Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В середине этой работы Мастер, отправляясь в поездку, увидел нас и остановил машину. Подозвав к себе, он беседовал с нами около получаса. Разумеется, мы были в восторге. Но где-то глубоко в уме нас не оставляло легкое предчувствие: как там наша штукатурка? Я только что сделал свежий замес и вылил на доску. Там она и лежала, затвердевая с каждой секундой.
К тому времени, когда Мастер уехал, мы с Норманном были уверены, что без кувалды нам ее не отколоть. Но, к нашему изумлению, она оказалась такой же мягкой, как и в тот момент, когда я ее вылил. До конца дня штукатурка больше не причиняла нам беспокойства.
При нашем образе жизни тяжелая работа была не менее важна, чем медитация. «Вы должны быть чрезвычайно деятельными на пути к Богу, — сказал Мастер, — прежде чем сможете достичь состояния недеяния в единстве с Ним». Тем не менее он подчеркивал, что преданность более важна, чем работа или медитация. «Без любви к Богу, — учил он, — никто не сможет найти Его».
Еженощно я исполнял песнь великого бенгальского святого Рампрошада в переводе Мастера: «Придет ли ко мне тот день, когда со словами: «Божественная Мать! Божественная Мать!» из глаз моих польются слезы?» Постепенно я заметил, что происходит внутренняя трансформация. Когда мне однажды рассказали о беседе Мастера с группой монахов в Инсинитасе, я подумал было, что имею повод поздравить себя. Во время того разговора Мастер с любовью заметил: «Смотрите, как я изменил Уолтера!»
ГЛАВА 26
ПАСТЫРСТВО
НАВЕРНОЕ, ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ УЗНАТЬ историю нашей церкви в Голливуде, — заметил мне однажды Мастер, — ведь ты теперь регулярно читаешь там лекции?
— Естественно, сэр, — ответил я, — я жажду узнать о нашей работе все, что только возможно.
— Мы построили церковь во время войны. Тогда не разрешалось строить новые здания, но мы все же нашли способ построить ее на законных основаниях. Мы купили старую церковь и перевезли ее на принадлежавшую нам землю. От здания оставался один каркас, — усмехнулся Мастер. — Вот соседи покатывались со смеху! Но мы отреставрировали ее — оштукатурили стены, починили крышу, покрасили все в великолепные цвета и вставили в окна дорогие витражи. К концу работ здание выглядело совершенно как новое!
Мастер помолчал, вспоминая.
— Обретение этих стекол было истинным благословением Божьим. Я хотел найти витражные стекла, но все в один голос твердили: «Их невозможно достать. Идет война!» Однако я знал, что мы их получим.
Однажды утром Бог показал мне в видении, где скрывались наши стекла, прямо-таки ожидая нас в дряхлой лавке старьевщика. Я отправился туда. «Простите, — сказал хозяин, — у нас здесь нет витражных стекол». Но мне было известно лучше.
«Давайте посмотрим», — умолял я.
«Я же говорю вам, — сказал он, теряя терпение, — у нас нет никаких стекол!» Он с ворчанием удалился.
Я подошел к стоявшему рядом продавцу и спросил, не знает ли он о каких-нибудь витражных стеклах, хранящихся здесь.
«Босс сказал нет, — ответил он, всем телом выражая бесконечное нежелание двигаться. — Значит, нет».
«Вот пять долларов, — сказал я ему. — Я отдам их вам, если вы проведете меня туда, куда я хочу».
На это он согласился. Мы вместе прошли на задний двор. У дальней стены лежала, собирая пыль, большая куча старых дверей и всякого хлама, но никакого признака каких-либо витражных стекол.
«Видите? — сказал продавец, поднимая голову с чувством собственной правоты. — Босс сказал нет. Значит, нет!»
«Вы только отодвиньте эти вещи в сторону, — попросил я. — Давайте посмотрим, что лежит за ними».
«Босс сказал…» — затянул он в третий раз, затем вспомнил о пяти долларах. Должно быть, усердие не относилось к сильным чертам его натуры, но в конце концов, кряхтя и охая, он вытащил все во двор. И тут показались наши витражные стекла, прислоненные к самой стене!
Они находились в таком же состоянии, как куча хлама. Стекла были на месте, но все свободно болтались и были покрыты грязью. Хозяин позволил мне купить большое их количество практически за бесценок. Мы их тщательно починили. Мисс Дарлинг (ныне — Дурга Мата) сохранила нам тысячи долларов, сама вставив их в рамы и покрыв сусальным золотом. А теперь — ты сам видишь, насколько они прекрасны! Мне говорили, что они представляют ценность.
— И не подумаешь, что у церкви такое невзрачное прошлое! — с улыбкой заметил я. Теперь она сияла, как очаровательная драгоценность, безупречная в своих белых, голубых и золотых цветах. Церковь располагалась довольно далеко от дороги, обращенная фасадом к уютному саду. Она, без сомнения, стала украшением окрестностей.
— Церковный ковер также был послан нам Богом, — продолжал Мастер.
Этот ковер успокаивающего синего цвета покрывал весь пол церкви. Я долго восхищался им. Мастер вновь перешел к объяснениям:
— Мне хотелось иметь прекрасный ковер, потому что если даже театры могут быть спроектированы прекрасно, чтобы напомнить людям о красоте этого мира, то обители Бога должны быть устроены еще более прекрасно, напоминая о том, что Он есть Источник всего прекрасного. Моим желанием было приобрести ярко-синий ковер, вроде того, что был в нашем храме в Инсинитасе. Я разослал людей повсюду на поиски, но никто не смог найти ничего похожего.
Я сам позвонил в компанию, которая продала нам первый ковер. «О, извините, — сказал голос в трубке, — человек, у которого вы купили тот ковер, вышел из дела».
«А кто это говорит?» — справился я.
Это оказался его прежний партнер по бизнесу. Он уже собирался повесить трубку, затем помедлил.
«Я только что вспомнил, — воскликнул он, — что у нас на складе еще остался кусок того же самого паласа, который вы купили. Сколько, вы сказали, вам нужно?»
«Девяносто два метра», — ответил я.
Он пошел и измерил остаток. Там было ровно девяносто три метра!
— Я часто говорил, — заключил Мастер, — что в результате потери храма в Инсинитасе появились еще два храма — вот этот, в Голливуде, и наша церковь в Сан-Диего. Прямо на следующий день один из посетителей сказал мне: «Какая жалость, что вы потеряли храм в Инсинитасе!» Я ответил: «Это было самое лучшее из всего, что когда-либо происходило со мной!» Видишь ли, это заставило меня шире открывать это учение миру. И смотри, даже ковер для нашей
