Грех - Наталия Рощина

Через несколько минут к нему в машину сядет пассажир. Тогда на время Николай станет вежливым, обходительным. И случайный попутчик даже не почувствует, как паршиво на душе у водителя. Сейчас у него полоса черная, непроглядная. Ничего, он выдержит. Уйти, сломаться легче легкого. На самом деле Николай — счастливчик, однажды должен был замерзнуть в сугробе. И тогда с ним ничего не произошло бы. Ни хорошего, ни плохого.

Открыв окно, Николай закурил. Ничего страшного с ним уже произойти не может. Разбитое сердце? Ничего. Оно сильное, выдержит. Немного времени, и, может быть, Николай еще кого-нибудь полюбит. Любовь не пройдет мимо. Только бы понять, что это она, только бы не пропустить…

Елена медленно шла знакомой дорогой. Тяжелые сумки обрывали ей руки. По дороге с работы она свернула к базару и накупила всякой всячины. Как будто ничего лишнего, но получилось два внушительных пакета. Елене не привыкать носить тяжести. Это всегда было ее обязанностью. Иван никогда не вникал в хозяйственные проблемы. Он как человек науки был выше этих мелочей. Елена не пыталась ничего изменить. Она грустно улыбнулась. Ее жизнь как раз и складывается из этих самых мелочей. Что ж, она смирилась.

Конец апреля выдался жарким. Снять бы ветровку и идти в одной блузе, продуваемой легким ветерком, но до дома оставалось совсем немного, и Елена решила не останавливаться. Скорее домой. Еще чуть-чуть. По спине стекали струйки пота, в руках напряжение. Кажется, пальцы вот-вот разожмутся.

— Добрый день, Елена Георгиевна! — Возле подъезда на скамейке соседки-старушки. Они на своем посту.

— Здравствуйте. — Она улыбнулась.

Впереди ступеньки подъезда — самое тяжелое испытание. Елена подняла голову, глянула на свои окна. Заметила Арсения. Мальчик сидел на подоконнике, жестикулируя руками. Сколько Елена говорила ему, что нельзя сидеть на подоконнике. Но каждый раз он забирается туда и ждет ее возвращения. Елена кивнула ему. Она не сердится на сына за непослушание. Она вообще не может сердиться на Арсения.

— Ты балуешь его! — твердит Майя.

— Сеньке всегда все сходит с рук, — обижается Филипп.

— Арсению нужна крепкая рука, — замечает Николай. — Что ты делаешь? Я не понимаю тебя.

Дети несправедливы к ней, но такова судьба родителей. Сначала дети их боготворят, потом осуждают, а потеряв, испытывают чувство вины. Ничего не поделаешь. Ее мальчики взрослеют.

Благодаря широкому жесту Елены Максимовны и Георгия Павловича Николай недавно переселился в собственную квартиру. Приезжает один раз в неделю, а если не получается приехать, звонит.

— У меня все в порядке, мам. Что у вас нового?

У них все по-старому, И Елена не уверена, что это плохо. Филипп пропадает на дополнительных занятиях по программированию, французскому. А если он и дома, то сидит за компьютером. Филипп верен самому себе. Елене трудно находить с ним темы для разговора. И Арсению с Филом скучно.

Младший пока мало проявил себя. Он еще совсем ребенок, зависимый от настроения в доме, оценок в школе. Кстати, он легче братьев пережил потерю отца. Это радует и настораживает Елену. Несмотря на это, она хочет, чтобы именно он оказался самым талантливым, самым удачливым из ее сыновей. Несправедливо по отношению к Коле, Филу, но это правда.

— Привет, мам! — Арсений бежит через весь коридор. У него ритуал: бег начинается только тогда, когда мама открывает дверь и оказывается на пороге. До этого момента он в нетерпении сидит на подоконнике в своей комнате, прислушиваясь к каждому звуку. Главное для него — пробежав эти несколько метров, повиснуть у матери на шее и получить долгожданный поцелуй.

— Привет, любимый! — Елена едва успела поставить пакеты с продуктами на пол, чтобы подхватить сына. — Ты поел?

— Да, мам. Тетя Майя нас накормила.

— Как дела?

— Все в порядке. Сегодня писали контрольную по математике. У меня полный порядок.

— Это здорово! — Елена улыбнулась. — Я рада.

— Филипп пошел на французский.

— Хорошо. — С некоторых пор у Филиппа проснулся интерес к иностранным языкам. К английскому сын решил добавить французский, Елена была только «за». Она считала, что ему нужно заниматься еще чем-то, кроме программирования. Французским? Прекрасно.

— Мам, по-моему, у Фила проблемы, — серьезно заявил Арсений.

— С чего ты взял?

— Вижу, не маленький. И Олька совсем перестала к нам заходить.

— Не Олька, а Оля, — снимая ветровку, поправила сына Елена.

— Какая разница, если она такая непостоянная.

— Что?!

— Ветреная.

— Сенька!

— Я уже несколько раз видел ее с нашим соседом, Славой Тарасовым. Только я Филу не говорю — расстроится. — Опустив голову, Арсений уставился на свои тапочки.

— Поговорим об этом позже.

— Позже у тебя означает «никогда». Я что-то не так сделал?

— Нет, милый, все в порядке. — Елена улыбнулась.

— Ты все время так говоришь. Никогда не поймешь, когда ты настоящая… — Арсений глянул на нее с упреком.

— Думаешь, я должна поговорить с Филиппом?

— Да.

— Я подумаю об этом.

Оставшись без отца, Филипп пережил глубокую травму. Он остался без интересного собеседника, единомышленника, друга. Заменить его Елене не удается, как она ни старается. Да и нужно ли это? У Ивана был свой подход к каждому из сыновей. Они ведь такие разные — их мальчики. Поэтому и смерть отца каждый переживает по-своему. Эта невосполнимая потеря для Филиппа отягощается первым серьезным разочарованием на сердечном фронте. Может быть, он только делал вид, что Оля ему неинтересна? В любом случае, когда он проявил инициативу, та решила поступить чисто по-женски. Начала очаровывать другого. Елена вспомнила, как сама дала совет Славе Тарасову присмотреться к этой девочке повнимательнее. Кто знает, насколько серьезно он воспринял ее совет.

Промчится последний школьный год Фила. Он идет по жизни, набираясь опыта, набивая первые шишки. Фома неверующий — учится только на собственных ошибках. Вот такой он упрямый молчун. И в кого?

Время залечит раны, память сотрет ненужное. Будет ли Филипп и в тридцать, и в сорок лет помнить Оленьку Громову? Как было бы хорошо поговорить обо всем этом с Иваном, обсудить прожитый день. Не это ли было настоящим счастьем: просто говорить по душам? Елене теперь все чаще казалось, что все у них на самом деле было хорошо. Проблемы сами нагородили.

И все события, праздники, дни рождения без Ивана стали другими. Им не хватает его юмора, умения расшевелить всех. Все-таки хорошего в их жизни было больше. Как же так получилось? Они с Иваном здорово начали, но постепенно перестали слышать друг друга, перестали понимать. Все могло быть иначе…