Покорение Финляндии. Том II - Кесарь Филиппович Ордин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В-4-х, слово конституция по смыслу французского constitution, употреблялось и употребляется весьма часто вместо слов: устройство, установление, учреждение. Поставленное в русском тексте множественное число этого слова особенно это подтверждало, говоря об отдельных правах сословий и частных лиц, по уставам или учреждениям им специально предоставленных. Перевод, вместо множественного числа «по конституциям их», поставил единственное, по конституции. Само по себе употребление и в таком виде этого французского слова, при указанном его значении, ничего исключительно важного не представляло. Но при том что Император Александр употребил в речи своей, ниже приводимой, это слово в единственном числе, со смыслом которому трудно дать точное определение— говорилось ли об организации страны, или собственно о «конституции», в известном более тесном значении, — сделанною в переводе заменою единственного числа, множественным показывается наклонность ввести в грамоту совершенно несуществующее в ней, в высшей степени важное обещание перенести в новую часть России чуждый ей государственный строй, притом в таком порядке, что самой России это капитальное изменение её государственных основ вовсе даже не было известно.[77]
Подобный подмен, однако, вовсе не соответствовал видам русского правительства. Доказательство тому находится в последующих актах. Дабы не давать впредь возможности злоупотреблять мало, заметным различием слов «по конституциям их» и «по конституции», Император Александр II, издавая в 1855 г., при восшествии на престол, такое же как Александр I обещание финляндцам сохранить их религию и привилегии, нашел лучшим вовсе исключить это слово, и заменить чисто русскими словами «по прежним установлениям». Затем уже и по-шведски пришлось переводить это место словами соответственными видоизмененному русскому выражению, что далеко не означает прежней конституции. В этой же точно редакции издан манифест и при восшествии на престол Императора Александра III.[78]
В 5-х, наконец имя «грамота», которое присвоено манифесту 15-го марта в русском оригинале, в смысле документа на царское пожалование; по-шведски ближайшим образом могло и должно было быть переведено словами edict, befallning, diplom, patent, bref. В переводе же оно заменено словом «Försäkrings-Act», что было прямо взято из шведских конституционных порядков и выражало собой тот «удостоверительный акт», которым короли приносили при вступлении на престол «присягу» верности конституции по § 8-му Акта Соединения и Безопасности[79].
Этот перевод, который прямо можно назвать подложным, был объявлен во всеобщее сведение и руководство и дал достаточной повод для дальнейших уклонений от исторической истины в деле отношений Финляндии к России. На почве этого перевода воспитывались дети и внуки, и не должно удивляться, что есть между достойными уважения финляндцами люди, которые, считая подобный искаженный перевод за точный документ, твердо веруют в основательность притязаний многих финских деятелей на государственную обособленность их края.
В дальнейшем открытие сейма следовало согласно церемониалу; отступления были лишь в мелочах. 16-го марта, с утра, было уже на улицах городка общее движение. Погода была та же как вчера и с своей стороны оживляла картину. Небо было спокойно и ясно; первое весеннее солнце улыбалось природе, заставляя не думать о порядочном морозе. Русские войска становились шпалерами на назначенные места по улицам, где Императору Александру предстояло шествовать в. собор и затем в залу заседаний. К государеву дому собирались дворяне; другие сословия — в лютеранскую церковь. У крыльца дома, в ожидании выхода Императора, появился балдахин, штанги которого держали генерал-майоры при ассистентах штаб-офицерах. Балдахин — серебряной парчи с золотом и с шифрами высочайшего имени. К 10-ти часам вышел Император Александр, окруженный русскими сановниками и свитой, и процессия двинулась.
Открывали шествие два герольда финляндского дворянства[80] в одеяниях синего цвета с серебром, за ними маршал с жезлом и дворяне по два в ряд, чиновники и генерал-губернатор Спренгтпортен. Это было представительство сословий и администрации вновь покоренной страны. Далее шла русская власть в предшествии двух герольдов Российской Империи, с красными перьями на головных уборах, в одеяниях зеленого бархата с серебром и с андреевскими звездами на груди и на спине. За ними Император Александр, окруженный прибывшими из Петербурга русскими высшими чинами[81].
Так следовали до церкви; войска отдавали честь своему Государю, били барабаны, играла музыка, палили пушки, звонили колокола. Вошли в храм готической архитектуры, орган заиграл, Император стал на приготовленное ему место; русские герольды перед ним; финские стояли у входа за решетку; на ступенях трона имели честь поместиться только русские сановники, стоявшие по обе стороны кресла.
Депутаты разместились, как было указано церемониалом; дамы занимали аркады против трона. На лицах присутствовавших финляндцев не было видно никакого особого чувства, ни радости, ни печали; любопытство и наблюдение.
Проповедь, очень длинная, читалась по-шведски соборным пастором Алопеусом. Собственно эта честь должна была принадлежать местному епископу Сигнеусу; но по старости и болезни он был освобожден от нее. Темой был дан по высочайшей воле текст из Послания к Филиппийцам, II, 3–4.[82] Финляндцы обратили внимание на то, что всю продолжительную церковную церемонию Император Александр прослушал стоя, и не смотря на чувствительный холод, не надевал верхнего платья.
На псалме «Тебе Бога хвалим» процессия двинулась в означенном порядке в «залу заседаний» в доме гимназии. Соблюден был порядок по церемониалу, с тем изменением, что балдахин был теперь отменен, и Государь шел не осененный.
При занятии Императором Александром места на троне, им была произнесена по-французски следующая речь:
«Произволением Промысла призванный управлять добрым и честным народом, Я желал видеть его представителей собранными вокруг Меня. Я желал вас видеть, чтобы дать вам новое доказательство Моих намерений для блага вашей родины. Я обещал сохранить вашу организацию (конституцию), ваши коренные законы; ваше собрание здесь удостоверяет исполнение Моего обещания. Это собрание составит эпоху в вашем политическом существовании; оно имеет целью укрепить узы, привязывающие вас к новому порядку вещей, пополнить права, предоставленные Мне военным счастьем, правами более дорогими для Моего сердца, более сообразными с Моими принципами, теми, что дают чувства любви и привязанности. Я дам вам знать о Моих распоряжениях по делам вашего собрания; вы легко узнаете направление, Мне их внушившее. — Любовь к отечеству, любовь к порядку и
