Врата. За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

И остановился.

Послышалось? Или на самом деле смех, возгласы откуда-то?

Он отбросил фруктоягоду и застыл. Все чувства его были напряжены. Звук не повторился. Но что-то есть — запах, очень слабый, приятный и совершенно незнакомый. Похоже на запах одежды, которую он нашел и носил с собой много дней, пока не рассеялись последние остатки запаха. Тогда он положил одежду на место, туда, где нашел.

Может, эта женщина, вернулась?

Вэн пополз. Человек. Больше десяти лет он не видел другого человека, не притрагивался к нему. Да и то тогда были его родители. Но, может, не человек, а что-нибудь другое. Он двинулся к площадке, где когда-то побывал другой человек, искусно избегая главных проходов, двигаясь более узкими, менее прямыми путями. Он считал, что незнакомец вряд ли воспользуется ими. Вэн знал каждый дюйм поселения, во всяком случае до стен, которые он не умел открывать. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до места, где он тщательно разложил когда-то найденные вещи.

Все было на месте. Но он сразу понял, что все лежит не так, как он оставил. Некоторые вещи поднимали и клали снова.

Вэн знал, что сам этого не делал. Помимо того, что он всегда старался оставить поселение в таком виде, чтобы не было заметно, что он тут побывал, эти вещи он раскладывал особенно тщательно. Кто-то есть в поселении.

А он далеко от своего корабля.

Шаг за шагом продвигался он по коридору, готовый мгновенно убежать.

Голос! Шепот, почти неслышный! Но голос. Вэн заглянул в дверь, и сердце его заколотилось. Человек! Прижался к стене, прижимает к губам какой-то металлический предмет, с ужасом смотрит на Вэна. Человек воскликнул: «Не подходи ближе!» Но Вэн не смог бы подойти, даже если бы захотел: он оцепенел. Не просто человек. Женщина! Признаки несомненны. Точно, как говорил Крошечный Джим: два вздутия на груди, вздутие на бедрах, сужение в талии, гладкие брови, под глазами гладкая кожа — да, женщина! Молодая. Одета так, что обнажены ноги и руки: гладкие волосы связаны за головой в длинный хвост, серые глаза смотрят на него.

Вэн ответил так, как он научился отвечать. Он мягко опустился на колени, распахнул одежду и коснулся своего полового органа. Он уже несколько дней не мастурбировал, и у него никогда не было такого стимула; эрекция началась мгновенно, и он задрожал от возбуждения.

Он почти не слышал шума, с которым появились еще три человека. Только закончив, он встал, оправил одежду и вежливо улыбнулся людям, которые собрались вокруг молодой женщины, говоря друг с другом возбужденно, почти истерически. «Здравствуйте, — сказал он, — я Вэн». Когда они не ответили, он повторил приветствие на испанском и китайском и перебрал бы все остальные языки, если бы вторая женщина не сделала шаг вперед и не сказала:

— Здравствуй, Вэн. Я Дорема Хертер-Холл, меня зовут обычно Ларви. Мы рады тебя видеть.

Никогда за все пятнадцать лет жизни не было у Вэна такого возбуждающего, пугающего и поразительного времени. Так много вопросов! Так много нужно сказать и услышать! Так удивительно приятно касаться других людей, чувствовать их запах, их присутствие. Они знали так поразительно мало и так чудовищно много — не знали, как добывать пищу из хопперов, никогда не пользовались сонной кушеткой, никогда не видели Древних, не разговаривали с Мертвецами. Но они знали о космических кораблях и городах, они ходили под открытым небом («Небо?» Потребовались немалые усилия, чтобы Вэн понял, о чем идет речь,) они занимались любовью. Вэн видел, что молодая женщина готова побольше рассказать ему об этом, но старшая не разрешила ей; как странно. Старший мужчина, казалось, вообще ни с кем не занимается любовью; еще более странно. Все странно, и он испытывал восхищение и ужас от такого обилия странного. Они долго говорили, и он показал им некоторые хитрости поселения, а они ему чудеса своего корабля (что-то вроде Мертвеца, но оно никогда не было живым; изображения людей на Земле; смывной туалет) — после всех этих чудес женщина Ларви приказала всем отдыхать. Он тут же направился к сонной кушетке, но она пригласила его остаться с ними, и он не мог отказаться, хотя все время просыпался, дрожа, принюхивался и осматривался в тусклом голубом свете.

Слишком сильное возбуждение отозвалось болезненно. Когда все проснулись, Вэн сильно дрожал, тело у него болело, он как будто совсем не спал. Неважно. Вопросы и разговоры тут же возобновились.

— А кто такие Мертвецы?

— Не знаю. Давайте их спросим. Иногда они называют себя старателями. С каких-то Врат.

— А где они находятся? Это артефакт хичи?

— Хичи? — Он задумался: это слово он слышал, очень давно, но не знает его значения. — Ты о Древних?

— А как выглядят эти Древние? — Он не мог высказать словами, ему дали блокнот, и он постарался изобразить большие движущиеся челюсти, редкие бороды. Как только он заканчивал рисунок, они хватали его и держали перед машиной, которую называли «Вера».

— Машина похожа на Мертвецов, — заметил он, и они снова набросились на него с вопросами.

— Ты хочешь сказать, что Мертвецы — это компьютеры?

— А что такое «компьютер»?

И ему объясняли значение слова «компьютер», и что такое президентские выборы, и о статридцатидневной лихорадке. И все время бродили по поселению, а Вэн показывал, что знает. Он очень устал. У него не было привычки к усталости, потому что в своей безвременной жизни он спал, когда чувствовал сонливость, и не просыпался, пока не отдохнет. Это ощущение ему не понравилось, не понравилась сухость в горле и головная боль. Но он был слишком возбужден, чтобы остановиться, особенно когда ему рассказали о женщине по имени Триш Боувер. «Она была здесь? Здесь, в поселении? И не осталась?»

— Нет, Вэн. Она не знала, что ты придешь. Она думала, что если останется, то умрет. — Какая жалость! Вэн рассчитал, что ему было десять лет, когда она прилетала. Он мог бы стать ее товарищем. А она его. Он кормил бы ее, заботился о ней и взял бы ее с собой, чтобы она увидела Древних и Мертвецов, и он был бы очень счастлив.

— Куда же она ушла? — спросил он.

Почему-то этот вопрос их обеспокоил. Они посмотрели друг на друга. Ларви немного погодя сказала: «Она улетела в своем корабле, Вэн».

— На Землю?

— Нет. Еще нет. В таком корабле, как у нее, путь очень долог. Дольше, чем она проживет.

Заговорил младший мужчина, Пол, тот, что совокуплялся с Ларви: «Она все еще в пути, Вэн. Мы не знаем точно, где она. Мы даже не уверены, что она жива. Она себя заморозила».

— Значит, она умерла?

— Ну… пожалуй, она не жива. Но если ее найдут, ее можно будет оживить. Она в холодильнике своего корабля, при температуре минус сорок градусов. Тело её долго не будет разлагаться, я думаю. Она думала… Во всяком случае она решила, что это ее лучший шанс.