Хрустальная колыбель - Сергей Юрьев

— Щарап… — прошептал Хач и тут же увидел мелко нарезанное тело старухи, а потом — густой чёрный дым погребального костра, возле которого почему-то стояли Служители.

— Гейра… — Хохот, звенящий во мраке, на мгновение заполнил его слух, а потом исчез — это означало, что Дрянь каким-то образом вырвалась за пределы мира и сейчас вполне довольна жизнью и собой.

— Трёш… — Заиндевевшая статуя Кузнеца, ковавшего когда-то ледяные мечи бледным меченосцам, возвышалась над пирамидой из золотых слитков. Он так и остался в далёком Цаоре, у подножия развалившейся Чёрной скалы, не найдя в себе сил расстаться со своим богатством.

— Хомрик… — По руке поползло мерзкое домашнее насекомое, что-то уныло насвистывая, и Хач тут же прикончил его молодецким ударом.

— Траор… — Тишина и мрак.

— Брик… — Тишина и мрак.

Значит, все Избранные, кроме него самого, либо мертвы, либо пристроились посреди бескрайнего Ничто, в манящих лучах Алой звезды…

— Луциф! — Произнести это имя вслух считалось неслыханной дерзостью, но Кабатчик уже готов был заплатить чем угодно за крупицу надежды, за щепоть Небытия, без которой Избранные уподоблялись смертным тварям, беспомощным и ничтожным.

«Кто здесь?» — раздался в ответ сонный голос, и Хач увидел перед собой огромные голубые глаза, полные истомы и невинности одновременно.

— Это… — попытался представиться Хач.

«Это не важно…» — Светоносный сделал маленький глоток из золотого кубка и прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом неведомого напитка. — «Ты нашёл… Ты нашёл сокровище моё… Приятно встретить понимающего человека. Теперь у нас будет возможность для приятных бесед, а то сколько можно с товарищами перестукиваться. Пока я здесь прохлаждаюсь, мне удалось открыть в себе замечательное качество — лень. Она спасает, когда времени больше, чем дел, которые можешь себе придумать…»

— Я хотел…

«Это не важно…» — Луциф едва заметно усмехнулся. — «Ничто не важно, кроме того, что несёт удовлетворение. Делай всё, что хочешь, а я буду смотреть, смотреть и наслаждаться, если в твоих затеях найдётся пища для наслаждения».

— Но как…

«Это не важно… Не важно как! Важно, чтобы от души. Мой камушек будет давать тебе неисчерпаемые возможности — до тех пор, пока мне не станет противно на тебя смотреть. А посему — не разменивайся на мелочи, играй по крупному. Думай только о себе, но и меня побаивайся изредка. А для начала возьми себе этот город, эти стены, эти корабли и этих людей, что спят сейчас. Спят и не знают, что они отныне принадлежат тебе. Приступай прямо сейчас, ведь у вас там сейчас ночь. Спросонья смертным легче поверить в великие перемены…»

— Но я…

«Это не важно…»

Голос смолк, а сам Светоносный зарылся в тёмное клубящееся, как облако, покрывало. Но это было не важно… Главное — знать, не верить, а именно знать, что всё свершится именно так, как задумано. А что-нибудь задумать никогда не поздно.

— Тромп!

В ответ за железной дверцей послышалось невнятное бормотание и подозрительные шорохи.

— Тромп, вылезай!

На этот раз шум за дверцей, ведущей в винный погреб, наоборот, стих, и это настораживало. Впрочем, не важно…

Хач запалил четыре светильника, теснившихся на одной подставке, и двинулся вперёд — со жрецом и шпионом всё равно надо было что-то решать…

— А-а… Вот и почтенный Хач! — раздался из темноты голос Кунтыша. — Он пришёл, чтобы дать нам волю. Ура! Эй, Иххай, слышишь, что ли?

— Ма-ость па-ади… — Вперемешку со словами слышалось частое бульканье. — Ну, при-ол и при-ол…

Хач просунул светильник в проём и первым, что он разглядел, было тело Тромпа с перерезанным горлом и вспоротым животом. Жрец хлебал прямо из бочонка напиток, от которого обычные люди превращались в оборотней, но при этом оставался самим собой. Видимо, он был оборотнем от рождения, и теперь любое снадобье было ему нипочём.

— А чё он нам выпить не давал! — попытался объясниться Кунтыш. — Нам хотелось, а он не давал. Значит, сам и виноват.

— А ну, вылезайте. Оба. — Кабатчик всё ещё прижимал к груди заветный камушек. — Везёт придуркам в жизни — вот и вам повезло. Вылезайте, веселиться будем. Ничто не важно, кроме того, что несёт удовлетворение…

Глава 2

За ложный донос о воровстве — кара та же, что и за воровство, за ложный донос об убийстве — кара та же, что и за убийство. Любой клеветник или лжесвидетель, будь он хоть землепашцем, хоть мастеровым, хоть торговцем, хоть благородным эллором, карается согласно тяжести своего доноса. За эллорами остаётся право отстоять свою правоту с мечом в руках, если тот, на кого он донёс, согласен принять вызов и имеет на это родовое право.

«Заповеди» Карола Безутешного, лорда лордов

— Олф…

— Да, Служитель. — Бывший начальник ночной стражи не сдержался и поклонился-таки бывшему лорду, как будто тот вовсе не бывший.

— Олф… Вчера, я слышал, по твоему приказу на глазах у всего войска чуть ли не до смерти запороли двух благородных эллоров. — Эрл Бранборг был внешне спокоен, но побелевший кончик носа выдавал, что внутри у него всё клокочет, и не будь он Служитель… — Это теперь уже не моё дело, но, я думаю, ты не откажешь мне в объяснениях.

— Не откажет. Конечно, не откажет! — вмешался герольд Тоом, неожиданно для себя самого припомнив славные времена, когда служил придворным шутом и имел суверенное право говорить всю правду, на которую был способен. — Только они после первого хлыста забыли, что они благородные, и вопили как базарные воришки…

— Молчи, шут! — Бранборгу-старшему тоже припомнились времена, когда он был лордом. — Молчи, а то язык окорочу.

— Только сначала лучше разрезать его надвое, но повдоль, — посоветовал Тоом, — чтобы стал похож на змеиное жало, и…

— Тоом, пойди и передай всем сотникам, чтоб к концу утренней стражи были здесь, — приказал Олф, даже не взглянув на герольда.

Где-то неподалёку весело заржала какая-то обозная лошадь, и герольд, сделав серьёзное лицо, удалился из шатра.

— Вот. — Олф протянул Бранборгу свиток со свисающей на синем шнурке большой восковой печатью. — Совет эллоров, старост и старшин цехов Холм-Дола обращается ко мне с просьбой до возвращения лорда Юма стать регентом и принять на себя всю полноту власти в Холме.

— Ну и что с того? — Бранборг-старший, подобрав рясу, присел на лавку, давая понять, что ждёт исчерпывающего ответа и согласен потратить на это сколько угодно времени. — Возможно, и есть люди, которые справились бы лучше тебя, но здесь главное — верность дому Бранборгов. Но такого я, например, себе никогда не позволял. Я вообще не припоминаю, что такое когда-нибудь было. Эллоров изгоняли, пытали, даже казнили, но пороть!