2012. Танго для Кали - Олег Северный

Обратно ехали в полном молчании: сил на разговоры не было. Матрёна сжалась в комок и неотрывно смотрела на дорогу. Чёрный вцепился в руль и старательно проходил за поворотом поворот, несмотря на подступающую время от времени дрожь — давало о себе знать ледяное купание.

В город они въехали уже в темноте. В первую очередь Антон доставил домой Матрёну, которую наверняка ожидал материнский скандал. О том, что творится сейчас у Татьяны, он боялся подумать. Его снова начало колотить ещё до эстакады, слёзы подступили к глазам. Он не смог остановить их, оставалось лишь снизить скорость. Антон не понимал, что с ним творится — рыдания рвались наружу, хотя его рассудок не мог обнаружить для них никаких причин. Как будто все эмоции, которых он лишал себя в течение почти двадцати лет, решили разом вернуть своё. Он кое-как припарковал машину, поднялся на лифте и, грязный и зарёванный, предстал перед глазами Night.

— Ты меня в гроб сведёшь! — Таня с перекошенным лицом и дрожащими губами возникла в дверях. — Что случилось?! Я все морги уже обзвонила, все больницы, переполошила ребят! Вот и Люминос уже тут.

Из-за спины Night выглядывал удивлённый и обеспокоенный Леонид.

— Угу, — буркнул Антон, проходя в коридор и подавая ему руку. Он разулся, сбросил в коридоре куртку и, в носках и с мокрым пакетом в руках, пошёл в комнату. Леонид и Татьяна последовали за ним, встали в дверях.

— Антон, что случилось? — Лишь по искусственно ровному тону Люминоса можно было догадаться, насколько сильно он беспокоился.

— Я ездил кормить собаку. — Чёрному не оставалось ничего, кроме как говорить правду, и только правду. Это не значило, что ему следовало рассказать всю правду.

— Почти сутки?! — снова взвилась Night.

— Там батареи сорваны. Водопровод лопнул. Оттепель, развезло всё. Полный дом воды. Я её до полудня только откачивал.

Горло перехватывало, он мог выдавить из себя только короткие, обрывистые фразы, останавливаясь и срываясь на всхлип.

— А позвонить ты не мог? — Татьяна сбавила пыл, разглядев, в каком жалком виде её собеседник.

Антон порылся в пакете и вытащил утопленный телефон. Уронил на ковёр, осмотрелся, с трудом соображая, куда деть пакет с мокрой одеждой, потом прошёл с ним в ванную, едва прикрыв за собой дверь. Татьяна и Леонид поспешно посторонились. Люминос впервые видел Чёрного в таком состоянии, он растерялся и не знал, что предпринять. Они с Night остались в комнате, негромко обсуждая происшествие. Конечно, они понимали причины: смерть отца, тяжёлая болезнь, угроза инвалидности и в довершение всего разрушающийся на глазах дом — это добьёт кого угодно. Антон тоже не из железа, отсюда и его нервный срыв.

Из ванной, пробиваясь через плеск воды, доносились сдавленные рыдания. Пока не наполнилась ванна, Антон как опустился без сил на пол, так и сидел там, на сброшенной куче одежды и скулил, как побитый пёс. Его трясло. Он пытался умыться, дотянуться до бьющей из крана струи, но руки срывались, скользили по пластику, и он лишь ударялся о край ванны лицом. Слёзы текли и текли, не давали дышать, он глотал солёную влагу и размазывал её по лицу, которое уже всё было в грязных разводах. Хорошо, что его никто не видел. И хорошо, что он не видел себя сам.

Наконец ванна наполнилась, Антон с огромным трудом поднялся, перевалился через край и утонул в блаженном тепле. Горячая вода согрела его, помогла успокоиться. Через час, когда он вышел из ванной, он уже полностью держал себя в руках.

— Антон, я всё устроила! — обрадовала его Night, стоило ему показаться в дверях. — Я договорилась с Гошей, он готов отправляться немедленно, и подходящие батареи как раз есть. Мы сейчас поедем и всё поправим. Отдыхай. И не переживай больше.

— Кто такой Гоша? Куда вы собрались? — Чёрный не успевал за событиями, они набегали чересчур быстро.

— Наш сантехник. Мы поедем в дом и займёмся твоим отоплением. А ты пока отоспись.

Антон схватился за КПК.

— Что у тебя? — отстучал он Матрёне. — Как родители?

— У меня плохо, мозги не работают, — прилетел ответ. — Но голос сказал, что мы молодцы и что они в нас не ошиблись. А в Храм — позже.

— Татьяна и Люминос собираются ехать в дом. Без меня. Они нашли сантехника.

— Не пускай их туда одних!

— Я двое суток не спал.

— Надо, Антоша. Не отдавай им ключ. Скажи, что там много ценных вещей.

— Какие вещи? Они там за ночь всё перероют, что надо и не надо найдут.

— Там моих следов полон дом — вот засада.

— Так, уже я еду, а Люминос остаётся здесь. Я, Татьяна и Гоша с батареями.

— Не пускай Night!

— Попробуй связаться с Седым, а? Сейчас.

Целую минуту он напряжённо смотрел на экран, пока там не зажёгся ответ от Матрёны.

— Да, получилось. Он сказал, что прикроет, но только если не будет Татьяны. С теми, кто за ней, они не справятся.

— Всё, едем. — Чёрный отключил КПК.

Татьяна и Леонид уже собрались и стояли в дверях. Антон ринулся в атаку. Его, Антона, присутствие необходимо, потому что Джой не впустит незнакомых людей, он искусает этого сантехника, и ни Татьяна, ни Леонид не смогут его удержать. Он слушается только хозяина. Леонид должен ехать, потому что батареи нужно будет грузить, а Антон не может заниматься этим с больной спиной. Грузить батареи не женское дело, Татьяна там не нужна. Машина перегружена, она не выдержит такой вес, батареи занимают место, вчетвером туда поместиться нельзя.

Night сдалась. Чёрный снова уселся за руль, Люминос занял сиденье рядом с водителем, а сантехника Гошу отправили назад, поближе к его батареям.

Антон никогда бы не поверил, что этот обрюзгший мужик с одутловатым нечистым лицом его ровесник, если бы Гоша не сказал это сам. Выглядел он на все пятьдесят. Всю дорогу он пытался балагурить и изображал из себя этакого простеца и рубаху-парня, но жёсткий прищур его холодных глаз сбивал всю картину — в искренность его натужного веселья Антон не верил. К тому же этот болван попытался рассказывать про Кенигсберг! Это ему. Чёрному, который прожил в Калининграде уже несколько лет, полюбил этот город и постарался разузнать о нём всё. Плоские байки о затопленных подземельях с прикованными к сундукам немцами вызывали брезгливую ухмылку. Впрочем, его дело было восстановить систему в срок и за хорошую сумму. Всё остальное Антона не волновало. Пусть врёт, лапша на ушах не виснет. Чёрный чувствовал себя игроком в «Мафию» — он знает, кто он и в чём состоит его игра, он знает ставки. Он знает, что остальные тоже в игре и что они не знают об этом. Это вызывало лёгкую неловкость. Не самая приятная это игра.

Во второй раз за этот долгий день Чёрный оказался в своём дворе. Джой гавкнул пару раз для приличия, но, видя хозяина, посчитал, что всё в порядке, и скрылся в своей будке. Оттепель продолжалась. С ветвей деревьев капала вода, дорожки в снегу размякли, и уже невозможно было определить, сколько человек ходило по ним поутру.