Альбион - Джон Грант

Певица приехала на коне или пришла пешком и только потом нашла себе лошадь; если певцов было больше — сообщения в этой части конфликтовали, то всё равно они прибывали на лошадях. Воины были хорошими всадниками, ходили слухи, что один из них раньше воевал рядом с тем ублюдком Лайаном, но Деспот скептически относился к таким сведениям.

Его не пугала эта информация — более того, он чувствовал, что может использовать её для воплощения своих тайных замыслов. Дом Эллона усмирял и более мощные восстания с лёгкостью, поэтому нечего было задумываться по таким пустякам. Несколько солдат, а что самое главное — их офицеров, могут быть убиты, но это невысокая цена за подавление бунта.

Он знал, что с певцами и дрёмами справиться значительно сложнее, но их было так мало, что они его не беспокоили: он был уверен, что его солдаты проявят подобающую им доблесть и справятся с врагом. Правда, Нгур говорил ему неоднократно, что, несмотря на бравый вид эллонской армии на парадах, её боеспособность оставляла желать лучшего, но Деспот не прислушивался к этим возражениям.

Нгур, несомненно, будет убит крестьянским кинжалом в спину, точнее это будет официальной версией в Эрнестраде. Такое очень устроило бы Деспота — одним махом избавиться от зазнавшегося офицера и устроить охоту на ведьм среди своих аристократов, обвинив их в предательстве. Нгур без сомнения метил на престол Деспота — было бы странным для человека, дослужившегося до Главного Маршала, не лелеять таких мыслей. Для существования Дома Эллона выгоднее быстрая смена Главных Маршалов. Отставка обычно сопровождалась их физическим устранением, однако необходимо было соблюдать в этом деле определённый порядок, чтобы аристократия не разобралась, чья рука направляет, смертельный удар.

Деспоту, который сидел на своём троне, обливаясь потом, казалось, что все дороги в будущее были удачными. Периодические восстания крестьян давали пищу воображению певцов и дрём, а к тому же преподносился урок остальным крестьянам: бунтовщики умирают страшной смертью, поэтому подчинение воле Дома Эллона обещает для них лучшие перспективы. Может, конечно, не самые лучшие, но многие века, с незапамятных времён Дом Эллона и не претендовал на это.

Нгур по-прежнему улыбался — видимо, знал ещё что-то.

— Мы слышали об одном из певцов, — сообщил он с ухмылкой.

— Он что, развлекал нас когда-то? — спросил Деспот.

— Это она, а не он, и она никогда не была в Эрнестраде.

— Как её зовут?

— Мы ещё не знаем. Как только узнаем, я доложу Вам, сэр. — В голосе Главного Маршала звучал неприятный сарказм, но он был достаточно хорошо замаскирован, поэтому Деспот был вынужден, как обычно, проигнорировать его. — Однако разведчики рассказали мне кое-что о ней.

— Что же?

— Говорят, она пришла из другого мира — мира, расположенного за пределами Альбиона.

— Чушь и ерунда! Этот идиот Лайан заявлял то же про своего отца, но это был всего лишь бред сумасшедшего!

Нгур с притворным уважением кивнул.

— Дому Эллона было удобно выдать это всё за фантазии, — сказал он, — но солдаты, которые служат Вам, уверены, что это правда. Они верят, что за стеной тумана находится другой мир и что отец Лайана пришёл именно оттуда. Я с ними согласен, сэр: я не могу найти другого объяснения тем волнениям, которые он вызвал. Он не был ни крестьянином, ни эллоном, ни дрёмой, ни певцом. Трудно подобрать этому объяснения, отличные от тех, в какие верят мои солдаты.

— Ты испытываешь моё терпение этими глупостями.

— Я хочу служить вам настолько хорошо, насколько позволяют мои способности, сэр. Чтобы делать это, я должен изредка говорить вам о неприятных вещах.

Деспот приглушил свою ярость. Конечно, Главный Маршал был прав, но это не делало его заявление более приемлемым. Пальцы Деспота, похожие на сардельки, так сжали подлокотники трона, что, казалось, вот-вот сокрушат алебастр.

— Но Лайан мёртв. Я сам видел, как он умер. У нас нет больше нужды бояться пришельцев из другого мира.

— Я тоже видел, как Лайан умер, и запомнил это хорошо, хоть и был тогда почти мальчишкой. Но Лайан был мужчиной, и, как у любого другого мужчины, резонно предположить, у него были любовницы. Разве невероятно, что одна или несколько из них родили от него детей? И разве невероятно, что дети могли унаследовать то, чем он обладал?

— Глупости! — отрезал Деспот рефлекторно, в то же самое время думая про себя: «Это, увы, слишком вероятно. Возможно, потребуется немного больше усилий, чем я предполагал, чтобы успокоить этот проклятый новый бунт. Возможно, даже, что Нгур проживёт немного дольше, чем я надеялся, потому что он едва ли не самый компетентный из всего моего армейского командования».

— Я разделяю ваше мнение, сэр, — сказал Нгур.

— Это глупости, как я и соизволил сказать, — продолжал Деспот, — но тем не менее я повелеваю тебе, просто на случай, если в этих сумасшедших слухах скрывается толика истины, взять под своё прямое командование скромный отряд — сотен пять и уничтожить этот бунт в самом зародыше.

Нгур снова поклонился.

— Я преклоняюсь перед вашей мудростью, — сказал он.

— Ты можешь идти, — сказал Деспот.

Он проследил за тем, как Главный Маршал попятился к двери.

Этот человек должен быть убит. Хамство нельзя терпеть. Но пока пусть поживёт. Пока он ещё полезен.

* * *

Солдаты из Эллонского конвоя захлёбывались в крови. Первая волна стрел была встречена удивлением, вторая же — стеной из щитов. Большинство молодых солдат никогда не подвергались атаке и не могли эффективно отразить её. Не успели они подумать, что всё это — просто кошмарный сон, Рин с отрядом крестьян напала на них с тыла и стала рубить на куски мечами и топорами.

И как только последний эллон был убит, часть крестьян бросилась снимать с них форму и под началом Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Регана отстирывать её от крови в большой деревянной кадке. Остальные принялись скидывать тела в заранее приготовленную братскую могилу и засыпать их землёй. Захваченных лошадей увели, а провизию, которую вёз конвой, распределили по тайникам в деревенских домах.

Вся операция была проведена с ледяной педантичностью, и Рин с Аней гордились этим. Ни один эллон не ускользнул, значит, если повезёт, пройдёт немало периодов бодрствования, пока об этом налёте узнают в Эрнестраде. С другой стороны, слухи распространяются быстро…

Ближе к периоду бодрствования все четверо — Аня, Рин, Реган и Джоли — собрались в своём доме. На столе перед ними стоял бочонок крепкого красного вина, и они периодически наполняли из него свои чашки. В их помутившихся от вина глазах была смесь триумфа и печали.