Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг. Том 8. - Роман Ключник

Как видим — в Гражданской войне в СССР с ноября 1932 года произошло изменение, наступил её новый этап — теперь под репрессии попала колхозная и совхозная элита, бывшие активисты коллективизации. Теперь они жертвы, и их выслали к их жертвам — к сибирским вошебойкам и в тифозные бараки. В кампании коллективизации началась очередная человекорубка с другими жертвами.

Интересный разговор с одним из заключенных, бывшим казаком, председателем колхоза, приводит А. Авдеенко в автобиографической повести «Отлучение». На вопрос писателя, за что тот попал на строительство канала Москва-Волга, казак ответил, что его обвинили в саботаже хлебозаготовок: «Преступно придерживал, сказали, валютное зерно, не хотел продавать государству по твердой цене, чтобы сбыть втихомолку на базаре. Сказали, что создавал дутые, обманные фонды, втрое больше, чем надо для прокорма людей и скотины. Сказали, что открыто восхваляю колхозы, а тайно, тихой сапой, создал в правлении контрреволюционное гнездо «Колхозы без коммунистов».

Верно, я сдал не весь хлеб, не дотянул немного до сверхплановой нормы. Почему, спросите, не дотянул? Дорого дюже. Накладно. Колхозников без хлеба, а скот без кормов надо было оставить. Совесть не позволила морить людей голодом. Не саботажник я, а голова колхоза, доверенное лицо хлебороба».

М. Шолохов рассказывал, как выглядели заготовки в станицах на Дону: «По хуторам происходила форменная война — сельисполнителей и других, приходивших за коровами, били, чем попало, били преимущественно бабы и детишки (подростки), сами колхозники ввязывались редко, а где ввязывались, там дело кончалось убийством». Убийством, конечно, колхозников, которые старались не ввязываться — чтобы «не загреметь» и уцелеть, к детям и бабам относились снисходительно.

Чтобы ограничить перемещения крестьян и рабочих в конце 1932 года — начале 1933 г. в СССР была введена паспортная система с обязательной пропиской по месту жительства. В сельской местности паспорта выдавались только в совхозах и на территориях, объявленных «режимными» (приграничные зоны, столичные города с прилегающими к ним районами, крупные промышленные центры и оборонные объекты). Колхозники могли получить паспорт только при перемене места жительства, но фактически, на практике они паспорта не получали. Тем более не получали паспорта крестьяне-единоличники, не пожелавшие вступить в колхоз.

Посмотрим на итоги этого года в сельском хозяйстве. Официально валовый сбор зерна в СССР в 1932 году составил 69,9 млн. тонн, то есть даже немного больше, чем в 1931 году. Кстати, в 1931 году впервые цифра валового сбора зерна в СССР была обманной, дутой, в действительности была меньшей — примерно 60-62 млн. тонн. Сразу можно смело заявить, что цифра 1932 года — «политическая», это блеф, обман. Не может валовый сбор 1932 года быть равным в 1931 году, потому что, как мы наблюдали выше, во-первых, — было засеяно меньше площадей, во-вторых, урожайность на засеянных площадях была меньше, она вообще по понятным причинам уменьшалась в период коллективизации до 1934 года, например, в совхозах Северно-Кавказского края в 1930 году она составляла 16 центнеров с гектара, в 1931 году — 8,4 центнеров, а в 1932 году — всего 2,9 центнера; на Украине в 1932 году средняя урожайность по официальным данным — 5,1 центнера с га. В-третьих, как свидетельствовал сам Косиор — осенью 1932 года урожай не со всех полей был убран, а убранный и не всегда был вовремя перемолочен.

Половина тяглового скота была уничтожена, а уровень механизации сельского хозяйства был ещё низким — в СССР в 1932 году было произведено 23000 тракторов, к концу 1932 года в колхозах, совхозах и МТС имелось всего 72 тыс. тракторов, 6 тыс. грузовых автомобилей и около 10 тыс. комбайнов. Примерно половина вновь производимых тракторов просто заменяла вышедшие из строя слабосильные ненадежные трактора, которые к тому же ещё не умели правильно эксплуатировать.

Роберт Конквест в своем исследовании отмечает: «Коллективизация разрушила около 25% всех производственных мощностей советского сельского хозяйства. По пятилетнему плану производство зерна в последний год пятилетки должно было превысить 100 млн. тонн. Оно не достигло и 70 миллионов тонн, а начальная цифра 100 млн. тонн не была достигнута до самого начала войны. Начиная с 1933 года, советская статистика по производству зерна фальсифицировалась приблизительно на 30%».

Атташе по сельскому хозяйству германского посольства в Москве в 1930-е годы Отто Шиллер после сбора данных и анализа утверждает, что реальный сбор зерна в 1932 году составил — 50-55 млн. тонн. Известный американский исследователь Таугер аргументировано утверждает, что валовый сбор зерна в 1932 году составил 50,6 млн. тонн. Полностью с ними согласен, по моим подсчетам получилось даже немного меньше. Подозреваю, что центральные власти сами не знали примерной цифры валового сбора, потому что они реально могли посчитать и пощупать то количество зерна, которое они получили в ходе государственной зернозаготовки. А количество оставшегося зерна на местах местные власти разного уровня могли смело «надуть», чтобы не попасть под гнев и не потерять должность, в этом случае страдал не столько семенной фонд, сколько «кормёжка» крестьян и колхозников, — это ещё одна из многочисленных причин голода.

Дальше возникают неприятные вопросы. Доля государственных хлебозаготовок в 1932 году по официальным данным составила 26,9% валового сбора, если валовый сбор считать примерно 51 млн. тонн, то заготовки составили — 13,7 млн. тонн. А валовый сбор зерна в первый мирный год коллективизации (без раскулачивания), причем неурожайный, — 1928 г. составил честных 73,3 млн. тонн, а хлебозаготовка в 1928 году — 14,7% — это 11 млн. тонн зерна, и при этом крестьяне обеспечивали зерном и прочим различным продовольствием все городские рынки. И по сравнению с 1928 годом к 1932 году был нанесен огромный урон, ущерб скотоводству — были вырезаны десятки миллионов голов лошадей, волов, крупного и мелкого скота, птицы. Соответственно в 1932 году было заготовлено — 2,8 млн. тонн мяса против 4,9 млн. тонн в 1928 г., яиц — 4,4 млрд. штук в 1932 г. против 10,8 млрд. в 1928 г., шерсти — 69 тыс. тонн против 182 тыс. в 1928 году, производство сахара сократилось на 40%.

Или сравним вышеизложенный доклад Хатаевича и Косиора с показателями, озвученными Сталиным на апрельском пленуме 1929 года: «Не следует забывать, что при нормальных условиях Украина и Северный Кавказ заготавливают около половины всего заготавливаемого хлеба по СССР. В прошлом году на 1 апреля (сбор 1927-1928 гг.) заготовили мы хлеба на Украине (ржи и пшеницы) 200 млн. пудов».

Глядя на эти результаты, возникает закономерный и даже эмоциональный вопрос к Сталину — так ради чего стоило проводить эти глобальные кровавые эксперименты? Ради чего над крестьянами власть издевалась 5 лет? Если результаты упали и нанесен колоссальный урон, ущерб сельскому хозяйству, экономике страны и населению.

Ради валюты для индустриализации? К 1926-1927 году в СССР крестьяне без всякой помощи со стороны государства производство зерна и скота подняли почти до дореволюционного уровня (в 1913 г. валовой сбор зерна — 93 млн. тонн). А если бы Сталин с 1928 года ещё помог крестьянам техникой, кредитами, организацией вертикальной кооперации, то только одного зерна в последующие годы собирали бы примерно около 100 млн. тонн и более, по нарастающей, не говоря уже о мясе, яйцах, шерсти и масле. Только за три года 1931-1933 разница, то есть недобор — примерно в 130-150 млн. тонн зерна. Тогда Сталин продал бы на экспорт за эти три года не 8,6 млн. тонн зерна (1931 г. — 5,2 млн. т., 1932 — 1,7 млн.т., 1933 — 1,7 млн. т.), а примерно (если оставить для страны 70 млн. тонн.) — 80-90 млн. тонн зерна; и в результате и по более низким ценам, и с меньшей прибылью заработал бы несоизмеримо намного больше валюты для индустриализации. Кстати, — и к войне продзапасов было бы намного больше, сельское хозяйство богаче и многие тысячи солдат-крестьян в первые дни войны в плен врагу не сдавались бы.

Есть серьёзное оправдание Сталину: начиная реализовывать постулаты К. Маркса относительно сельского хозяйства, крестьян, он, конечно, не мог предположить, что получится такая сложная поганая, кровавая история и такие результаты. И ведь Сталин работал сутками не ради своего богатства или славы, не ради богатства своих детей. «Я все ещё чувствую себя плохо, мало сплю, плохо поправляюсь, но работаю много», — писал Сталин в письме Ворошилову 16 декабря 1932 года.

А с другой стороны — никак нельзя снять с него ответственность за неправильные решения как главы государства и за кровавые методы достижения целей. История с коллективизацией показывает, что и идеалист-жертвенник, аскет и альтруист может быть опасен многим миллионам людей, если он служит не интересам всего народа, а фанатично следует некой теории, в данном случае — ошибочным постулатам стройной политтехнологичной коварной теории какого-то мохнатого европейского еврея и его картавого последователя. К концу 1932 года только по закону «О пяти колосках» было осуждено 55 тысяч человек, из которых 2 тысячи было расстреляно.