Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эван не понимал её, но признался, вспоминая стелу у Серой долины:
— У меня есть такое место. Я знаю… Я верю, что там все живы. Я прихожу туда и пытаюсь понять, пытаюсь услышать, пытаюсь поговорить.
Лоа вздохнула, озадачивая Эвана:
— Значит, еще не все потеряно. Не бойся — я не буду больше шутить. И иди спать. Полин слишком впечатлительная для мстительного призрака, убившего не одну сотню людей.
Эван молча пошел прочь. Что-то он понял в Ноа, что-то совсем нет, но время есть. Они найдут общий язык. Только было страшно представить, что испытала маленькая Ноа в мешке Тонтона-макута. Что-то, что превратило её в демона. Этот ужас не стереть из её памяти, это останется с ней навсегда, омрачая существование, и как облегчить её боль, он пока не знал.
Он зашел в погруженную во тьму спальню, заметил спящую Вик, прижимавшую к себе Полин и вздохнул, направляясь в уборную и там переодеваясь в пижаму. У него была своя маленькая семья, и кажется, скоро она станет чуть больше. Призрак, лоа, так ли это важно, когда это всего лишь напуганный ребенок, попавший в неприятности? Вик его точно поймет. Он лег с другой стороны от Полин, тоже обнимая её.
Глава 27 День четвертый. Недобрый день у некоторых
Улицу за улицей, проулок за проулком, тупики, крыши, канализационные люки, дома — где пускали. Чаще, конечно, не пускали — констеблей здесь не любили. Поиски Лео все дальше и дальше отходили от площади Воротничков, как расходятся прочь круги по воде от брошенного камня. Проверялось все — больницы, ночлежки, морги, дома старых знакомых и недругов Лео, вокзалы, железнодорожный тоннель, катакомбы, любая щель, куда мог забиться Лео. Забился он так капитально, что Брок под утро, протирая сонные глаза, куда как песка насыпали, констатировал: доверия Лео он так и не добился, не подобрал к нему ключик, не смог убедить, что Лео дорог ему, что Лео не тупица и не вор, а гордость Особого отдела.
Еще во тьме со звоном колокола, призывающего на утреннюю службу в храм, началось бурление на улицах — бездомные просыпались, собирались и отправлялись, тяжко шаркая разношенными ботинками на работу: заводы, фабрики, лавки, а кое-кто просто попрошайничать.
Брок посмотрел на наручные часы — начинался восьмой час. А Лео так и не был найден. Скоро придется бросить поиски на Алистера, возвращаясь в Управление. Грег, наверняка, будет зол, что от него утаили и нападение Шутника на Лео и его поиски, только Брок себя виноватым не чувствовал — брачная ночь бывает раз в жизни, особенно такая, когда каждый час новобрачной может стать последним. Он с трудом прогнал плохие мысли прочь — Лиз сильная, она справится. Да и случись что, Грег не стал бы скрывать, уже бы сообщил.
Алистер, в паре с которым Брок обходил улицу за улицей, ткнул пальцем в ушедший в землю дом:
— Тут проживает Идо — нерисса, заявившая о пропаже Джона Форда, нашего Игрек-3. Содержит приют — её девочки вчера были на празднике.
Брок нахмурился:
— У неё одни девочки?
Алистер пожал плечами:
— Вроде мальчик еще есть. Подозреваю, что девочек она готовит для продажи… Ты к Идо, я пойду дальше.
Брок выгнул бровь — принял к сведению:
— Я, может, чуть задержусь. Поговорю с девочками — вдруг они видели что-то.
Алистер, направлявшийся в следующий дом, резко развернулся:
— Я с тобой.
— Как скажешь. — Интуиции Алистера, внезапно сменившего планы, он доверял. В конце концов райончик тут тот еще — сунут в печень перо только за форму на плечах и спокойно пойдут дальше.
Брок широко зевнул, жалея, что до согревающего кофе он доберется еще нескоро. Сейчас бы еще чего-нибудь поесть и хоть на чуть-чуть присесть, вытягивая усталые ноги. Только пока не до этого. Он проверил эфиром Викторию — та уже встала и собиралась на службу, вот же неугомонная. Но хоть плечо у неё не болело.
Светало. Брок тяжело спустился вниз по стертым, грязным ступенькам. Он уже собрался постучать — дверного колокольчика тут не было, — как за дверью раздался громкий, недовольный женский голос.
— Куда это вы, молодой человек, собрались? — наверное, это и была Идо.
Ей что-то неразборчиво ответил ребенок — судя по высокому голосу, совсем мелкий мальчишка.
Нерисса Идо вновь принялась выговаривать — строго и непреклонно, заставляя Брока вытягиваться, вспоминая своего гувернера:
— Молодой человек, я уже не раз говорила: тут другие правила. Ты должен слушаться меня, иначе плохо закончишь. Поверь, я знаю, что говорю.
Алистер напрягся на последних словах. Брок понимал его — это была неприкрытая угроза, хоть и прозвучавшая из женских уст. Он знал, что женщины бывают невероятно жестоки, не уступая ни в чем мужчинам.
Мальчишка запальчиво крикнул:
— А я все равно пойду! Я взрослый! Я сам знаю, что мне лучше!
Нерисса Идо звонко сказала:
— Тогда я буду вынуждена обратиться в полицию. Ты хочешь…
Брок не стал дожидаться, чем закончатся её угрозы: он громко стукнул в дверь, а потом резко открыл её при помощи эфира — кажется, мальчишку пора было спасать:
— Доброе утро, нер и нерисса!
Он вошел в освещенную масляной лампой залу, па́хнувшую теплом и запахами еды, давая место Алистеру, и замер, осматриваясь и ничего не понимая.
Прямо перед ним стоял мальчишка лет семи, одетый тепло: пальто, шорты, чулки, словно он был девицей — местные мальчишки привыкли к холодам и носили лишь гольфы. На его ногах были огромные, разношенные, но еще добротные ботинки. В закутке за печкой застыли, настороженно рассматривая их с Алистером, несколько девиц того самого неприятного возраста, когда без документов не поймешь: есть им по восемнадцать или еще нет. Брок сказал бы, что им было где-то от тринадцати-четырнадцати и выше, хотя он мог и ошибаться. Они оставили свои занятия по уборке и мытью посуды. Из узких рукавов чистых, утренних платьев показались кончики ножей с двухсторонней заточкой. К сожалению, большую половину обитательниц дома Брок хорошо знал.
По центру залы замерла сама нерисса Идо, прекрасная в своем возмущении. Брок снова заметил, что темные, выраженные брови
