Принц в Бомбее - Суджата Масси

(они могут все это видеть в окна), что она дает взятку, ведь именно это она подумала про мистера Грейди, когда он дал денег охраннику в колледже. А ей так и не удалось спросить его зачем.

Шагая по блеклой улице колонии, Первин вдруг увидела единственное яркое пятно. У той самой стены, где несколько дней назад она видела старенький велосипед Хушру, стоял блестящий синий «Райли». Наверное, к Хушру в гости приехал кто-то из друзей, возможно Навал.

Первин остановилась, прикинула. Половина второго учебного дня. Вряд ли Хушру дома. Тем более что собственного его велосипеда на месте нет.

Кружевные занавески в доме Каттингмастеров оказались задернуты. Первин постучала в дверь, ответом стала тишина. Подождала немного, постучала снова. Никакого ответа.

– Кто там?

Услышав знакомый голос, Первин подняла голову и увидела Бапси, бабушку Френи.

– Первин? Вы зачем к нам снова?

Резкий тон Бапси говорил о том, что она все еще обижена на Первин за ее решение не перевозить тело Френи домой. А еще она могла от кого-то услышать, что Первин опозорила семью, вынудив Митан давать показания.

– Здравствуйте, Бапси-маи. Я надеялась поговорить с вашим сыном или его женой, но они, видимо, все еще в Дунгервади.

– Собирались вернуться сегодня к ужину. А я вот пораньше.

Первин подумала, можно ли доверить Бапси письмо Атертона и положиться на то, что она не станет его читать. Альтернатива – засунуть его в почтовый ящик рядом с квартирой Каттингмастеров, но у Бапси наверняка есть от него ключ. Так что скрытничать совершенно бессмысленно.

– Вы в такую даль приехали, – окликнула ее сверху Бапси. – Зайдите хотя бы, выпейте со мной чашечку чая.

Первин удивило ее предложение, однако она обрадовалась, что разговор завязался. Поднялась по лестнице на второй этаж; пожилая дама открыла ей дверь, из-за ее ног показалась кошка Нана.

– Я вернулась вчера вечером, потому что переживала за Нану, – пояснила Бапси, когда Первин нагнулась погладить кошку. – Хушру сказал, что будет ее кормить, но к моему приезду она совсем изголодалась.

Как и квартира этажом ниже, жилище бабушки было обставлено практичной викторианской мебелью, только здесь было куда больше фотографий, картин и календарей на стене. Первин присела в кресло c изящными салфеточками на подлокотниках, а Бапси ушла в кухню поставить воду на газ. На серебряном столике стоял портрет Френи, украшенный венком из свежего жасмина. На угловом столике теснились другие фотографии в рамочках, среди них – мальчик лет десяти с небольшим. Глаза у него были как у Френи, а улыбка другая – широкая, с ямочками. Вообще-то улыбаться, позируя профессиональному фотографу, было не принято, такое могли позволить только очень любящие родители.

– Это Дарий? – спросила Первин у Бапси, когда та вернулась с подносом – на нем стояли две чашечки.

Старушка поставила поднос, проследила за взглядом Первин:

– Да. Всего за год до несчастного случая. Мы так о нем горевали – да, он был единственным сыном, но еще и очень веселым, жизнерадостным мальчиком. Френи так до самого конца и верила, что это она виновата в том, что он пошел в чужую колонию. Она сказала тогда, что больше ни от кого ничего не станет скрывать.

– Однако она вступила в Союз студентов, не сказав об этом родителям.

– Зато мне сказала. – В голосе Бапси звучала гордость. – Так что это была никакая не тайна, она честно поделилась с человеком, которому доверяла больше всех.

Первин ничего не ответила в надежде, что бабушка расскажет ей что-то еще.

– Ей там было очень интересно. Многими молодыми людьми она искренне восхищалась. Считала, что один из них может стать новым Балом Гангадхаром Тилаком. – Бапси горько улыбнулась. – Большое будущее она прочила только другим, не себе, потому что, если бы заговорила о чем таком, это погубило бы ее отца. Вот она и молчала.

Почти любая женщина, родившаяся в середине XIX века, высказалась бы неодобрительно о том, что внучка ее общается с мужчинами, – но Бапси оказалась не из таких. Скорее всего, дело было в том, что она умела слушать, особенно когда Френи говорила с ней откровенно.

– Бапси-маи, а Френи уточнила, кто из молодых людей может стать новым Балом Гангадхаром Тилаком?

Бапси покачала головой:

– Нет, и я уверена, речь шла не о Хушру. Он у нас такой тихий зайчик, бедняжка. В эту организацию он вступил только за компанию со своим другом, а потом они оба из нее вышли.

Первин глянула на часы. До возвращения Армана на машине оставалось еще почти четверть часа.

– Я хотела бы поговорить с матерью Хушру. Где они живут?

– В квартире на втором этаже корпуса Б. Там снаружи стоит синий велосипед – он принадлежит Хушру. Вы не согласитесь им кое-что отнести? Я вымыла судки, в которых они мне носили еду.

– Конечно, – согласилась Первин, довольная, что у нее будет веский повод зайти в гости. – Да, пока не забыла: я привезла вашему сыну и невестке письмо от ректора колледжа. Прочитав, они, возможно, захотят его со мной обсудить.

Бапси опасливо взяла у нее письмо:

– Мой сын не хочет больше никаких соприкосновений с законом.

– Тут речь не о судебном разбирательстве. Это из колледжа.

– Тогда ладно.

Нагрузившись посудой, Первин зашагала через двор туда, где стоял велосипед. Осмотрела его и вдруг припомнила, как обсуждала с одним из клиентов кражу из магазина спортивных товаров. А что, если Хушру опоздал на работу, потому что стащил велосипед? А раньше она этот велосипед не видела, потому что Хушру припрятал его на время беспорядков.

Мысль эта ее взбудоражила, потому что, если всплывут какие-то факты, указывающие на то, что это велосипед из «Спортивных товаров Варгаса», ей придется использовать эти сведения в деле своего клиента.

Никаких магазинных ярлыков она на велосипеде не заметила. Разволновавшись, начала взбираться по лестнице в квартиру Кападия. Запыхалась – и поняла, почему Бапси попросила ее о помощи.

– Добрый день? – окликнула Первин с порога – изнутри долетал густой аромат имбиря и лука. – Миссис Кападия, вы дома?

На кухне загремела посуда, и через миг Хестер подбежала к дверям, вытирая ладони передником. Удивленно воззрилась на Первин:

– Вы принесли мою посуду! Вы поверенная Каттингмастеров. Негоже вам исполнять работу служанки.

Первин улыбнулась:

– Мне полезно подвигаться, и, пожалуйста, называйте меня Первин. Бапси-маи просила вас поблагодарить.

На лице Хестер обозначилось облегчение.

– Я сейчас еще кое-что готовлю, ведь Митан и Фирдош сегодня вернутся домой. Им опять можно есть мясо, так что я делаю дхансак[57].

Дхансак – особое мясное блюдо, которое подают по окончании первого этапа