Маскарад - Бренда Джойс

Лизи закусила губу. Она была в его объятиях в темные часы ночи и знала, без сомнения, что он тоже любит ее. В свете дня она не была в этом уверена.

— Старшие сыновья графов не женятся на обедневшей деревенской дворянке, ты же знаешь.

— Иногда женятся! — воскликнула Джорджи. — Он может жениться по любви — он достаточно богат, чтобы позволить себе это.

Может, Джорджи права? В смущении, Лизи сменила тему на более насущную:

— Что мне делать? Мне остаться в твоей комнате и прятаться, пока Хэррингтон не уедет? А как же Нэд? Ему тоже теперь прятаться в детской?

— Ты должна поговорить с Тайрелом при первой же возможности. Я уверена, он поступит правильно.

Лизи знала правильное действие — она всегда его знала.

— Я никогда тебе этого не говорила. Я шпионила за ней. Я шпионила за леди Бланш.

— Что делала?

— Я прокралась тайно на бал, по случаю помолвки.

Джорджи посмотрела на Лизи в потрясении.

— И?.. — наконец сказала она.

Лизи глубоко вздохнула:

— Она очень красивая, Джорджи. Я не нашла в ней ни единого недостатка. Элегантная, воспитанная и, кажется, обладает милым характером, в самом деле.

— Полагаю, было бы глупо надеяться, что она некрасивая, толстая и злая.

— Она подходит ему, — уныло проговорила Лизи. — Я уверена, она со временем влюбится в Тайрела, если уже не влюбилась. И он, конечно, будет очень рад иметь такую элегантную и правильную английскую жену. Он, несомненно, тоже влюбится в нее.

Он может жениться по любви — он достаточно богат, чтобы позволить себе это. Лизи жалела, что Джорджи сказала это. Как бы там ни было, она не права. Тайрел заслуживает богатую, титулованную жену. Однажды Бланш станет графиней, Лизи не сомневалась. И она такая красивая, что Тайрел рано или поздно влюбится в нее.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, Джорджи. Я не вижу причин, почему он не может быть счастливым с Бланш Хэррингтон.

Джорджи схватила ее за руку:

— А как же ты? Ты с детства любишь Тайрела. Ты никогда этого не просила, это он настоял, чтобы ты стала его любовницей. Ты так счастлива, и ты заслуживаешь всего того, что у тебя есть. Но я вижу, к чему ты сейчас ведешь, Лизи!

— Прошу прощения? — спросил Тайрел, открывая двери.

Лизи обернулась. Интересно, как долго он здесь стоит, подумала она. Жаль, что они оставили смежную дверь открытой. Он был так печален, но и она тоже. Джорджи права, она знает, что нужно сделать.

— Милорд… — прошептала она.

— Надеюсь, я не помешал, — сказал он, глядя только на Лизи, — но я должен поговорить с тобой, Элизабет.

Джорджи поняла намек. Она кивнула Тайрелу и торопливо вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Лизи обхватила себя руками, не смея смотреть в его пристальные глаза.

— Неожиданно приехал лорд Хэррингтон, — резко сказал он.

— Знаю. Я видела.

Ей удалось поднять взгляд. Он подошел к ней, взяв ее руки в свои:

— Мне так жаль!

Она беспомощно покачала головой:

— Должно быть, он слышал о нашей связи. Не может быть другой причины такого неожиданного визита.

— Он утверждает, что провел выходные с лордом Монтагом и решил неожиданно нанести визит.

— Ты ему веришь?

— Нет.

Лизи твердо приказала себе не плакать. Слезы сейчас ничего не решат.

— Значит, он хочет обсудить с тобой свадьбу? — воскликнула она, и голос ее при этом задрожал.

Тайрел отвернулся:

— Это не должно быть сюрпризом. Мы оба знаем, что я помолвлен. Мы оба знали это с самого начала.

В висках у Лизи застучало, ей было трудно думать.

— Что вы хотите, чтобы я сделала, милорд? Мне собрать мои вещи и тайно бежать из дома, пока все спят?

Слишком поздно она поняла, как горько звучали ее слова.

Тайрел усилил хватку:

— Нет! Его приезд сюда ничего не меняет, Элизабет, — он ничего не меняет.

— Он меняет все, милорд, — сухо прошептала она в ответ.

Тайрел притянул ее к себе, крепко прижав к груди, пытаясь найти ее рот. Лизи заплакала, когда он стал целовать ее, снова и снова. Она не могла ответить — не теперь, когда ее жизнь была закончена. Он остановился, крепко прижав ее.

— Не плачь. Это ничего не меняет, Элизабет. Я по-прежнему хочу держать тебя в своих объятиях каждую ночь. — Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились. — Я скажу, чтобы твои вещи перенесли в комнату рядом с комнатой твоей сестры. Это всего на несколько дней.

Его тон был твердый, но полный симпатии к ней и доброты.

Но Лизи не хотела сейчас его симпатии. Она хотела отстраниться от него, но он не позволял. Она сдалась, прижала руки к его твердой груди, что только усилило его отчаяние. Она дышала глубоко, восстановив наконец самообладание.

— Она, должно быть, в Лондоне, готовится к свадьбе, — хрипло проговорила Лизи.

Ей следует спросить о будущем сейчас.

Тайрел посмотрел на нее, а потом ответил:

— Полагаю, что да.

Лизи облизала губы и на секунду закрыла глаза.

— Свадьба будет в «Адаре»?

— В Лондоне, — натянуто ответил он; было невозможно понять выражение его лица.

Он помедлил.

— У тебя есть полное право знать подробности. Мы поженимся в Сент-Поуле 15 сентября.

— Понятно, — сказала Лизи, найдя в себе гордость и ухватившись за нее; казалось, это все, что у нее сейчас есть. Казалось, она наблюдает со стороны за разыгрывающейся на сцене театра драмой. Как долго она сможет это терпеть? Если ей повезет, то всю ее оставшуюся жизнь. — В любом случае остается около месяца. Когда ты уедешь в Лондон?

Тайрел говорил официально, но его взгляд был полон осторожности, словно она была противником, которого он должен бояться, или добычей, которой он не должен дать убежать.

— Через две недели.

Он уедет из Ирландии через две недели. Он покинет ее через две недели. И сцена пропала, актеры, на которых она смотрела, растворились в воздухе. Была только она, Тайрел и ее всепоглощающее горе.

Она жила в мире мечты, который сама же и придумала. Со дня приезда в Уиклоу она отказывалась думать о будущем, отказывалась думать о женщине, на которой он однажды женится, даже после пугающего отцовского визита. Вся прислуга относилась к ней как к жене, а не любовнице, Тайрел относился к ней так же, и она провела дни, мечтая о нем и времени, когда они были вместе, в воспоминаниях, которые они сотворили вместе. Она проводила ночи в страстном безумии. После визита отца ее часы тикали; или они тикали с того момента, когда ее родители впервые поехали в «Адар» с Нэдом? Это больше не имело значения. Часы остановились, когда приехал лорд Хэррингтон, и теперь те воспоминания будут с ней всю жизнь.