столицу семиметровой стеной, построил рыночный квартал, большую пятничную мечеть и много общественных колодцев32.

Но если религия не была главной цементирующей силой в Джебель-Шаммаре, то эту роль играла племенная солидарность. Даже оседлые в Хайле и других городах считали себя прежде всего шаммарами, а «единобожниками» во вторую очередь. В ряд оазисов шаммарский эмир не назначал губернаторов, а утверждал местных вождей на их постах. Кочевники в эмирате Джебель-Шаммар играли большую роль, чем в Риядском эмирате. Но преобладание одного племени, обеспечивая устойчивость власти на ограниченной территории, было препятствием для расширения Джебель-Шаммара, так как вызывало ревность других могущественных племен.

Таляль платил Фейсалу и Абдаллаху дань лошадьми, долю налога, накладываемого в Хайле на персидских паломников, и долю добычи. Однако влияние Эр-Рияда в Центральной Аравии падало, а зелено-красный флаг эмирата Джебель-Шаммара поднимался все выше. Валлин справедливо писал еще во времена Абдаллаха Ааль Рашида: «Я считаю шаммаров безусловно одним из самых энергичных племен в настоящее время в Аравии. И их власть и влияние с каждым годом распространяются все больше на их соседей»33.

Талялю наследовал его брат Митаб. Через десять месяцев он был убит на заседании своего маджлиса старшим сыном Таляля Бандаром, который стал эмиром. Но у него появился опасный соперник – его дядя Мухаммед ибн Абдаллах Ааль Рашид – третий сын основателя династии. Бандар предоставил ему прибыльную и почетную должность главы каравана паломников34. Их договоренность соблюдалась несколько лет вплоть до 1872 г., когда Мухаммед убил Бандара. Зная, что его ожидает кровная месть, новый эмир стал преследовать пятерых братьев Бандара и расправился с четырьмя из них. Пятый – мальчик по имени Наиф – уцелел. Джебель-Шаммар признал нового эмира. Хотя его правление началось с кровавой расправы со своими соперниками, тем не менее оно открыло период процветания и сильной власти в княжестве35. Г. Филби писал, что «никогда правительство не было столь эффективным, как при нем»36.

Наиболее важным источником по истории Рашидидов со времени смерти Таляля до захвата власти Мухаммедом служит хроника Дари ибн Рашида, обильно используемая Р Уайндером в его истории второго государства Саудидов.

В тот период эмират Рашидидов не выходил за пределы собственно Джебель-Шаммара и ближайших к нему оазисов – Хайбара, Таймы и Джауфа. Путешественники определяли численность подвластного Хаилю населения в конце XIX в. (до присоединения Неджда) в 20–50 тыс. оседлых и примерно такое же количество кочевников. По другим данным, бедуинов могло быть и вдвое больше37.

Правитель Джебель-Шаммара носил титул «эмир» или «шейх шейхов», то есть оставался главой объединения шаммарских племен, на которые опирался38. Рашидиды правили через родственников и личных с луг-дружинников. В условиях почти непрерывной борьбы, не доверяя родственникам, эмир все больше опирался на дружину и египетских и турецких наемников. По данным Валлина, эмирская дружина насчитывала около 200 человек39, путешественники 60-80-х гг. XIX в. называют цифру 500–600. Из них 20 самых надежных составляли личную охрану эмира, около 200 оставались в Хайле, остальные сопровождали торговцев и паломников, отряды сборщиков податей и поочередно несли гарнизонную службу в присоединенных областях эмирата.

В числе дружинников правителя были простые воины и «мужи (раджа-иль) шейха шейхов». Этот термин применялся к верхушке дружины, а также к придворным чинам и вообще к людям, облеченным особым доверием эмира. Многие из них вышли из абдов. «Мужи» эмира были старшими чиновниками и военачальниками, служителями дворца и правителями его владений40. С развитием эмирата они же возглавили различные звенья государственного управления. С 70-80-х гг. XIX в. среди наиболее влиятельных лиц в эмирате путешественники упоминали заведующего гостевыми помещениями дворца, главного казначея, главного писца, знаменосца и, наконец, джалиса – нечто вроде мажордома и одновременно главного советника, везира Рашидидов41.

Эмиры Джебель-Шаммара придерживались традиций широкого гостеприимства, символом которого был массивный медный котел, с трудом поднимавшийся четырьмя сильными мужчинами. В 80-х гг. XIX в. во дворце ежедневно гостило и кормилось 150–200 человек, а при проходе больших караванов – до 800-1000 человек42.

Вместе с развитием государственности все шире применялся шариат в ущерб обычному праву, что отмечалось путешественниками43. В числе наказаний были: отсечение рук и конфискация имущества за мятеж против эмира; тюремное заключение за воровство и отказ от уплаты закята; битье палками за нанесение ударов и ран; имущественные штрафы44. Тюрьмой служила старая резиденция Рашидидов, однако еще в 60-х гг. XIX в. почетные узники и заложники содержались в гостевом помещении нового дворца45.

Структура местного управления, как и в государстве Саудидов, зависела от степени подчинения провинций эмиру: на местах были прямые наместники Хаиля, но чаще – представители местной знати. Всеми кочевыми племенами по-прежнему управляли шейхи. В их внутренние дела Рашидиды почти не вмешивались46.

Учитывая ненадежность бедуинского ополчения, Рашидиды все больше опирались на горожан и жителей оазисов и гвардию абдов. Максимальная численность джебель-шаммарского войска в 60-х гг.