Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни

Лотшин выздоровела, и Бертель обрела любящую сестру. В доме другая атмосфера. Отец и мать, обретающиеся в раю, оставили на земле семеро сыновей и дочерей. Старшие проявляют к младшим любовь, которая раньше не ощущалась. Даже отношения между дедом и Бертель улучшились. Она заходит к нему в комнату и выслушивает его рассказы о предках. Бертель больше не чувствует себя чужой в семье.

Осень 1932. На центральном вокзале Берлина сильное волнение. Двенадцать молодых безработных евреев из восточной Германии уезжают в страну Израиля. Еврейская молодежь собралась на вокзале с ощущением общей судьбы с отъезжающими и чувством национальной гордости. В длинном белом платье и с собранными на затылке волосами стоит Реха Приер перед всеми, кто собрался на перроне. Именно она была автором идеи создания учреждения по репатриации еврейской молодежи при поддержке руководителя «молодежной деревни» в Бен-Шемене доктора Лемана. Двенадцать юношей и девушек едут в Израиль.

Реха Приер, женщина активная, мобилизовала во имя спасения еврейской молодежи, ее репатриации и обучения предприятия Всеобщего профсоюза в стране Израиля. А также подключила сионистский профсоюз Германии, различные добровольные организации, известного английского ученого-еврея Хаима Вейцмана, который в двадцатые годы возглавлял сионистский профсоюз, и Генриетту Сольд, руководившую социальным отделом Национального Комитета. На перроне берлинского вокзала Реха Приер произносит взволнованную прощальную речь перед евреями, покидающими Германию. Вслед за речью далеко вокруг разносится песня батальонов еврейской молодежи. Нацисты в своей коричневой форме, с довольными лицами, стоят в стороне. Им нет дела до подростков и детей в форме сионистской молодежи, занимающейся очисткой Германии от евреев.

Движение по репатриации еврейской молодежи превращает мечту в реальность. На перроне вокзала молодежь испытывает чувство национальной гордости. Слова гимна «Атиква» — «Надежды» вырываются из еврейской души. Затем члены «Ашомер Ацаир» — движения «Молодых стражей» — хором поют «Крепите, братья, наш круг» — песню на стихи Хаима Нахмана Бялика, ставшие гимном пролетариев. В сильнейшем возбуждении Бертель пробивается сквозь людскую толпу, чтобы приблизиться к легендарной женщине в длинном белом платье, Рехе Приер. Та поможет ей стать пионером, несмотря на то, что в Движении ее по-прежнему критикуют. Реха сказала молодым репатриантам, что им выпало счастье уехать на Святую землю, и подчеркнула, что эта группа не первая и не последняя. Реха крутится среди еврейских семей, убеждая родителей отсылать детей в страну Израиля, посещает коммуны, которые были в большинстве своем созданы сионистской молодежью, несет духовную пищу молодым евреям, страдающим от голода и безработицы, получающим поддержку от еврейской общины Берлина. Она особенно подчеркивает, что все евреи должны оставить Германию, не разделяя их на бедных и богатых. Еврей есть еврей, кем бы он ни был. Не так, как ведут себя инструкторы, считая, что лишь те, у кого нет денег на учебу и нет работы, поедут в Палестину: таким образом можно спасти молодежь от безделья.

На перроне вокзала, как и на собраниях еврейской молодежи, призывают оставить свои дома и ускорить отъезд в страну Израиля.

— Я уже организую следующую группу. Нечего вам делать здесь, в Германии. Все евреи должны ее покинуть, — волнуясь, заявляет Реха Приер, и Бертель тает от счастья.

Реха для нее — пророчица. Она поможет ей стать поселенкой в Израиле, членом кибуца, даже вопреки мнению подразделения, что она из буржуазной среды и, вообще, — существо странное.

После пения гимна Бертель приблизилась к Рехе, пытливо вглядываясь в ее глаза, полные внутреннего огня, и провозгласила: «Я поеду в следующей группе».

Реха Приер произвела на Бертель сильнейшее впечатление. Девочка постоянно думала о ней. Даже Реувен не устоял перед ее восторгом и обещал пойти с ней в центр репатриации молодежи, ставший местом паломничества для поклонников Рехи Приер. Друзья хотели поговорить с Рехи наедине. Всю дорогу к улице Майнигштрассе Реувен предупреждал Бертель, что она, в конце концов, разочаруется, ибо Палестина вовсе не такая, какой она себе ее представляет в розовых мечтах. Он считает, что Бертель чересчур эмоциональна, не приспособлена к труду и не умеет жить в коммуне.

Бертель расстроена. Она понимает, что Реувен во многом прав.

Юные сионисты бродят по улицам в поисках еврейских детей, оставивших школу, среди них встречаются даже отличники, не выдерживавшие школьную атмосферу.

Реувену удалось привести в Движение больше таких детей, чем остальные его товарищи, и поэтому его назначили инструктором.

Бертель считает, что она должна бороться со своими слабостями, ведь ей уже исполнилось четырнадцать лет. Она тоже мечтает стать инструктором и внушать детям чувство гордости и свободы, прививать еврейское самосознание и готовить к сионистской деятельности. Она поделилась с Реувеном своей мечтой. Он положил руку ей на плечо и с высоты своего положения одарил ее добрым взглядом. С важным выражением лица он начал вещать об антиобщественных чертах ее характера, забыв, что, считая себя коммунистом, учился говорить кратко и деловито:

— Ты слишком отличаешься от всех. Ты еще не созрела. Ты не сможешь повлиять на беспризорников.

И, как попугай, стал повторять наставления инструкторов: — Нам не нужен ни английский консул, ни отдел молодежной репатриации для того, чтобы получить разрешение на въезд в страну Израиля. Как люди коллектива, мы должны самостоятельно добиться этого права.

У нее защемило сердце. А Реувен все говорил и говорил. Но в душе ее все звучали его слова:

— Истина в том, что говорит большинство.

Бертель шагала рядом с другом, опустив голову и глядя себе под ноги. Вся ее проблема состоит в том, что она не принимает правду, выражаемую большинством, и этим сердит его. Хотя очень редко решается нарушить собственное молчание, доказывая подразделению, что большинство, да и она сама, могут ошибаться. И тогда Реувен встает на ее защиту. А затем сердится на нее.

— Есть люди, отличающиеся от большинства, но они вовсе не хуже всех, — повторяет она слова Гейнца.

— То, что говорят все, всегда верно, — парирует он, — и не раздражай меня, повторяя то, что говорят в твоей странной семье.

В голосе его звучат нотки проповедника.

Бертель идет рядом с ним на встречу со своим кумиром. Но от чувства неполноценности ей трудно дышать. В молодежном движении не придают значения ее интеллекту. Израилю нужны сильные духом и телом репатрианты. Реувен счастливчик. Помогая садовнику на еврейском кладбище, он роет землю, удобряет, сажает цветы, готовясь к труду чернорабочего в кибуце. Бертель внутренне восстает против собственного, как ей кажется, бессилия и ничтожества. Реувен — весьма средний ученик в школе — избран во все комиссии молодежного движения, а она — лучшая ученица — всего-то избрана в редколлегию стенгазеты. Она развешивает по стенам статьи, написанные на иврите. Отбирает материалы на немецком языке о положении в стране. Вырезает политические обзоры из независимой газеты «Мир в полдень» или из коммунистической газеты «Красное знамя». Из газеты либералов — «Берлинский ежедневный листок» — ничего не берет, чтобы не сердить воспитанников — приверженцев социализма.