Маскарад - Бренда Джойс

Хотя ее представили как гостью, все знали, что она — мать Нэда и открыто живет с Тайрелом. Но к Лизи не было никакого презрения, ее приглашали в гости в соседние дома в ответ на ее гостеприимство. Тайрел поощрял ее так делать.

— В Лимерике я в немилости. Но здесь никого не заботит мой статус, — сказала она однажды ночью Тайрелу, лежа в его объятиях.

— Почти все, кто заходил в гости или на ужин в Уиклоу, имеют любовницу. Мы не исключение, а правило.

Лизи знала, что неверность быстро распространялась в высшем обществе, но она не верила в это раньше.

— Но я живу с тобой, в твоем доме.

— И ты под моей защитой. — Тайрел пристально посмотрел на нее, погладив по щеке. — У лорда Робьезона три внебрачных ребенка, и все они живут с ним под одной крышей с его двумя законными дочерьми и женой. Да, я знаю, что он не держит там свою любовницу. У нее свой собственный дом.

Лизи вспомнила леди Робьезон, тучную, хорошенькую, полную жизни женщину, которая ей нравилась.

— И леди Робьезон, кажется, не возражает, — пробормотала она, удивляясь этому.

— Она знаменита своими любовниками.

Лизи уставилась на него, и он уставился на нее в ответ.

Наконец Тайрел нарушил молчание:

— Может быть, так поступать неправильно, но это реальность времени.

Лизи пристально посмотрела на него. Неужели он тоже, как и она, морально осуждает их связь? Она знала его достаточно хорошо теперь и понимала, что он не одобряет супружескую измену и что он не обрадуется, если сам нарушит свой собственный код.

— И мы как остальные.

Тайрел отвел взгляд:

— Да.

Лизи не стала добавлять: «Но это не делает нам чести». Она прижалась к нему, несчастная и обеспокоенная. Было много моментов, когда можно было не думать о будущем, но внезапно оно вмешивалось.

Тайрел обхватил ее лицо руками:

— Ты счастлива здесь, в Уиклоу, Элизабет?

Лизи застыла, ее сердце учащенно забилось, она хотела сказать ему, как сильно она его любит, и всегда будет любить, что бы ни произошло. Она кивнула, думая только о нем.

— Да. Ты делаешь меня более чем счастливой, Тайрел.

Он улыбнулся, подвинувшись к ней, и вошел в нее, но, когда она посмотрела на него, в его глазах была какая-то тень.

Лизи не в первый раз замечала эту тень — и не в последний. Лизи интуицией любовницы чувствовала, что Тайрела что-то беспокоит. Она волновалась о будущем, но его волнение было точно другого характера. Она сказала себе, что он думает о серьезных государственных делах.

И реальность сейчас снова вмешивалась в виде другого посетителя. Она с таким нетерпением ждала, что проведет день с Тайрелом. Она смотрела, как карета минует озеро и фонтан. Она была большой, на шесть человек. Лизи почувствовала тревогу.

Она поняла, что это не обычный соседский визит. Хуже того, карета была очень знакомой. Когда ее дверцу открыл кучер в ливрее, она уже знала.

Лорд Хэррингтон покинул «Адар» в такой карете.

Невозможно. Его не ждали; он был то ли в Лондоне, то ли в своем летнем доме в графстве Лейк.

Это какой-то посыльный, не так ли?

Но посыльный никогда бы не приехал в такой карете, и она понимала это.

И Лизи узнала стройного джентльмена, выходящего из кареты, его уверенную осанку нельзя было ни с кем спутать. Лизи вскрикнула и отступила за занавески, инстинктивно опасаясь, что ее заметят.

Лорд Хэррингтон был здесь.

Лизи онемела от страха. Огромные часы, которые тикали каждую секунду ее жизни в ее голове, внезапно остановились.

Лизи снова захотела их услышать, словно это была лучшая вещь. Она хотела затрясти их, перевернуть, подбросить. Вместо этого в растущей панике она распахнула балконную дверь и выбежала на улицу. Она застыла у каменных перил и, вцепившись в них, наклонилась вперед.

Тайрел стоял на ее стороне озера с садовником, всего в двух шагах от дороги, и смотрел на карету. Лизи не могла разглядеть выражение его лица, поскольку он был слишком далеко.

Хэррингтон увидел его, он помахал ему и пошел в его направлении.

Тайрел в ответ поднял руку.

Не дыша Лизи наблюдала, как Хэррингтон целенаправленно приближается. Тайрел пошел к нему навстречу. Через минуту мужчины обменялись рукопожатиями. Хэррингтон по-отечески похлопал Тайрела по спине.

Лизи выдохнула, закрыв рот рукой, чтобы ее не было слышно. Что ей сейчас делать?

— Лизи!

Лизи обернулась на голос сестры. Джорджи стояла на пороге гостиной.

— Только что приехал лорд Хэррингтон!

Лизи удалось кивнуть.

— Я знаю.

— Что нам делать? Что же нам делать?

Впервые в жизни в голосе Джорджи звучала паника. Ее инстинктом было убежать, спрятаться.

— Не знаю.

— Ты не можешь здесь оставаться!

Лизи начала думать. Она не была невестой хозяина этого дома, несмотря на то что Тайрел притворялся, будто это так, несмотря на уважение, которое выказывали ей слуги и все их соседи. Она была всего лишь любовницей Тайрела, мужчины, который скоро зайдет в дом со своим тестем.

Она пробежала через террасу в дом, к Джорджи. Они стремительно промчались через восточное крыло, но Джорджи схватила Лизи за запястье, остановившись.

— Твоя комната в западном крыле! — воскликнула она.

Лизи посмотрела на нее, почти без чувств.

— Джорджи, я не пойду в хозяйскую комнату!

Джорджи кивнула:

— Ты права. Тебе лучше быть в моей комнате. О, почему он не сообщил!

— Я скажу тебе почему, — отрывисто проговорила Лизи. — Лорд Хэррингтон не сообщил, потому что слухи настигли его в Лондоне. Он хотел застать нас с Тайрелом врасплох, хотел увидеть, что мы живем вместе открыто. — И внезапно ей захотелось разреветься. — Он здесь только по этой причине.

Будущее, о котором она отказывалась думать, стало настоящим.

Глава 19

Максимальная жертва

Комната Джорджи была напротив детской. Лизи и Джорджи вбежали в ее комнату, и Лизи повернулась к сестре, посмотрев ей в лицо:

— Почему ты молчишь? Я знаю, о чем ты думаешь!

Джорджи глубоко вздохнула:

— Я думаю, что это так странно.

— Я думаю, что это так стыдно, — начала Лизи.

Джорджи подошла к ней и заговорила спокойным голосом, пытаясь утешить ее:

— Вы любите друг друга. Это не стыдно. Что действительно стыдно, так это то, что Тайрел не придет в себя, не разорвет помолвку и не поведет тебя к алтарю.

Лизи закусила губу. Она была в его объятиях в темные часы ночи и знала, без сомнения, что он тоже любит ее. В свете дня она не была в этом уверена.