Зеленый поезд (Повести и рассказы писателей-фантастов Сибири) - Виктор Колупаев

Высокие сочные злаки клонились и рушились, образуя вихрастый валок. Шелковая бородка в такт движениям Петуха побалтывалась из стороны в сторону, а хромовые, начищенные до зеркального блеска сапоги со шпорами приятно поскрипывали, когда он переставлял ноги.

Вася Морковкин разинул рот от удивления. Он прожил на белом свете ровно двенадцать лет и девять месяцев, но ни разу ни с чем подобным не сталкивался.

Петухов он, конечно, видел, видел он и как косят траву, но вот чтобы траву косил Петух, — этого ему еще не приходилось видеть.

Перешагивая через валки свеженакошенной травы, Вася стал пробираться к Петуху.

Петух косил широко, валки были высоченными, и Вася порядком устал, пока одолел последний из них.

— Добрый вечер, — сказал Вася, подождав, пока Петух завершит прокос.

Тот недоуменно посмотрел на мальчика.

Прежде Васе никогда не доводилось разговаривать ни с одним из представителей животного мира. Более того, еще минуту назад он четко знал, что звери и птицы лишены дара речи, но, видимо, за эту минуту что-то произошло в нем, что либо совсем стерло это знание, либо временно заслонило его. И Васе теперь ничуть не было удивительно подойти к Петуху и заговорить с ним.

События текли, и это течение, как течение воды в реке, увлекло Васю, включая его в новый ход вещей, который буквально на глазах обретал ту степень естественности, когда начинаешь удивляться не больше, чем в обычной жизни. Ведь не спрашиваем же мы, например, во сне, почему происходит то или иное. Рыба летит по небу, верблюд пролезает в игольное ушко, вы держите в руках сборничек ваших стихов, изданный при царе Алексее Михайловиче, — это воспринимается как должное и не вызывает вопросов.

Впрочем, недавно во сне я поймал себя вот на чем.

Мне снилось, что я подошел к краю обрыва, шагнул и… через мгновение стоял уже внизу как ни в чем не бывало. «Как это я умудрился спуститься целым и невредимым?!» — подумал я, с трудом приходя в себя, и обернулся — с обрыва спускалась широкая деревянная лестница. Но я же точно помнил, что лестницы не было!

Проснувшись, я сообразил, что в моем сознании действовал какой-то аппарат, который генерировал сновидение. Он обнаружил свою оплошность и мгновенно внес поправку, задним числом услужливо подставив лестницу. Он наивно полагал, что я ничего не замечу и буду считать, что спустился с обрыва по этой лестнице.

Я торжествовал, что мнe так запросто удалось разоблачить принцип, по которому строится сновидение. Тогда этот самый аппарат взял и пробудил меня. И я не досмотрел, что же со мной случилось дальше.

— Добрый вечер, — повторил Вася громче.

— Какой вечер? — Петух воткнул затесанную на конце рукоять косы в землю и повернулся к мальчику. — Сейчас раннее утро. Разве ты не видишь: солнышко только поднялось и на траве роса?

«Неужели пролетела ночь? — подумал Вася. — Хотя… В июне ночи такие короткие, вечерняя заря переходит в утреннюю».

— Извините, пожалуйста, — сказал он и заглянул в немигающие хитроватые глаза Петуха. — Я заблудился. Вон там, за тремя соснами, мой дом, но не могу найти дорогу к нему.

— Во-первых, — сказал Петух, — там лубяная избушка, в которой мы живем с Зайцем…

Вася и сам видел, что на полянке за тремя соснами стояло сооружение, нисколько не похожее на многоэтажный дом. Голубые створки ставенок были распахнуты, и в окне мелькала Заячья голова. Наверное, он занимался домашней работой.

— Странно, — пожал плечами Вася. — Ничего не понимаю.

— Мне приходилось испытывать нечто подобное, — сказал Петух. — Не далее как сегодня. Просыпаюсь, начинаю кукарекать и вдруг вижу: леса и рощи куда-то исчезли, не стало ни земляничных полян, ни грибных опушек. Повсюду стоят громадные дома. В одном я насчитал двенадцать этажей!..

— Так это же мой дом! — воскликнул Вася. — Два лифта: один грузовой, другой пассажирский…

— Вскоре все приняло первоначальный вид. Скорее всего это померещилось мне.

— Ничего не понимаю, — повторил Вася.

— Я тоже. Но почему ты не спрашиваешь, что же во-вторых? Если есть во-первых, должно быть и во-вторых.

— Так что же во-вторых? — спросил Вася.

— У тебя в кармане дырка.

— Как вы узнали? — удивился Вася, у которого действительно один карман был дырявый.

— Очень просто, — ответил Петух. — Раз ты ищешь дорогу, значит, ты ее потерял, а раз ты потерял, значит, она лежала в твоем кармане. А раз ее там нет, значит, она выпала в дырку. Элементарная логика. Я, во всяком случае, не находил здесь никакую дорогу. А если бы нашел, сдал бы в бюро находок. Представляешь, как бы написали обо мне в газетах: «Благородный поступок…» Ах, какая слава! Ну почему ты потерял свою дорогу не здесь, а в другом месте!

У Васи закружилась голова. Он присел на ворох травы. Только что скошенная, пахла она удивительно.

Каждый запах: клевера, душицы или подмаренника (разумеется, Вася не знал в тот миг названия трав и цветов — это он установил позже, когда в руки ему попала серия карточек «Травянистые растения»), — чувствовался по отдельности.

— А в-третьих… — вывел Васю из раздумья Петух.

— Как, еще и в-третьих есть? — поднял на него голубые удивленные глаза мальчик.

— Безусловно.

— Что же в-третьих?

— Опять это авто-мото-вело-фото балуется, — между прочим заметил Петух. — Его почерк…

— Кто балуется? — переспросил Вася, привстав.

Звук работающего двигателя напомнил об улицах, залитых асфальтом, о стеклянных витринах, телефонных будках. Потянуло к газированной воде и цивилизации.

Петух то ли не расслышал вопроса, то ли не захотел отвечать. Он вытащил из-за голенища сапога вправленный в березовый зажим брусок и, поплевав на него, погнал по лезвию литовки.

— Работы еще много, — пробормотал он. — А я уже из сил выбился…

Васе сделалось жаль Петуха.

— Давайте я поработаю, — предложил он. — А вы отдохнете часок.

— Это бы хорошо, — сказал Петух, — но косил ли ты когда-нибудь?

— Нет. А это сложно?

— Попробуй.

Вася встал на ноги, покрепче ухватился руками за древко, размахнулся с плеча и… глубоко всадил конец литовки в землю.

— Вот, — сказал Петух, — не так-то это и просто. — И стал объяснять: — Пятку косы держи повыше, косу протягивай подальше, чтобы трава под валком не оставалась на корню.

Дело пошло на лад. «Вжик! Вжик!» — весело запела литовка.

— Теперь можно и отдохнуть. — Петух лег на траву и смежил глаза.

Вася стал косить дальше.

Хорошо было ступать лугом и махать косой, громоздя в валки сочные злаки, землянику, и клевер, и тянущийся за косовищем мелколистый горошек. Хорошо было, завершив рядок у колка, где высились таволга, дягиль и калмыцкое мыло, с косой через плечо возвращаться к началу следующего прокоса.