Время химер - Бернард Вербер

– Почему бы их отсюда не выпустить?

– И что будет с ними дальше? Мне жаль тебя огорчать, Матушка, но все эти Сапиенсы… как бы это сказать… немного вырожденцы.

– Им наверняка можно поручать какие-то полезные для вас задачи…

– Мы уже пытались интегрировать их в свое общество. Сначала нанимали их на работу, ведь пальцы у них длиннее и ловчее, чем у нас, у них лучше получается обращение с мелкими предметами. Но они ненадежны: воруют все подряд для перепродажи. К тому же страшно ленятся, и, если за ними не следить, они бездельничают. Свой заработок они тратят на спиртное. В общем, эта затея себя не оправдала.

Прогулка по лагерю приводит их к постройке, вызывающей у Алисы особенный интерес: ее стены из хорошо пригнанных друг к другу каменных блоков покрыты росписью. Крышу венчает удивительный скульптурный символ: не то вилок цветной капусты, не то ядерный гриб.

– Что это такое?

– Их культовое сооружение, – объясняет Гадес. – Кажется, они называют свою религию «СОН», расшифровывается это как «спасительное облако надежды».

– Почему ее эмблемой служит грибовидное облако ядерного взрыва?

– По мнению наших этологов, Сапиенсы считают Третью мировую войну необходимым очищением, наподобие библейского потопа.

СОН? Массовый стокгольмский синдром? Популяция в полном составе поклоняется тому, что принесло ей погибель.

– Ты еще назови это культом атомной бомбы! – с отвращением фыркает Алиса.

Гадес с досадой кривит пасть и разводит лапами.

На глаза Алисе попадаются женщины, чье занятие не вызывает ни малейшего сомнения. У некоторых из них на шее медальон в форме ядерного облака.

– Эти особы торгуют своим телом? – спрашивает Алиса.

– Им нужны наши деньги, а некоторые Диггеры-извращенцы желают заниматься любовью только с женщинами из Сапиенсов. Им, видишь ли, по нраву их резкий запах. Но я не из таких.

Гадес снова смачивает духами свой платок и кладет его себе на морду.

– Знаю, Сапиенсы в этом лагере выглядят не лучшим образом. Но твой визит все равно меня вдохновляет: что скажешь, если устроить здешним Сапиенсам что-нибудь вроде паломничества к вам, в Валь Торанс, чтобы они увидели мир, где их соплеменники ведут честную и достойную жизнь? Естественно, мы отобрали бы для этого самых неагрессивных и образованных, развращенные и грязнули остались бы в лагере. Финансирование я бы взял на себя.

– Мне бы отсюда уйти, – просит Алиса, не желая реагировать на предложение, которое считает оскорбительным.

Они покидают лагерь и возвращаются к входу в кротовую пирамиду.

Что, если Гадес прав? Если заботиться о прогрессе этого сообщества, то придется показать ему, что рождение Сапиенсом не проклятие и не приговор.

Соланж в ожидании Алисы беседует с двумя Диггершами. У самой ученой еще остаются вопросы к Гадесу.

– В каких вы отношениях с Наутилусами?

– Ты видела карту: они продолжают соблюдать мирный договор Эйфелевой башни. Да и вообще, нам хватает места на равнинах, чтобы не возникало желания покушаться еще и на побережье…

– Вот как? Ты говоришь это без особой уверенности…

– Пока живы мы с Посейдоном, нам удается контролировать самых воинственных наших подданных, – объясняет правитель Диггеров. – Хотя бы из уважения к тебе, Матушка. Но, боюсь, после смены поколений все пойдет вразнос. Не скрою, многие заражены расизмом, ты сама наблюдала это в прошлом.

– И у вас, и у них?

– Молодежные банды то и дело устраивают потасовки, но до поры до времени они не перерастают во что-то худшее. Большую часть времени мы сохраняем мирные отношения. Мы даже принимаем их туристов. На торговый обмен тоже не приходится жаловаться.

– Что тебе известно об отношениях между Наутилусами и Сапиенсами?

Правитель Диггеров с сомнением качает головой.

– Наши туристы, бывает, отдыхают несколько дней у Наутилусов. По их отзывам, те обращаются с Сапиенсами круче, чем мы. – Гадес вздыхает. – Если хочешь знать мое мнение, Наутилусы воображают себя сверх… уж и не знаю кем… Они же крупнее и сильнее, а еще мнят себя родственниками дельфинов, а те, в их понимании, благороднее кротов, летучих мышей и… обезьян.

Он что-то от меня скрывает.

– Скажи мне правду, Гадес.

Человек-крот переминается с лапы на лапу.

– Если на то пошло… По-моему, они вас недолюбливают. Я слышал – возможно, это только слухи – о войнах Наутилусов и Сапиенсов.

Именно этого я и опасалась. Я наивно полагала, что раз между нами и Ариэлями установилось согласие, значит, то же самое происходит у других гибридов.

– Понятно. Мне надо туда, – говорит она, подзывая жестом Соланж.

73

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: вирусный лозунг

«То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее», – говорил философ Фридрих Ницше.

Вирусы немного изменили бы этот лозунг, у них он звучал бы так:

«То, что тебя не убивает, мутирует и предпринимает новую попытку, немного по-другому».

Энциклопедия относительного и абсолютного знания.

74

Внизу извивается, как длинная темно-синяя вена, река Сена, поблескивающая серебром.

Крылатая подруга Соланж переносит Алису Каммерер через границу между территориями Диггеров и Наутилусов.

Восьмидесятилетняя ученая разглядывает сверху деревни с тянущимися из печных труб языками дыма – свидетельство того, что Наутилусы сумели создать новые колонии, заселившись в брошенные после войны дома. Поля злаков и квадраты солнечных панелей существенно расширились.

Спору нет, они не умирают с голоду и имеют вдоволь электричества.

Наконец Алиса узнает издали Довиль, столицу Наутилусов.

Пейзаж вокруг города тоже сильно изменился за время ее отсутствия. Город разросся, как на суше, так и на воде. Стало вдесятеро больше дамб. Корабли всех размеров стоят у причалов, похожие сверху на зрелые плоды на ветках. Вдоль морского берега выстроены сотни домов-кубов на сваях, которым определенно не страшны волны любой высоты.

– Где приземляться? – спрашивает Соланж.

– Двадцать лет назад Посейдону служило дворцом здешнее казино. Проверим, может, он до сих пор там.

Женщина-Ариэль опускается на широкую эспланаду перед входом в роскошное здание. Группа людей-дельфинов тут же набрасывает на них обеих сети и разделяет их.

– Отпустите меня! – требует Алиса.

Но ее бесцеремонно уносят, без малейшего уважения к ее преклонному возрасту.

– Я – Матушка! Требую, чтобы меня отвели к Посейдону, моему сыну!

Но никто из Наутилусов не обращает внимания на ее крики. Ее сажают в грузовичок с решетками на окнах и увозят.

Через полчаса они тормозят перед ультрамодерновым зданием в форме параллелепипеда, который Алиса сразу узнает: это «Палеоспейс», знаменитый палеонтологический музей в Виллер-сюр-Мер, городке по соседству с Довилем.

– Я хочу говорить с вашим главным! Я – его мать! – упрямо повторяет она Наутилусам, но те ее как будто не слышат.

Ее силой заводят в музей. Двое Наутилусов ведут ее за руки. Она