Магия Изендера - Александр Абердин

Начиная со второго месяца я помимо того, что учил дочь магии воздуха, стал ещё по три часа в день рассказывать ей о себе, о своих друзьях, о Земле, причём то на русском, то на французском, на ломаном английском тоже, а ещё на новоизендерском. Жаль, конечно, что я не был философом с дипломом, но кое-что всё же знал и потому рассказал Ариэль, какой сложной и трагической была история моего мира и о том, что во все века люди стремились к гармонии и сами же её постоянно разрушали своими поступками. Полёт альбатроса над волнами, это вершина гармонии. Может быть хоть она внесёт её в наш мир на своих крыльях? У меня не было под рукой никаких философских трактатов, но я рассказал ей о многих философах, в том числе Конфуции, и вкратце о том, что их больше всего волновало. Отправится на Землю, послушает с высоты семь километров о чём говорят люди внизу, сама во всём разберётся.

Ещё я рассказал дочери, что очень многие люди будут любить её всей душой, но найдутся и такие, которые станут ненавидеть каждый взмах её белоснежного крыла над миром и от этого никуда не деться. Быть магической Повелительницей неба, Хранительницей Земли, нелегко, но у неё будут не только преданные друзья, но и отважные маги-защитники, летающие на бесшумных стальных птицах, а о том, чтобы к ним в руки свалилось с неба белое перо, станут мечтать даже самые злейшие враги. Ирэйя слушала меня и кивала, а когда я своим немузыкальным голосом, перевирая все ноты пел Ариэль колыбельные, то и сама засыпала.

Через полтора месяца мне уже не нужно было читать книгу магии вслух. Ирэйя прекрасно читала мои мысли и сказала, что то же самое делает и моя дочь, которая любила меня просто безмерно. Поэтому за оставшиеся полтора месяца я прочитал книгу от корки до корки дважды, а некоторые трактаты и трижды, но лишь потому, что они мне особенно понравились. А потом, в один чудесный день Ариэль стала усердно долбить клювиком скорлупу своего яйца и я положил его в магическую колыбельку. Через два с половиной часа из яйца вылупилось прелестнейшее бело, пушистое существо с тёмно-синим острым клювиком с золотой восковкой и ярко-голубыми, у матери они были синими, глазами, которое воскликнуло тонким голоском:

— Папа, я хочу кушать!

У папы всё уже было готово. Вынув из колыбельки скорлупу, я поставил её к себе на колени, вооружился серебряной ложкой и стал кормить свою дочь нежнейшими крабами в собственном соку. Трое суток мой очаровательны птенчик, моя красавица Ариэль, только и делала, что ела и росла. Магическая колыбелька увеличивалась вместе с ней, а у её папы рука не уставала подносить к клюву ложку за ложкой. Скорлупу я всю искрошил и добавлял по щепотке в каждую банку консервов. Хотя эти магические консервы были приготовлены для людей, они были заряжены такой силой, что через трое суток моя Ариэль выросла размером с крупного сенбернара, только детское перо и пух у ней были куда более кудлатыми. Она выскочила из магической кроватки и пулей вылетела из палатки, а я облегчённо вздохнул и лег поспать хотя бы часов шесть. Моя отцовская вахта продолжалась.

Через месяц моя дочь уже была такой же красавицей, как и её мать, только почти вдвое меньше. И впервые встала на крыло. Специально для этого дня я изготовил себе белый магический костюм с огромными крыльями, который никто не смог бы увидеть снизу и вы отправились в полёт все втроём. В этот же день Ариэль впервые попробовала "взрослую" пищу и сама поймала три десятка больших рыб размером мне по локоть, похожих на кефаль. Они ей понравились. Мы поплавали на воде пару часов и отправились в обратный полёт.

Ариэль едва проклюнувшись, уже не была ни младенцем, ни ребёнком. Она была пусть во многом наивной, но уже достаточно взрослой девушкой с весьма спорными суждениями, в большинстве своём позаимствованными у меня. Когда мы вернулись в нашу огромную палатку, в которой стало тесно, я достал две большие гранулы пурпура и настоял, чтобы Ирэйя и Ариэль их проглотили. Как достаточно мудрый маг воздуха, я знал, что делаю. У меня было припрятано их четырнадцать штук, не считая мелочёвки. После этого я увеличил магическое ложе для своей дочери и стал собираться, а Повелительница неба принялась давать мне последние наставления:

— Алекс, первым делом ты должен добраться до озера Зоал в горах Ларидана. Там образовалась естественная ловушка, в которую угодило несколько сотен сирен. Они отрезаны от своих собратьев вот уже почти триста лет и люди на них постоянно охотятся. Ты должен обязательно спасти их. Потом ты обойдёшь все четыре Круглые долины, где живут остальные Хранители Изендера. Я уже очень скоро полечу туда и предупрежу их. У тебя ещё остался пурпур?

— Не волнуйся, Ири, — успокоил я Повелительницу неба, — Лёшка Чёрт запасливый парень. Хватит и им, и Верховному хранителю, я отучу его от мыслей о смерти. Надо же, что удумал, отдать мне Синее сердце и тут же помереть. Хотя у меня и нет для него никакого магического амулета, я его обязательно создам. У меня есть на этот счёт одна задумка. Думаю, что это как раз то, что ему требуется.

Ирэйя не всегда могла читать мои мысли и потому спросила:

— Какая, Лёшка? Поделись со мной своим секретом?

— Не скажу, а то ты ему всё разболтаешь, Ири, но ты можешь сказать ему, что Лёшка Чёрт придумал, как вдохнуть в этого старого скорпиона жизнь и сделать его ещё тем красавчиком.

Дочь клюнула меня в плечо и возмущённо сказала:

— Папа, я запрещаю тебе говорить про себя Чёрт. Ты никакой не чёрт. Ты самый добрый, а черти страшные, рогатые и злые.

— Ничего не поделаешь, Ариэль, такая уж у твоего отца фамилия и она вписана в вид на жительство, выданный мне во Франции. Так что твой папик Алекс Дьябло и тут уже ничего не поделаешь. И знаешь, что я скажу тебе, мне нравится, что меня зовут Алекс Дьябло, рыцарь по прозвищу Аргенти Диабло-ен-Нигро. Всё, мне пора. Ариэль, слушай маму и не вздумай улетать от родительского гнезда дальше, чем на тысячу лиг. Помни, сирены и моряки твои лучшие друзья и защитники, а меня твоя мама всего лишь учила магии воздуха.

Дочь немедленно принялась возмущаться:

— Это кто и кого учил? Пап, да она и половины магии воздуха не знала раньше и ту всю позабыла, пока носила на себе золотое перо.

— Но-но, разговорчики в строю! — Шутливо прикрикнул на свою дочь, вздумавшую критиковать мать — Ты вообще если можешь пользоваться, то всего четвертью заклинаний, а твоя мама может использовать их все до одного. Поэтому раньше, чем ты не научишься использовать для защиты всю магию воздуха, из дома ни шагу, а не то я точно отстегаю тебя хворостиной. Пообещай мне это, доченька.

Ариэль опустила клюв чуть ли не к каменному полу: