Марь - Татьяна Владимировна Корсакова

— И велел передавать тебе пожелания скорейшего выздоровления. — Нянюшка снова погладила ее по голове. — Ну а там уже и маман твоя вышла. Следом Анютка подбежала. Я куртку доктору в руки сунула, а букетик прихватила и унесла от греха подальше.

Ах, если бы нянюшка принесла ей эти чудесные цветы сразу! Насколько радостнее мог бы быть минувший вечер!

— Некогда мне было думать про всякую романтическую ерунду. — Нянюшка как будто читала ее мысли. — Работы было невпроворот. Как освободилась, как вспомнила про цветы, так и принесла.

— Спасибо! — Мари порывисто обняла ее за шею. — Спасибо тебе!

— Мне-то за что? Благодари того, кто подарил, — сказала нянюшка. — Цветы какие диковинные. Я такие только на болоте видела. Да и для болота, скажу я тебе, это большая редкость. Специально, видать, за ними ходил. Эк его зацепило!

— Что его зацепило? — спросила Мари, спрыгивая с кровати и кружась по комнате с букетом в руках.

— Ты его зацепила, Маша. Он же не мне цветы принес.

Мари замерла посреди комнаты, прислушиваясь к колючке, которая снова заворочалась в сердце.

— У них с Анютой завтра свидание, — сказала как можно спокойнее.

— У них с Анютой завтра прогулка, а не свидание. — Нянюшка медленно подошла к ней, забрала цветы, сказала своим привычным ворчливым голосом: — Дай в воду поставлю. А ты спать ложись. Хватит козой скакать!

Глава 29

Разумеется, Мари не смогла уснуть! В лихорадочном нетерпении она ждала наступления утра. Ей хотелось при свете дня разглядеть подарок Гордея Петровича.

Букет был простой и одновременно трогательно-изысканный. Тонкие стебли венчались крошечными нежно-розовыми, похожими на колокольчики цветами. Никогда раньше Мари не видела таких цветов. Зато она точно знала, где можно про них прочесть.

В доме еще царила расслабленная рассветная тишина, когда Мари на цыпочках прокралась в библиотеку. Книг здесь было столько, что, казалось, жизни не хватит, чтобы все их прочесть. Библиотека с ее тишиной и едва уловимым запахом пыли была для Мари едва ли не самым любимым местом в доме. Да, она прочла еще далеко не все книги, но точно знала, где искать то, что ей было нужно. Сейчас ее интересовал ботанический атлас, выписанный отцом для маменьки из Санкт-Петербурга. В этом атласе было абсолютно все! По крайней мере, так утверждал отец. Мари сразу же перешла к разделу «Болотные растения» и тут же нашла то, что искала. У чудесных цветов было такое же чудесное название — андромеда. Сразу вспомнилась легенда о прекрасной Андромеде и спасшем ее Персее. Мари не была Андромедой, а Гордей Петрович не был Персеем. Но все же, все же…

Утолив любопытство, Мари уже была готова закрыть атлас, когда взгляд ее зацепился за кое-что необычное, ускользнувшее от нее раньше. Если верить справочнику: зацветала андромеда в мае, но никак не в сентябре. Так каким же чудом сохранилась этакая красота? Где отыскал ее Гордей Петрович? Неужели и в самом деле ходил ради нее на болото?

Вопросов было много, но получить на них ответы Мари могла лишь у самого Гордея Петровича. Может быть, когда-нибудь она их и получит. А сейчас следовало вернуться к себе.

Завтракать Мари спустилась в столовую. Появление ее встретили по-разному. Отец на секунду оторвал взгляд от газеты, кивнул и снова углубился в чтение. Иногда Мари казалось, что о существовании дочерей отец вспоминает, только когда они с ним заговаривают. Анюта нетерпеливо заерзала на стуле и улыбнулась заговорщицки. Маменька смерила равнодушным взглядом и едва заметно кивнула в ответ на ее приветствие. Это означало, что Мари прощена, но не до конца. Придется потрудиться, чтобы вернуть маменькино расположение.

За завтраком говорила в основном Анюта. Отец слушал ее вполуха, маменька куда внимательнее и заинтересованнее. Отношения с Анютой у нее всегда были теплее и легче, чем с Мари. Наверное, потому, что младшая дочь была ее копией, а Мари внешностью не походила ни на мать, ни на отца. Как сказала однажды нянюшка: смотреть на собственное отражение завсегда приятнее.

Прогулка с Гордеем Петровичем была назначена на двенадцать часов дня. И все оставшееся до полудня время было посвящено подготовке к этому событию. Анюта перемерила почти весь свой гардероб, пока не остановилась на бархатном платье глубокого винного цвета. Погода выдалась на удивление теплой и ясной, идеальной для прогулки на свежем воздухе.

Ровно в двенадцать часов в дверь постучали. Мари предпочла сказаться больной и удалилась в свою комнату. А через четверть часа из-за неплотно задвинутой портьеры она с замиранием сердца наблюдала, как Гордей Петрович и Анюта рука об руку идут по подъездной аллее в сторону парка. Снова сделалось больно и немного обидно. Обижаться на сестру не имело никакого смысла. Анюта всегда брала то, что хотела, и делала то, что считала нужным. Ей, в отличие от Мари, это сходило с рук. Возможно, причиной тому была магия, окружающая младшего и любимого ребенка, а возможно, особый Анютин дар получать желаемое. Как бы то ни было, а оставаться дома у Мари не было никаких сил. В минуты душевного беспокойства она предпочитала конные прогулки. В седле она держалась получше многих мужчин и с детства находила подход к любой лошади, даже самой строптивой.

Дождавшись, пока Анюта и Гордей Петрович скроются из вида, Мари выскользнула из дома. Султан, ее любимый вороной жеребец, радостно заржал в стойле. Мари протянула ему кусочек сахара, подождала, пока конюх Митя его оседлает и поможет ей усесться в седло. А оказавшись за пределами усадьбы, Мари пустила жеребца в галоп.

Их путь лежал сначала по парку, потом вдоль реки, дальше по лесу, а закончился возле старого дома, стоявшего на берегу Змеиной заводи. Было очевидно, что дом этот долгое время пустовал. И так же очевидно, что за ним присматривают. Мари даже знала, кто присматривает: однажды услышала, как маменька просила нянюшку проверить, как там «тот проклятый дом у болота». Мари тогда стало страшно интересно, почему