Трон тени - Джанго Векслер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Политические пристрастия самой многочисленной группы, предусмотрительно расположившейся ближе всех к барной стойке, легко определялись но дорогим модным нарядам участников: монархисты и их союзники, защитники старого порядка. Они чувствовали себя в «Соверене» как рыба в воде и всем своим видом демонстрировали неприязнь к чужакам. Многие были вооружены, впрочем, в основном парадными шпагами вроде рапиры Фаро щедро изукрашенными позолотой и драгоценными камнями. Туалеты их скрупулезно подражали придворной моде, хотя Расинии, у которой была возможность наблюдать оригинальные образцы, здешние щеголи показались чрезмерно юными и недостаточно уверенными в себе — точь–в–точь ребятишки, что без спроса нацепили родительскую одежду. Расиния нисколько не удивилась, обнаружив, что среди них нет ни одной женщины.
Судя по тому, что вторую группу возглавлял Мауриск, в ней собрались реформаторы и другие близкие им по духу кружки — те, кто не прочь подправить нынешний общественный уклад, но не стремится разрушить его до основания. Они также выглядели прилично, но менее броско, в неярких тонах, подобающих отпрыскам банкиров и коммерсантов, каковыми в большинстве своем и являлись. Мауриск встретился взглядом с Расинией, и она рискнула улыбнуться, но его непреклонно мрачное лицо в ответ даже не дрогнуло.
Третью группу составляли радикалы — в том числе республиканцы, индивидуалисты и прочие вольнодумцы, обладатели безумных взоров и ярые поклонники Вуленна. Это объединение выглядело наиболее пестро; именно так художник мог бы изобразить вертикальный срез ворданайского общества — от аристократических шелков до нищенских лохмотьев. Были здесь и женщины, но большей части немногочисленные студентки Университета, чью манеру одеваться переняла в свое время Расиния. В отличие от прочих, радикалы и сейчас носили значки своих кофеен, таверн и других заведений, и в задних рядах этой группы, судя по невнятному ропоту, неустанно спорили о каких–то мелочах.
Словесная баталия была в самом разгаре, когда входная дверь распахнулась, пропуская в залу Фаро и Расинию, и все взгляды тотчас устремились на них. Расиния испытующе оглядела лица монархистов, лишь сейчас с беспокойством подумав, что кто–то из них мог видеть ее при дворе, и затаила дыхание в ожидании неминуемого разоблачения. Впрочем, ее опасения оказались напрасными.
У наших полоумных пополнение? — осведомился молодой человек, восседавший во главе монархистов. За его спиной послышались смешки.
— Она со мной, — бросил Мауриск, вызвав бурю оживления в рядах соратников. — Иди сюда, Расиния.
— Понимаю, — кивнул глава монархистов. — Стало быть, в новые Генеральные штаты будут допускать маленьких девочек?
Я пришла не затем, чтобы примкнуть к чьей–то фракции, — нарочито громко проговорила Расиния. — И не для политических дебатов.
— Тогда зачем же вы сюда пришли? — осведомился он. — Не для того же, чтоб выпить чашечку кофе?
Расиния дождалась, пока стихнет взрыв хохота.
— Могу я узнать ваше имя, сэр?
Монархист склонил голову:
— Альфред Педдок сюр Вольмир, к вашим услугам.
Расиния повернулась к радикалам, которых, судя по всему, возглавляли двое: юноша в слегка поношенном полотняном костюме и женщина в мешковатом и бесформенном черном наряде.
— А вы?..
— Роберт Дюморр, — представился юноша, мельком глянув на соратницу. — Ее все мы зовем Кит, но…
— Китомандиклея, — отчеканила женщина. Волосы ее были стянуты на затылке в тугой узел, глаза подведены темным. Из–за этого она казалась взрослее, но Расиния подозревала, что на самом деле Кит — ее ровесница.
— Мое имя, — сказала она вслух, — Расиния Смит. Полчаса назад меня пытался убить агент Конкордата. Один из моих ближайших друзей был застрелен в упор и умер у меня на руках. Быть может, его тело до сих пор лежит там, на улице.
По зале пробежал шепоток, и Расиния сделала глубокий вдох.
— Бьюсь об заклад, каждый из вас знает кого–то, кто был арестован прошлой ночью. Я пришла спросить, что вы собираетесь предпринять.
— Говори за себя, а не за всех! — раздраженно бросил Педдок. — Я, безусловно, всем сердцем сочувствую твоему горю, но, если твои друзья привлекли к себе внимание Министерства информации, полагаю, ты связалась с неподходящей компанией.
— То есть с теми, кто борется за правду, — вставила Кит. — С теми, кто…
— Она права, — перебил Мауриск. — Это не просто исчезновение пары-тройки отъявленных сумасбродов. Не знаю точно, сколько арестов произвел этой ночью Конкордат, но, должно быть, много, по меньшей мере несколько сотен. И хуже того, говорят, священников Свободной церкви…
Вздор! — фыркнул Педдок. — Его светлость прилагает все усилия, чтобы восстановить порядок.
— Он арестовал Дантона, — напомнила Кит.
Расиния заметила, что на лице Педдока отразилось беспокойство. При всех своих спесивых замашках глава монархистов и его друзья все же пришли сюда, и это уже говорило о многом. Расиния подозревала, что Педдок в глубине души встревожен куда сильнее, чем на словах.
— Дантон… провоцировал беспорядки, — наконец проговорил Педдок. — Уверен, он взят под стражу ради его же безопасности. В любом случае Дантона арестовали жандармы, а не его светлость. Если кого и винить в его аресте, так это графа Миерана.
— Не мели чушь! — фыркнула Кит. — Думаешь, какой–то граф, только прибывший из Хандара, может хоть пальцем шевельнуть в Онлее без ведома Орланко?
Это заявление вызвало одобрительный гул, даже среди монархистов. Расиния не была уверена, хочется ли ей поддерживать представление об инфернальном всемогуществе Орланко, — но сейчас любые средства были хороши. Она кивнула Кит и прибавила:
Видели бы вы, что творится снаружи. Эти люди только и ждут, когда их возглавят и поведут к цели.
— Именно это мы здесь и пытались сделать, — заметил Дюморр. У него был низкий повелительный голос трагического актера. — Если бы кое-кто из присутствующих перестал придираться к каждой незначительной мелочи…
Педдок огрызнулся:
В этом не было бы нужды, если б вы были в состоянии составить декларацию принципов, которая притом не подрывала бы основы общества!
И добавил, неприязненно глядя на Мауриска:
И если бы ваша братия наконец определилась, чего вам на самом деле хочется!
— Для начала — созыва Генеральных штатов, — ответил Мауриск, но эти слова почти мгновенно заглушили нестройные возгласы за его спиной.
Расиния успела различить «Сословное представительство!», «Умеренность бюджета!» и бурный спор о запретах и полномочиях, а затем Мауриск убийственным взглядом восстановил тишину.
— Сидя здесь, мы подобьемся ничего, — заявила Расиния. — Всем вам хорошо известно, что король при смерти
