Странствия убийцы - Робин Хобб

– Ох! – Цена была непомерной. – Мы не можем…

Старлинг внезапно вонзила ногти мне в руку. Я закрыл рот.

– Ты меня никогда не убедишь, что пилигримы платят так много, – тихо сказала она.

– У них есть собственные лошади и фургоны. И запасы пищи. – Он склонил голову набок и посмотрел на нас. – А вы выглядите так, как будто все свое носите с собой.

– И нас гораздо легче спрятать, чем фургон или упряжку. Мы дадим один золотой сейчас и один на горной границе. За обоих, – предложила Старлинг.

Он откинулся в кресле и некоторое время подумал. Потом налил всем еще бренди.

– Этого мало, – сказал он с сожалением, – но, боюсь, больше у вас ничего нет.

У меня не было и этого. Я надеялся на финансовые возможности Старлинг.

– Перевези нас через реку за эту сумму, – предложил я, – а оттуда мы дойдем сами.

Старлинг под столом толкнула меня ногой. Казалось, она обращается только ко мне.

– Он отвозит остальных к горной границе и переводит через нее. Мы вполне можем наслаждаться их обществом всю дорогу. – Она снова повернулась к Нику – Думаю, этого хватит, чтобы довезти нас до самых гор.

Ник прихлебнул бренди и тяжело вздохнул.

– Прощу прощения, но я хотел бы посмотреть на ваши деньги, прежде чем мы ударим по рукам.

Мы со Старлинг обменялись взглядами.

– Нам нужно переговорить, – сказала она спокойно. – Простите. – Она поднялась, взяла меня за руку и отвела в угол комнаты. Там она прошептала: – Ты что, никогда в жизни не торговался? Ты даешь слишком много и слишком быстро. Ну, сколько у тебя денег на самом деле?

В ответ я протянул ей кошелек. Она перебрала его содержимое, быстро, как ворующая зерна сорока. Опытным жестом она взвесила монеты на руке.

– Этого мало. Я думала, что у тебя больше. А тут что? – она схватила серьгу Баррича. Я сжал руку, прежде чем Старлинг успела взять ее.

– Кое-что очень важное для меня.

– Более важное, чем твоя жизнь?

– Не настолько, – согласился я, – но близко к тому. Мой отец носил это некоторое время, а его лучший друг отдал мне.

– Что ж, если придется пустить серьгу в ход, я прослежу, чтобы ее оценили как следует. – Без лишних слов она повернулась и подошла к Нику. Она села, допила бренди и подождала меня. Когда я уселся, Старлинг сказала: – Сейчас ты получишь деньги, какие у нас есть. Это не так много, как ты просишь. Но у горной границы я отдам тебе все свои драгоценности – кольца, серьги, все это. Что ты скажешь?

Он молча покачал головой:

– Этого недостаточно, чтобы рисковать своей жизнью.

– В чем риск? – спросила Старлинг. – Если они поймают тебя с пилигримами, тебя ждет виселица. Тебе уже заплатили за риск. Он не увеличится. Уменьшатся только твои запасы. Они, конечно, этого стоят.

Ник почти неохотно покачал головой. Старлинг повернулась и протянула мне руку.

– Покажи ему, – сказала она тихо. Я почти почувствовал дурноту, открывая кошелек и вынимая серьгу.

– То, что у меня есть, может не показаться особо ценным на первый взгляд, – сказал я, – если только человек не знаком с такими вещами. Я знаком и знаю, чем обладаю и чего это стоит. А это стоит любых неприятностей, какие ты можешь получить. – Я протянул ему руку, открыв тонкую серебряную сеть, обхватившую сапфир. Потом я поднял серьгу за булавку и подержал перед танцующим огнем. – Дело не только в серебре или в сапфире. Дело в работе. Посмотри, какая тонкая серебряная сеть, какие гибкие звенья.

Старлинг коснулась серьги кончиком пальца.

– Когда-то она принадлежала будущему королю Чивэлу, – сказала она с уважением.

– Монеты легче истратить, – заметил Ник. Я пожал плечами:

– Если человеку не нужно ничего, кроме денег, чтобы тратить их, то да, это верно. Некоторые получают удовольствие от обладания чем-то, гораздо более сильное, чем от тяжести монет в кармане. Когда она станет твоей, ты сможешь продать ее, если захочешь. Если бы я попытался продать ее сейчас, в спешке, то получил бы только часть ее стоимости. А человек со связями, имеющий достаточно времени для торговли, может получить за нее намного больше четырех золотых. Но, если хочешь, я могу вернуться с ней в город и…

Жадность загорелась в его глазах.

– Я возьму ее, – решил он.

– На той стороне реки, – кивнул я. Я поднял драгоценность и вставил себе в ухо. Пусть он видит ее каждый раз, когда посмотрит на меня. – Ты доставишь нас обоих живыми на ту сторону реки, и, когда мы будем там, серьга твоя, – заключил я.

– И это будет вся плата, – тихо вставила Старлинг, – хотя до тех пор мы отдадим тебе все наши деньги. Как залог.

– Договорились, и вот моя рука, – сказал он. Мы обменялись рукопожатиями.

– Когда мы выходим? – спросил я.

– Когда будет подходящая погода.

– Лучше бы завтра, – сказал я. Он медленно встал:

– Завтра, а? Что ж, если погода будет подходящей, завтра и выйдем. А теперь мне надо кое за чем приглядеть. Я вынужден вас покинуть, но Пелф может за вами поухаживать.

Я собирался вернуться на ночь в город, но Старлинг договорилась с Пелф, что она заплатит песнями за еду для нас и комнату на ночь. Я был немного обеспокоен необходимостью спать в чужом доме, но решил, что это, возможно, будет безопаснее, чем возвращаться в город. Хотя приготовленная Пелф еда была не такой вкусной, какой мы наслаждались в трактире, все же она была куда лучше луково-картофельного супа. Нам подали толстые ломти жареной свинины, яблочный соус и кекс с фруктами и специями. Пелф принесла пиво и присоединилась к нам за столом. Мы мило беседовали на общие темы. После еды Старлинг сыграла для девочки несколько песен, но я уже не мог бороться со сном. Я попросил, чтобы мне показали комнату, и Старлинг сказала, что она тоже устала.

Пелф привела нас в комнату над роскошным жилищем Ника. Когда-то это была очень хорошая комната, но ею, вероятно, не пользовались в течение нескольких лет. Девочка разожгла огонь в очаге, но сырость и запах плесени, конечно, не выветрились. В комнате стояла огромная кровать с периной и выцветшим балдахином. Старлинг критически фыркнула и, как только Пелф ушла, разложила одеяло на скамейке перед огнем.

– Они проветрятся и согреются, – со знанием дела сказала она мне.

Я запер дверь и проверил замки на окнах и ставнях. Они казались крепкими. Внезапно я почувствовал себя слишком усталым для разговоров. Я решил, что нельзя было мешать пиво с бренди. Старлинг с изумлением наблюдала, как я подтаскиваю к двери кресло. Я вернулся к огню, стащил сапоги и рухнул на покрытую одеялом скамью, вытянув ноги. Хорошо. Завтра я буду на пути к горам.

Старлинг подошла и села рядом со мной. Некоторое время она молчала. Потом подняла палец и постучала по моей серьге:

– Она действительно принадлежала Чивэлу?

– Некоторое время.

– И ты хочешь продать ее, чтобы добраться до гор? Что бы он сказал?

– Не знаю. Не был с ним знаком. – Я вздохнул. – Во всяком случае, он любил своего младшего брата. Вряд ли он упрекнул бы меня за то, что я продал ее, чтобы добраться до Верити.

– Значит, ты идешь искать своего короля.

– Конечно. – Я тщетно старался сдержать зевок. Почему-то сейчас казалось, что глупо отрицать это. – Я не уверен, что разумно было упоминать о Чивэле при Нике. Он может сделать выводы. – Я повернулся и посмотрел на нее. Ее лицо было слишком близко, и я не мог сфокусироваться на нем. – Но я слишком хочу спать, чтобы волноваться.

– Ты совсем не переносишь черешневых почек, – засмеялась она.

– Но сегодня не было дыма.

– Это пирог. Она же сказала тебе, что он со специями.

– Она это имела в виду?

– Да. По всему Фарроу это называется специями.

– В Бакке так говорят об имбире.

– Я знаю. – Она прислонилась ко мне и вздохнула. – Ты не доверяешь этим людям. Да?

– Конечно нет. А они не доверяют нам. И это лучше, чем если бы они думали, что мы легковерные дураки, от которых надо ждать всяких неприятностей из-за слишком длинных языков.

– Но ты пожал Нику руку.

– Да. И не сомневаюсь, что он сдержит слово. Пока.

Мы оба замолчали, раздумывая об этом. Через некоторое время я очнулся от дремы. Старлинг сидела рядом со мной.

– Я иду в постель, – заявила она.

– Я тоже, – ответил я, взял одеяло и начал укладываться у огня.

– Не дури, – сказала она мне, – этой кровати хватит для четверых. Пользуйся возможностью поспать в постели. Бьюсь об заклад, что мы не скоро увидим еще одну.

Меня не пришлось долго уговаривать. Перина оказалась глубокой, хотя и сильно пахла сыростью. У каждого из нас было одеяло. Подумав, что мне следует быть осторожным из-за бренди и черешневых почек, я крепко заснул.

Ближе к утру я проснулся, когда Старлинг обняла меня. Огонь догорел, и в комнате было холодно. Во сне она пошевелилась и прижалась к моей спине. Я пытался освободиться, но было слишком тепло и приятно. Ее дыхание щекотало мою шею. От нее исходил запах женщины – не духи, а просто часть ее существа. Я закрыл глаза и лежал очень тихо. Молли. Внезапная отчаянная тоска была острее боли. Я сжал зубы и заставил себя заснуть.