Чёрные лебеди (СИ) - Ларсен Вадим

— Дорогой Мизинец, — произнёс он, громко дыша, — понимаю, дорога была нелёгкой, поэтому лично тебе могу предложить… — обернулся и крикнул в дальний угол: — Кара! Поди сюда!

Открылась угловая дверь и из неё, соблазнительно покачивая бёдрами, выпорхнула обнажённая девица.

— Познакомься, это наши друзья. Это Корвал, а это… — казначей запнулся, но тут же продолжил: — в общем… Кара знакомься — Корвал по прозвищу Мизинец, но уверяю, к его мужскому достоинству прозвище это не имеет никакого отношения.

— И всё же стоит проверить, — мурлыкнула девица, зазывно поглядывая Мизинцу между ног.

Парень остолбенел. Торчащие уши побагровели, глаза округлились. Бесстыдно виляя аппетитным задом, девица подплыла ближе, взяла ладонь лесоруба и, прижав её к своей белой груди, сластолюбиво прошептала:

— Без сомнения, прозвище связано с его юным возрастом. Пойдём, молодой красавчик.

И увлекла онемевшего парня за собой. Когда за ними закрылась дверь, казначей произнёс:

— Что ж, теперь можем говорить, как деловые люди. Угощайтесь, — указал на кувшин с вином.

— Я бы выпил, — кивнул Праворукий, наливая полный кубок тягучего пурпурного напитка.

Тулус повернулся к Альфонсо:

— Вижу, вы разбираетесь и в людях и в непростых ситуациях лучше, чем Поло. Он был таким же несдержанным, как и этот Мизинец. Чуть что, хватался за нож. Так вот, о ситуации… Повторюсь, деньги в деле, но вы вдвоём могли бы стать полноценными его участниками. Я не раз предлагал Поло, но что может понимать в финансах простой лесоруб? Он совсем не похож на своего отца. Старик Тридор не упускал возможностей заработать.

— О чём речь? — поинтересовался Альфонсо.

— Кустаркан — провинциальный город, и хоть центр Гелей, но несравним ни со столицей, ни с портовым Оманом. И всё же у нас тоже можно неплохо зарабатывать, если есть голова. Зачем самому добывать руду, плавить медь, бронзу или ковать сталь? Имея деньги, можно участвовать во всём, сидя дома за столом с вином и фруктами, в окружении прекрасных нимф, таких, как Кара. Пока мы наслаждаемся жизнью, деньги делают деньги. Важно лишь правильно вложить, а главное — под гарантированный процент. Мои услуги ремесленникам и рудокопам стоят реальную цену — двадцать процентов от полученного ими результата. Уверяю вас, на это можно жить, и даже совсем неплохо.

— Вот как? — хмыкнул Альфонсо.

— О чём это он? — шепнул на ухо Праворукий.

— Потом объясню, — одними губами ответил советник.

— Вот только… о чём говорил этот наш… Мизинец? О каком-то золоте? — прищурился Тулус.

— Пустое. Парень бредит. Ночами золотые жилы мерещатся, — на этот раз Праворукий сказал громко, внятно и с такой уверенностью, что казначей понял, вопрос снят окончательно.

— С золотом понятно, но касаемо неб… — казначей понизил голос: — Полагаю, я разговариваю с серьёзными людьми? Не водите меня за нос, я наслышан о Небесной. Северяне — народ суеверный. Но я не думал, что она свяжется с таким отрепьем, как….

— Эй, полегче! — нахмурился Праворукий.

— Простите. Просто не думал, что она с вами. — Тулус кивнул в сторону двери: — Этих в счёт не берём, но то, что я вам готов предложить, дороже любой золотой жилы. Дороже всего золота Гелей. Золото помогает в погоне за властью, но у кого она уже есть, зачем тому золото? Господство гораздо лучше золота.

— Не могли бы вы объяснить поподробнее, в чём заключается ваше предложение? — вежливо спросил Альфонсо.

— С вами голубокровная, и при правильном подходе она может оказаться козырной картой. — Он пододвинулся ближе, перейдя на шёпот: — В городе сейчас безвластие. Порядок поддерживается кое-как за счёт усилий глав нескольких семей. Бароны имеют небольшие отряды из беглых солдат. Караул патрулирует ночами, но… В городе много банд и мало денег. Разбои, нищета, грабежи. Это не тот Кустаркан, каким был при наместнике Тури-Анка́не, отце толстяка Лири. Тогда город процветал. Но сейчас… несколько лет междоусобиц и вот — в стране разруха, в городах нищета. Я слышал, отакийцы не пойдут на Север. Это и хорошо, и плохо. Скорее плохо, поскольку они навели бы порядок. С сильной властью умному человеку всегда есть о чём договориться. Но южан не будет. Мы рассчитывали на Инквизитора, но его Страж Хоргулий не появлялся у нас уже несколько лет. В общем, крепкую руку нужно искать самим. Есть люди, готовые возглавить городскую власть, но пойдёт ли за ними народ? Эти тупые нищеброды, плебеи из трущоб, не верят никому и ни во что, — казначей всплеснул руками: — И тут такая удача!

— Объясните.

— Ну как же! — казначей вскинул руки в радостном жесте. — В нашем умирающем Кустаркане появилась Небесная с голубой кровью! Как вы думаете, кому доверятся горожане? Барону Йёрке, который под свои шахты без суда отбирает у рудоискателей лучшие участки? Или судье Тирвику, для которого главный довод невиновности — кошелёк подсудимого? Или купцам и лавочникам, что торгуют втридорога? Или мне, городскому казначею, имеющему с каждого из них двадцать процентов комиссионных? Им подавай чудо, а Небесная — она это чудо и есть! Я переговорю с нужными людьми, у кого ещё осталось некоторое влияние в городской общине. Нам помогут, и о Небесной узнают на каждой улице и в каждом доме. Да что на улицах, узнают в самом дальнем селении Гелей. Её имя будет на устах у всех. Небесную прославят в каждой семье, а на молельных столбах вырежут её образа. Мы сделаем всё, чтобы чернь провозгласила голубокровную своей королевой. И когда она взойдёт на престол, мы с вами будем рядом с этим престолом.

Альфонсо задумчиво почесал щетинистый подбородок:

— В ваших словах, дорогой Тулус, немало здравого смысла.

По дороге на постоялый двор Корвал-Мизинец не смолкал. Прихрамывая и немного покачиваясь в стороны, он в который раз повторял:

— Тебя, однорукий, приглашаю свидетелем, а капитана попрошу, чтобы был на свадьбе за отца. Такое моё уважение. Вот отыщем золото, отстрою домину не хуже, чем у Тулуса, и заживу. Лесопилку открою. Или столярную мастерскую. Мой покойный папаша всё мечтал о собственной мастерской. Кара нарожает наследников. Надо же кому-то оставить всё, что наживу? Девок, пацанов, она пятерых точно сможет, посмотри какая моцатая.

Дверь в харчевню была вывернута «с мясом». Искорёженные бронзовые петли на дверном стояке поблёскивали грязно-зелёными шляпками погнутых гвоздей. Капающая со ступеней кровь разлилась большой чёрной лужей.

Первым в харчевню вбежал Праворукий, следом Мизинец. Последним был Альфонсо и, прислонившись к стене, застыл на месте. Жуткая картина стояла перед глазами: на столах, на полу, на лестнице, везде обгорелые трупы. Заживо сожжённые мужчины и женщины, а ещё стойкий запах кипящей крови и жареного мяса.

Праворукий сделал шаг: кухарка-посудомойка с выгоревшими глазами; рядом рыжий Колода с прожжённым до позвоночника животом; рассечённый надвое повар в забрызганном кровью фартуке; справа отрезанная голова подавальщицы в белоснежном чепце, таком неуместном на фоне дымящихся кишок; без видимых увечий тело толстоюрюхого Феликора, а чуть поодаль его сиротливая рука с топорищем, зажатым в пухлой ладони.

Праворукий бросился под лестницу, распахнул дверь. Комната была пуста. Вернее, в ней также не было ничего живого. А из мёртвого — на полу, ногами на меховой девичьей накидке дымящееся тело Юждо Дрюдора. Остывающая, с обожжёнными краями плоть, обугленной бороздой расчленена на две половины, наискось от плеча до таза, словно вспахана раскалённым плугом. На безжизненном лице неестественно выпученные глаза таращатся прямо на Праворукого. Усы в боевой стойке. Уголки рта приподняты в нагловатой улыбке. В измазанной грязно-зелёной жижей руке тяжёлая боевая секира и на её острие, среди засохших кровавых пятен, искрится задорный солнечный зайчик.

Глава 4.7

Кровь небесных богов

Конь остановился. Повёл головой на запад, куда уходила накатанная санными полозьями колея. Погода налаживалась и над пустошью южнее развилки оранжевые солнечные жилки пронзали сизое марево. Снег постепенно рыхлел, превращаясь в пористую кашицу. Слышалось пение птиц. То здесь, то там виднелись проталины — неприветливый Север оставался позади.