Критическая метаморфоза - Максим Похил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Даже не пытаться этому препятствовать?» А что если я не терпила и не боюсь их?! И знаешь? Я всё же попытаюсь помочь ему! Да! И мне похуй, что для этого потребуется сделать! — и со всей силы кинул уже пустую стеклянную бутылку скотча в сторону залы, на плиточный порог.
Сосуд с грохотом разбился на маленькие части. Андрей был в ярости, он не мог простить отцу их вчерашний разговор.
Одиннадцать вечера. Гостевая Дома Пикал.
Николай Владимирович сидит в зале на диване, держа на коленях ноутбук.
В режиме печатной машинке, вносит в него какую-то информацию. На носу у него очки, для коррекции зрения, которое он посадил со временем работы на компанию за двадцать пять лет. А одет в синий, домашних халат, от которого сильно пахнет шампунем.
[ХЛОП]. Загрохотали входные двери, а в прихожей, только что пришедший со двора, появился Андрей. От него слегка несло пивом, но с вкусовыми добавками. Литраж, которого он выпил, был приличным, но на Андрея не действовал практически никак. Он чувствовал себя как «стекло».
Андрей прошёл мимо своей комнаты и уверенно направился в залу. Как только Николай об этом понял, он заинтересовано удивился. А именно, отец знал, как Андрей прекрасно осознавал его присутствие дома, но всё же почему-то по привычке не захотел, как всегда, сидеть у себя в комнате, дожидаясь пока тот уснёт, чтобы не встретиться. Ведь хоть они и бывают дома в одно время, но фактически не виделись уже больше двух недель.
Николай заинтересовался, ждал, но взгляд не убирал с экрана, продолжал работать. Андрей зашёл в залу и притормозил. Осмотрел комнату, вполне трезвым взглядом и пораскинув мозгами, за пять секунд, пришёл к выводу, в котором не мог себе признаться всю дорогу домой. После этого весьма уверенно, умеренным голосом, обратился: — Пап…
Николай Владимирович аж вздрогнул, чуть не уронив с колен девайс. Он до последнего думал, что Андрей просто настолько напился, что ему уже было всё равно, есть ли он дома и идёт к холодильнику.
— Что?! Да. В смысле… Что хотел? — с открытыми по максимум зрачками.
— Ты не занят?
— Нет. Говори, спрашивай, — удивлённо.
— Я думаю ты и сам уже догадываешься, о чём я хочу тебя попросить…. Я о Элиасе, Элиасе Харенко.
— А что с ним? Если ты думаешь, что я об этом что-то знаю, то напомни пожалуйста, — всё ещё не успев отойти от внезапности.
— Элиас Харенко, мой друг, на которого завели уголовное дело. Ломинов…
— Ааа, да да да, что-то об этом слышал. Суд вроде всё ещё идёт. И что, этот бедняга в серьёз твой друг?
— Да, — хрипло выдал.
— Жаль его… — и покивал головой.
— Нет, стоп. Я как раз хочу, чтоб «не жаль его», а чтобы через полгода мы сидели с ним у нас на беседке и смеясь вспоминали этот эпизод жизни. И я пришёл к тебе, чтобы ты мне помог, — Андрей был уверен, что отец ему поможет, но думал, что скорей всего, для начала, его нужно «раскачать» на это.
— Андрей… Каким образом?
— А каким образом они судят его? Каким образом они привлекли его и сделали ему подписку о невыезде даже с города!? — Андрей слегка повысил голос.
— Андрей, понимаешь, если человек совершил преступление, его могут арестовать…
— Не делай вид, что веришь тому, чему говорят судьи. Весь район знает кто такая Анабель. Просто боятся открывать рот.
— Да, я знаю! — теперь Николай перебил сына, — А ещё я знаю, что за всем этим, очень тщательно следят депутаты Верфи. Некоторые из них совершали все необходимые, финансовые вливания в судебный и правоохранительный контингент. И они, в конце концов, стоят за увольнением двух присяжных и смертью одного судьи, которого кстати убили вчера ночью. Ты об этом слышал?! — Андрей закивал, — Вот, а я не просто слышал о случившемся, а узнал о заказе, ещё за восемь часов до убийства.
— Что? Всм… Подожди…Ты знал, о том, что скоро будут убивать человека и ничего не предпринял?
— Я? Не предпринял? А что, сынок? Обратиться куда-то? Убийства совершала полиция. Как думаешь, как они бы отреагировали, если бы я пришёл к ним написать заявление на них же? И ты предлагаешь, сейчас мне пойти против Ломинова? — добавил, — Их человека.
— Пап! Со дня на день, невинного человека, закроют за решётку, причём по сам знаешь какой статье. И сам знаешь, что ему там грозит.
— Сын! Они так делают каждый день. Чтоб ты знал, в нашей любимой республике, каждые три месяца строиться по одной тюрьме. Каждый день в среднем полиция задерживает шестьдесят людей, по выдуманной причине и пускают их по уголовным статьям. А про убийства и говорить не хочется. А ты тут говоришь об одном, радуйся, что он ещё жив. Да и потом, даже если бы я захотел, у меня нет никаких возможностей ему помочь.
— У тебя нет возмо… — очень тихо пытался произносить Андрей, сквозь разочарование, ненависть и боль. Алкоголь, хоть и мизерный, но уже понемногу начал улетучиваться, и взамен упорства, к нему начали приходить усталость и головная боль от тяжёлого разговора в добавку к переживаниям. Скорей всего это было следствие того, как в этом диалоге, по факту, исчезала надежда. И умер шанс вновь иметь отца, который его понимает и поддерживает.
— Послушай сюда сын. Перестань играться, это тебе не игрушки, повзрослей. Даже не пытайся этому препятствовать, если тебе дорога жизнь, а она тебе дорога, не лезь в эти дела. Целее будешь, — подмигнул Андрею и воспользовавшись его ступором, Николай добавил: — Так что, вот такая вот фигня, и кстати если захочешь поесть, я там сделал суп, — обратно вернувшись к своей работе.
Андрей настолько очумел, от услышанного, что умолк на минуту и простояв около всё того же дивана, так не и не смог реабилитироваться и продолжить дискуссию. Лишь одна фраза ему пришла в голову.
Он устремил свои зрачки на его лицо, чтобы для себя, запечатлеть реакцию и произнёс: — А мама меня бы поддержала в этой ситуации…
Он смотрел, как лицо его отца, плавно поворачивается к нему. Ему было достаточно лишь уловить взгляд, для полного удовлетворения. После чего Андрей тут
