Клуб непобежденных - Гарднер Лиза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гриффин взглянул на Наполеона:
— А что, если это какой-нибудь член семьи? Как насчет дяди, двоюродного брата, отца? Черт, может, какой-нибудь без вести пропавший брат?
Наполеон покачал головой:
— Мы получили предварительное совпадение взятых на месте преступления следов в семи пробах из семи. Мы, разумеется, отошлем их на дополнительные анализы, но все равно это удар под дых.
— Хорошо, а если пропавший идентичный близнец?
— У идентичных близнецов ДНК тоже различаются. Да, они были бы похожи, но абсолютное совпадение в семи пробах из семи...
Гриффин пробежался пятерней по волосам.
— Дьявол!
— Это не Эдди Комо, — пробормотал Фитц. — Не может это быть гребаный Эдди Комо!
— Хорошо, хорошо, все верно. — Гриффин поднял руку. — Давайте рассуждать логично. Допустим, что ДНК с места изнасилования Блэр действительно соответствует образцу, взятому у Эдди Комо. Что, если кто-то сохранил сперму Эдди Комо и размазал ее на новом месте преступления?
Они с Фитцем уставились на Наполеона, который делал вид, что старается рассмотреть такую возможность.
— Прежде всего на наличие спермы анализируются мазки с тела жертвы, чтобы определить, есть ли вообще материал для анализа ДНК, — вслух рассуждал Наполеон. — Теперь смотрите: тест на наличие сперматозоидов дает положительную реакцию только в течение семидесяти двух часов. Так что если кто-то, так сказать, достал «пробу» Эдди Комо, она должна была быть свежей. Иначе сперматозоиды погибли бы, анализ мазков на наличие спермы дал бы отрицательный результат, и больше ничего не стали бы делать.
— Человек находился за решеткой, — проворчал Фитц. — Как можно получить свежую сперму от того, кто сидит в тюрьме?
Гриффин выразительно уставился на него.
— Эй, успокойтесь, — бросил Фитц. — Я знаю, что в тюрьме больше секса, чем в борделях. Но мы толкуем не о том, что кто-то контрабандой вынес из тюрьмы запачканные простыни и подбросил их на место преступления. Совпадение составило семь случаев из семи, а это означает, что совпадают образчики с простыней, с ночной рубашки, с вагинальных мазков и т.д. и т.п. Как вы объясните этот расклад?
— Да, картина все более и более запутывается, — согласился Гриффин. — Эдди, очевидно, мог заранее сохранить образчик своей спермы. Я уж не знаю... может, спустил в тюремную кружку и потом отослал на волю?
Фитц вылупился на него:
— Интересно, с какой чертовой стати ему было это делать? Парень клялся всем и каждому, божился любому типу с микрофоном, что он невиновен. Разве бы он, мягко говоря, не удивился, если бы кто-то попросил его... э... выслать немного семенной жидкости?
— Визит супруги? — подал мысль Наполеон.
— Только не в следственном изоляторе.
— Это безумие, — пробормотал Фитц.
— Полная чушь, — подтвердил Гриффин — О'кей, что, если нам вернуться немного назад? Что, если подмена была сделана не на месте преступления? Что, если подмена произошла с пробой, взятой у Эдди Комо?
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, пробы с мест преступлений всего-навсего показывают совпадение с некоей другой пробой, имеющей бирку «Эдди Комо». Но что, если ошибка произошла именно в том месте?
— Ни в коем случае, — отрезал Фитц.
— Такого не могло случиться, — покачал головой Наполеон. — Вот как выглядит стандартная процедура выполнения предписаний ордера на получение проб ДНК: детектив Фитцпатрик и детектив Маккарти подхватили Эдди Комо и привезли его в «Рейган билдинг»[33], где ожидали мы с двумя клиницистами. Клиницисты нацедили у Комо два пузырька крови, выщипали несколько волос с его головы, затем, с помощью гребня, — некоторое количества растительности с лобка. Я лично упаковал каждый образец и снабдил его ярлыком, обозначающим улику, предназначенную для содержания под охраной. Так что вот вам пять человек, готовые поручиться, что в комнате был именно Эдди Комо...
— Я не о том, что ваши парни возились не с тем человеком, — перебил его Гриффин.
— А четыре пробы, — неумолимо продолжал сержант следственного отдела, — были все надлежащим образом запечатаны и с этикетками, которые в этом случае пришлось бы подменить. Какова вероятность всего этого?
— Это было бы нелегко, — нехотя согласился Гриффин.
— Скорее невозможно, — горячо возразил Фитц. — Чертовски невозможно! Мы умеем делать свою работу. Уж будьте спокойны!
— Тогда откуда взялись эти последние результаты? — тоже повысил голос Гриффин.
— Не знаю я! Может, это и был Эдди Комо. Мы не видели его тела.
— Эдди Комо мертв! Отдел судмедэкспертизы только что подтвердил идентичность отпечатков пальцев. Парень мертв, мертвее не бывает. Поэтому спрашиваю еще раз: каким образом, черт подери, его ДНК выскочила на месте нового изнасилования?
— Не знаю!
— Кто-то дурачит нас, потешается над нами, — сказал Гриффин. — Кто-то играет с нами. Черт!
— Что такое? — свирепо воскликнул Фитц.
— Черт! Черт! Черт! Я должен позвонить.
— Сейчас?
— Да, сейчас! Проклятие, где тут линия? Как, черт возьми, мне позвонить в город?
— Кому вы собираетесь звонить?
— Пасхальному кролику, кому бы вы думали? — Гриффин нетерпеливо тыкал в кнопки телефона.
— Детектив Уотерс, — через полминуты ответил Майк.
— Майк, это Гриффин. Ты поговорил с тюремным начальством? Что он там сказал?
— Прайс сказал... Прайс сказал, будто уже говорил тебе об этом и что по-прежнему ждет твоего визита.
Уже говорил тебе об этом... «Кто убил Сильвию Блэр, Дэвид?» — «Эдди Комо».
А, дьявол! Голова Гриффина поникла. Комната, в которой он находился, надвинулась на него и исчезла. Полтора года прошло. Восемнадцать месяцев, наполненных болью, усердными стараниями, осмотрительностью, работой над собой, пошли прахом, и он снова оказался там же, где и был. По колено увязнув в очередной запутанной и извращенной игре Дэвида Прайса. Гриффин сделал глубокий вдох, стремясь собраться с мыслями, встряхнуться. Мертвец не мог убить Сильвию Блэр. Тут произошло что-то другое. Нечто такое, благодаря чему на месте преступления оказалась ДНК Эдди Комо.
А потом в памяти опять всплыл тот разговор с Фитцем, в понедельник после полудня: «Так почему же Эдди, который не оставил после себя ни волосинки, ни частицы кожи, ни отпечатков, оставляет на месте преступления латексные жгуты? Почему он, с одной стороны, научился до тонкостей скрывать все следы, а с другой, оставляет вам буквально свою визитную карточку?»
Фитц тогда гневно заявил, что полиция Провиденса не подставляла Эдди Комо. Теперь же наконец Гриффин с ужасом и отвращением начал догадываться, кто это сделал.
Игры, головоломки... Нет, игры, судя по всему, были совсем не в духе Эдди. Но Гриффин знал другого человека — человека с еще более молодым лицом, который обожал играть в игры. Который также любил пользоваться письмами и телефонными звонками, только в отличие от Эдди в них он никогда не заявлял о своей невиновности. Человека, который вот уже два дня подряд заявляет о том, что владеет конфиденциальной информацией, и даже любезно прислал Гриффину открытку с поздравлением по случаю нового расследования.
А потом Гриффин стал опять думать про эту треклятую ДНК, про единственную улику, указывающую на Эдди Комо. Про ДНК, которая предположительно вымывалась из тела жертв с помощью гигиенического средства фирмы «Беркли и Джонсон»... Разве что... Какую худшую ошибку может совершить детектив? Позволить себе четкое и определенное допущение. А какое самое главное допущение все они сделали? Допущение о том, что спринцевание было применено с целью удалить ДНК с места преступления. Сукин сын!
Оставшиеся куски головоломки, щелкая, начали укладываться на свои места, и в какой-то момент... На короткий момент Гриффин почувствовал такое бешенство, что утратил дар речи.
— Что происходит? В чем дело? — вопрошал Уотерс с другого конца линии.