Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

И так— в медленном, мучительном темпе, много — много часов подряд.

Домой я приползала никакая. Ела, не чувствуя вкуса. В ванну ныряла раз в два дня в лучшем случае и обычно с утра. Какие тут дополнительные занятия, тем более рукопашным боем?

— Такое чувство, что он меня просто не хочет никуда вести, — пробормотала я, сгибая ноги и утыкаясь лицом в колени.

Тейт извернулся в одеялах и шустро подполз ко мне.

— Сильно устала?

— Угу. А ещё в подробностях изучила анатомию этих, каких… инципов. Ну, панцирных слизней с глазками. Как бы теперь это все забыть, чтоб не снилось?

— Есть способ, — соблазнительно протянул Тейт, но я даже разозлиться не успела из‑за несвоевременных приставаний, потому что он продолжил: — Подойди к мастеру Ригуми и скажи, что хочешь на побережье прямо сейчас.

Змея скепсиса подняла голову и зашипела — с явным таким сомнением.

— И он согласится?

— Обещал же! — Рыжий боднул меня в плечо, потерся виском. — Хуже не будет.

Что ж, определенная логика в этом есть.

В мастерскую я шла как на заклание. Даже перед защитой проекта не было такого чувства обреченности и, как выразился Тейт, «грядущей задницы». Но выходных и праздников в Лагоне не знали, так что свет на горизонте не брезжил… Тут либо надо взять все в свои руки и самолично устроить передышку, либо смириться и тихо сдохнуть где‑нибудь в нише.

Последнее в мои планы точно не входило.

Как ни странно, мастер Ригуми вовсе не разозлился, услышав наглую просьбу. Он внимательно выслушал меня, затем жестом отослал Итасэ Рана и воздвиг ширму, отделяющую нас от остальной пещеры. Мысленные голоса как отрезало; возникло четкое ощущение, что тонкая, словно бумажная стенка — нечто большее, чем можно разглядеть невооруженным глазом.

— Трикси — кан, сядь, — приказал он. Я оглянулась в поисках подушек, не нашла и просто подогнула под себя ноги. — Вижу, губительность спешки ты осознала. Наглядный урок?

Я почувствовала, что закипаю. Хорошенький эксперимент, ничего не скажешь. И вполне согласуется с бытующим в Лагоне мнением, что глупые ученики лучше усваивают правила на своей шкуре.

— Да, вполне.

— Гнев — плохой спутник для мага. — Ригуми Шаа и бровью не повел. — Но желание показать, сколь губительна спешка, — не единственная причина. Ты привлекла внимание мастера Эфанги. И он не самый терпеливый человек.

Горло у меня мгновенно пересохло.

— Это… опасно?

Ригуми Шаа сузил глаза. Разум его сейчас точно источал холод.

— Не для тебя.

«Думай, Трикси». Приказ так и не прозвучал, но он подразумевался.

Рассуждай логически, действуй рационально, ожидай худшего… Итак, еслиЭфангу заинтересовали мои псионические способности, то, действительно, мне самой вряд ли что‑то угрожает. На любезное предложение сменить мастера я ответила отказом. Значит, нужно либо похитить меня — не лучшее решение после инцидента с Арингой, — либо заставить передумать. И слабое место, рычаг для шантажа просматривается только один.

Рыжий.

— Он может сделать что‑то плохое Тейту? — спросила я, понизив голос. Пульс зачастил.

Мастер Ригуми задумчиво прикусил губу; яркая алая краска смазалась.

— У тебя двойственное положение, Трикси — кан. Ты ученица, но ты же и добыча. И останешься ею, пока кто‑то не настроит тебя под себя, — произнес он также холодно и отстраненно, как всегда. Но если раньше это раздражало, то теперь обезличенность словно бы смягчала жесткий смысл. — И Танеси Тейт сейчас на это не пойдет. Значит, у мастера Эфанги остается удобный путь, чтобы забрать тебя.

— Отобрать у Тейта?

— Да, — не стал отрицать Ригуми Шаа. — Но не своими руками. У него много учеников. И когда история мастера Аринги немного забудется, он начнет действовать. Путешествие к побережью и обратно займет два десятка дней. Скорее всего, один из учеников или подмастерьев бросит вызов Танеси Тейту после возвращения. Ты готова к этому, Трикси — кан?

Теперь я, кажется, поняла, что значить быть выбитой из колеи: мысли едут, едут по намеченному пути, а потом бац — и обрыв. И за ним — пустота. Звенящая такая, красивая.

— Нет.

— Честный ответ, — улыбнулся Ригуми Шаа — не формально, а по — настоящему ободряюще.

— Я не пущу Тейта одного!

Не знаю, как у меня это вырвалось. Смешались в кучу воспоминания о псиониках моего мира, давящая атака Эфанги, ощущение тепла чужого тела, такое знакомое, жизненно необходимое…

— Вы можете принять вызов и вдвоем, — заметил мастер, никак не отреагировав на мою вспышку. Стало стыдно. — Но подмастерью или талантливому ученику проиграете оба. Я могу ошибаться, Трикси — кан, но если я прав, то очень скоро тебе понадобится магия — и такая, которой ничего не сможет противопоставить внимающий и поющий.

Я с усилием потерла виски. Наваливалась головная боль. А ведь как хорошо утро начиналось!

— У меня пока ничего не получается.

— Неужели? — Алые губы снова изогнулись, на сей раз насмешливо. — Встань, Трикси — кан. Мы немного пройдемся и кое на что посмотрим.

Идти пришлось не далеко — в ту самую шрахову нишу, где Итасэ Ран ежедневно проводил экзекуции. Она была освещена яркими солнечными лучами, которые лились из ниоткуда; созданная накануне иллюзия все ещё держалась. Ригуми Шаа элегантно откинул за спину серебристые концы длинного шарфа и по — простому присел на корточки.

— Смотри.

Он прижал ладонь к земле, слегка раздвинув пальцы. И не сразу я разглядела между ними что‑то бледно — зеленое, изогнутое…

Росток?

— Это…

— То, чему учил тебя Итасэ Ран, — спокойно ответил Ригуми Шаа и поднялся, отряхивая руки. — Образ прорастает из зерна. Жаждать немедленного результата — путь трудный и полный соблазнов. Овеществление ничто есть искусство. И оно может не сразу приносить плоды. Но если этот деревце вырастет и окрепнет, Трикси — кан, — продолжил он вкрадчиво, то его ягоды уже будут настоящими. Не овеществленными, но рожденными. Что же до побережья… Через два сета будь у выхода из мастерской с теми, кого хочешь взять с собой. Мы выдвинемся немедленно. Океан сейчас особенно прекрасен.

Зашумели сладостно волны, зашелестел песок. В голове у меня зажглись воображаемые электронные часы и начали обратный отсчет. Как на бомбе, которая готова взорваться…

От счастья.

Я резко развернулась, едва не потеряв равновесие, и ломанулась через пещеру. Неслась сломя голову в лучших традициях Тейта, лавировала между учеников, стараясь не вляпаться в чужие иллюзии, даже перемахнула широкую трещину в полу, но осознала это уже на полпути к выходу. В памяти осталось призрачное ощущение иллюзорной ступени, спружинившей под ногой.