Ноша - Татьяна Нелюбина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дети никогда вовремя не рождаются. На две недели раньше, на две недели позже. Лучше раньше.
– Почему?
– Если позже, то сплошной стресс – все звонят, спрашивают, ну как, когда, что. Поэтому лучше никому не говорить, какой срок, две недели к нему добавлять. К тому сроку, который врач установил, добавлять две недели.
Мы жевали курицу и слушали отцов, их советам жадно внимали.
Мужчина, из-за которого я готова с утра до ночи распевать «Феличиту», спросил всполошено:
– Кто-нибудь что-нибудь слышал о Каролингском ренессансе?
– Нет!
– Да!
– Про итальянский слышали.
– Каролингский раньше был. В VIII–IX веках.
– Уже тогда? Но тогда…
– Тогда! На территории Франции и Германии.
– Туманно припоминаем… Культурный подъем в империи Карла Великого?
– И в королевствах династии Каролингов.
– В чём выразился?
– В чём? В организации школ, к королевскому двору были привлечены образованные деятели, культура расцвела – литература, изобразительные искусства, архитектура. Центром Каролингского возрождения был кружок при дворе Карла Великого, «Академия».
– Архитектура процветала? Хм.
– Надо обязательно съездить туда, – он на меня посмотрел.
Я поняла, что он хочет поехать со мной.
И поехал!
Я до сих пор не знаю, как так получилось, что мы с ним «залюбились», ха-ха, по выражению нашей дочки Маши.
Июль, 2017
Антон
Сумки, куртки, шляпы, башмаки ехали по конвейеру на проверку, пассажиры в синих бахилах выкладывали в синие пластмассовые корзинки телефоны, ключи, вынимали ремни, поддерживали спадающие брюки, вокруг некоторых витал «новый мужской аромат от Кензо» (не мой, мама мне TERRE D' HERMES подарила), растворялся в воздухе, оставлял шлейф элегантного и мужественного присутствия. «Вдохните глоток свежего воздуха».
– Пусть ребёнок снимет сандалии, – велела сердитая тётенька.
Я спросил, что в них можно спрятать и где? В ремешках, в тоненькой миллиметровой подошве?
– Шифровку, – сказал Митька, насмотревшись модерновых мультфильмов, и живо разулся.
Мы прошли контроль, взлетели, заснули с Митькой, проснулись в Тюмени, проспав все 6 часов 35 минут и одолев 3 287 километров. Пересели на другой самолёт и ранним утром приземлись в Кургане. Мама схватила свой чемодан с красным бантиком, обнаружила, что не одни мы такие умные, кое-кто тоже бантики привязал, тоже красные. Мы вернули владельцу его собственность, дождались своей и пошли на выход.
Мой двоюродный брат Илья (кузен, но мама не любит это определение) не возвышался над толпой встречающих. Мой двоюродный брат вовремя не приезжает. Но мама сохраняла спокойствие. Когда опаздываю я, она даёт волю чувствам: «Пунктуальность – вежливость королей!»
Да, да… но пробка… но задержали заказчики… но трудный случай, пришлось попотеть, сбой в программе, лептоп клиента на ладан дышал… Мой кузен тоже найдёт много причин, он тоже, как и я, программист, только я разъезжаю по фирмам, а он на одной зарплату получает. Мы с ним на связи. Он, по своему обыкновению, дулся на мою маму. Она ему вроде что-то не то сказала.
Я ему сказала, вспомнила мама, что прилечу с тобой и Митькой, – он не обрадовался.
Илюша, спросила мама, а почему ты молчишь, не рад разве?
Он промолчал. Не знал, что ответить.
Уже потом он узнал (от меня), как моя мама расстроилась, что Илюша не выказал радости. Уже потом он мне объяснил:
– Я боюсь, что что-нибудь произойдет. А если не произойдет, тогда я и радуюсь.
– А что может произойти? – спросил я.
Он не сказал.
Он ненавидит подарки: всегда нужно за каждый благодарить, да я, он говорит, ночь не сплю, от радости ёрзаю, как завтра всё на работу надену.
Жена ему непременно скажет:
– Тебе это всё не идет!
Мама вмешается:
– Почему?
– Потому что всё большое!
Мама возразит:
– Но он сам, наверное, знает, что надеть. Вкус у него хороший.
Мы садимся за стол, ужинаем.
– Вкусная рыба! – говорит мама. Ей всегда хочется сказать что-то приятное.
– Это не рыба, – объясняет жена. – Курочка.
Мама краснеет со стыда. Илья не приходит ей на помощь, хотя мог бы сказать, что есть такие рыбы, которые по вкусу напоминают курицу. Это я говорю:
– Есть такие рыбы, которые по вкусу напоминают курицу.
А Илья отмалчивается, потому что не может простить вечного вскрика:
– Какой ты худой.
Он бежит, встречает её, свою тётю, и первое, что она говорит:
– Какой ты худой!
Он всегда опаздывает минут на двадцать. Вся толпа уже разбежалась, мы стоим, пасём чемоданы. Митька не хнычет: «Люся, папа, я устал, хочу пить», стойко держится. Таксисты подходят:
– Куда подвезти?
Люся качает головой:
– Спасибо, нас встречают.
Хотя мы спокойно могли бы взять такси и хоть раз доехать самостоятельно.
– Привет, – говорит Илья.
– Илюша! – вскрикивает Люся и бросается ему на шею.
Та же история повторится позже с маминым братом Семёном.
– Сёмушка! – вскрикнет Люся и повиснет на нём. Если бы она была младшая, он бы стерпел. Но она – старшая, на пять лет всего старше, и только потому, что водилась с ним, так и будет до конца своих дней видеть его в коротких штанишках.
– Здорово, – говорю я Илье.
– Здорово, – говорит Илья, берёт чемоданы и катит к машине. Заталкивает.
Мы садимся.
Митька жмётся к Люсе. Бабушкой он её не зовёт. Да и какая она бабушка! Она – наша Люся. А бабушка у нас – Люсина мама. Для Митьки она, моя бабушка, прабабушка, но к чему такие сложные уточнения.
– К нам не заезжаем, – говорит Илья, – ремонт. Бабушка решительно сказала, чтобы я сразу вёз вас к ним домой.
– Да-да, конечно, – говорит Люся.
– Тогда я вас сразу к ним домой и отвезу.
– Да-да, конечно, – говорит Люся.
Едем.
Новостей никаких особенных нет. Мы же каждый день почти сообщаемся. И если на то пошло, скажет Семён, Люся приехала вовсе не к родне, а по родному городу соскучилась, по своей школе и, в первую очередь, по своим друзьям. Он, Семён, когда-то мечтал, чтобы сестру унесло куда подальше.
И её унесло. Он вздохнул свободно.
Да какая свобода!
Ну и семейка, он повторял. Ну и семейка. Как мы все ему надоели. Пожить спокойно не даём. Ну и жизнь. Как заведённый с утра до вечера, на работу, домой. На работу, домой. Никакого просвета. Он пожаловался мне: «Моя сестра постоянно ошарашивала меня, начиная с рожденья. То напяливала свитеры мне на голову, то…» Перечень был длинный.
Я, сказала Люся, может, на подарках завёрнута, а Семён, может, завёрнут на том, что я ему отравила всё детство, напяливая свитеры на его голову, поэтому я ему сейчас джемпер привезла – с молнией. Он
