Дорога на Регалат - Андрей Звонков

— Да что вы говорите?! — язвительно засомневался нэреит. — И кто-нибудь может подтвердить это?

— Конечно, — не менее язвительно ответил Хим, — ваш сержант. — Он указал на пришедшего вместе с ним курьера. — Да поймите вы, мы ж заняты одним делом, дайте мне людей хотя бы! Я сам пройду по дому!

— Нет у меня людей, полковник! — заорал разозленный нэреит: что будешь делать — шпионы в сыщики рвутся, а лекари командуют военными! — Давайте каждый будет заниматься своим делом?!

Хим утомленно потер лоб.

— Мы уже потеряли много времени, — он подошел к окну и посмотрел на темнеющее небо: — Начинается день Нэре. Господа сыщики… вы пособничаете орию. — Начальник Управления молча смотрел на Хима. — Это чудовище. Вы же читали показания свидетелей побега?!

— Я им не верю. Это какой-то бред. Ваш преступник навел морок на всех, чтобы сбить следствие.

— А что не бред? Я-то видел амулет у него на шее. Это магия, да, морок. Но мы ее вычислили. Если не дадите людей, я пойду один. И, вероятнее всего, преступник меня убьет.

— Ну хорошо, берите, вон, сержанта, больше у меня людей нет. Если найдете Рэнда, сами не берите, сообщите нам. Мы придем.

Хим скрипнул зубами, сказал:

— Спасибо, — и вышел, добавив: — Сержант, за мной!

— Куда мы? — спросил тот, когда они вышли из управления на улицу.

— Пойдем, перекусим, — сказал Хим, — мне должно хватить сил на двоих.

Глава 27

Как он мог попасться? Этот вопрос мучил и изводил Орингаста. Получив удар в лицо в кромешной темноте, охранник потерял сознание. Пришел в себя он от тяжести в голове и от ощущения какой-то неестественности. Долгое время никак не мог понять, что с глазами: их нет, или это вокруг так темно? Поискал руки и попытался сориентироваться в пространстве. Что-то мотнуло Орингаста, и он почувствовал, что висит. Пленник ощупал себя и понял: руки на месте, но он голый. И сразу стало холодно. Что-то держало его поперек живота. Стоило вытянуть руки вперед, это что-то переворачивало его вниз головой. Орингаст прижимал ладони к бедрам, вытягивая руки по швам, но никак не мог поднять голову вверх, лишь возвращался в горизонтальное положение. Он ощупал себя дальше, там, где держало, и пальцы почувствовали цепь. Крупные стальные звенья. Любопытный способ пленения…

Поняв, что встать не получится, охранник решил определиться с пространством. Где он? Что вокруг? Он покашлял, потом крикнул:

— Эй!

Эхо пропало, увязнув, будто в вате.

— Пришел ф сепя? — донеслось из темноты чье-то шипение.

— Кто ты? — спросил Орингаст.

— Тепе лущше не снать.

— Чего ты хочешь? — Орингаст попытался ухватиться за цепь руками и подтянуться… от удара головой обо что-то твердокаменное из глаз брызнули искры, но светлее не стало.

— Щто хотел, уше стелал, — прошипел голос.

— Зачем ты меня раздел?

— Прет ощи Песутешной мы фсе претстанем наки и посы, — философски ответил шепелявый собеседник.

— Хоть бы трусы оставил.

— Та? Не потумал, — хмыкнул тюремщик.

— Почему здесь так темно? — Орингаст снова повис на цепи.

— Потому щто я не хощу, щтопы ты меня фител.

— Зачем я тебе? — Орингасту этот вопрос не понравился, но уже после того, как был задан. Он снова ухватился руками за цепь и начал осторожно ощупывать пространство над собой.

— Хороший фопрос, — голос не согласился с мнением Орингаста, а тот отметил, что звук сместился в сторону. — Мне нушно спешить. Я тепе скашу кое-щто, щтопы ты пошил потольше. И помущился. Ты — шертфа Песутешной, и шить тепе осталось щуть польше суток. Потрыкайся, мошет пыть, тотянешь до прихота Нэре. Я тумаю, она тепе понрафится, — голос опять сдвинулся. — Кокта я уйту, тут станет сфетлее, смошешь осмотреться. Софетую поспать, потому щто нощью тепе путет не то сна.

Орингаст почувствовал, что говорящий злорадно улыбается.

Порыв ветра коснулся голого тела, и Орингаст понял, что его собеседник пропал. В помещении действительно сделалось светлее. Бледно-зеленый свет исходил от стен, пола и потолка. Под собой телохранитель разглядел большую черную запятую. Ему не приходилось бывать в храмах Безутешной, и он не понял, что это.

Какое сейчас время суток?.. Что этот тип шипел о неминуемой смерти через сутки? Он вроде говорил о ночи?.. Значит, еще день?

Подтянувшись на цепи, Орингаст обшарил потолок, из которого спускалась цепь, и нащупал отверстие в полированном камне. Оттуда тек лютый холод.

Чтобы согреться, пленник начал подтягиваться, дрыгать ногами, раскачиваться. Это немного помогло. Обхватив себя руками за плечи, он попытался с закрытыми глазами представить, что он в бане, в парилке. Вспомнилось, как солдат-наставник впервые повел его париться. Они вдвоем строили дом по найму. В дороге ветеран сказал:

— Я тебя буду звать просто Ори! Забудь, что ты князь, и фамилию не говори никому. Сейчас ты подмастерье плотника.

Юный наследник рода Браго, тащивший на спине ящик с инструментами, криво улыбнулся.

Когда они дошли до постоялого двора, Ори спустил инструмент на землю и упал замертво. Ветеран нашел его во дворе спящим. Он поднял мальчишку, встряхнул, словно старый плащ, выбивая пыль, и, держа, как щенка, за шкирку, отнес в бревенчатый дом. Сквозь потную пелену в глазах Ори увидел черный дым, валивший из трубы.

Ветеран раздел его, потому что парень уже ничего не мог сделать сам, нахлобучил на голову войлочную шапку и за руки втащил в парилку. Через пять минут наставнику пришлось ловить вздумавшего было уползти Орингаста за ноги.

Он крепко держал юнца и охаживал его тощее бледное тело веником из душистых веток, распаренным в бадье с кипятком. У Орингаста не было сил кричать, он стонал и пытался выползти наружу — но, вконец обессилев, отключился. Пришел в себя в приятной прохладе. Он лежал на широкой лавке, все тело наполняла блаженная истома.

Ветеран поднес ему ковш с брагой и сказал:

— Выпей, силы восстановятся. Ох, и много ж в тебе дури, парень…

Орингаст двумя руками принял ковш и пил, ощущая, как возвращаются силы в мышцы и ясность в мозг.

— Какой дури? — спросил он, отдавая пустую посуду.

— Лени, немочи, спеси… — сказал ветеран. — Помнишь, что орал в бане? — Орингаст отрицательно помотал головой. — Это хорошо, а то бы со стыда сгорел, а стыд у тебя вроде б есть, не безнадежен.

— Я вас обидел?

— Пустое, — махнул рукой наставник. — На первый раз прощаю.

Затем Орингаст уже сам шагнул в парную. Он смело полез на полку, а ветеран устроился на нижней ступеньке, обмахиваясь веничком.