История Андрея Бабицкого - Панфилов Валентинович

Коллеги, осторожнее! Если ваша профессиональная работа в районе боевых действий в Чечне не нравится Министерству обороны, вы можете быть задержаны за переход улицы в неположенном месте, а потом, как наберется с десяток таких, как вы, вас отдадут чеченцам в обмен на военнопленного, да еще скажут, что вы сами об этом просили. Это вам обещает не кто-нибудь, а министр обороны.

Валерий Манилов, первый заместитель начальника Генерального штаба РФ

Профессиональный военный журналист, ставший первым заместителем начальника Генерального штаба, генерал Манилов в истории Андрея Бабицкого был одним из «остроумных» комментаторов. По определению журнала «Профиль», «главный рупор военного ведомства генерал-полковник Валерий Манилов — это профессиональный и верный службист старого и, как выяснилось, до сих пор не сломанного армейского партполитаппарата советских времен». Вот несколько его высказываний: «Мы не за Бабицкого получили трех своих военнослужащих, а в связи с этой оказией освобождены трое наших военнослужащих», «Бабицкий найдет там окружение, которое любил», «Откуда он пришел — туда и ушел».

Газета «Московские новости» 8 февраля 2000 г. приводит более пространное высказывание генерала: «Корреспондент Радио «Свобода» Андрей Бабицкий был передан туда, куда он хотел, где его с объятиями и встретили… Андрей оказался там, где ему любо… Армия не имеет никакого отношения к задержанию Андрея Бабицкого в Чечне. Вообще это не ее функция… Мы по мере сил будем содействовать спасению жизни этой заблудшей овцы». 4 февраля Манилов очень сильно подвел Генеральную прокуратуру, когда заявил, что «это был не обмен, с санкции прокуратуры задержанный журналист был освобожден из-под стражи с учетом обращения главарей незаконных вооруженных формирований».

Хроника высказываний генерала Манилова о Бабицком выглядит таким образом:

28 января, как заявил на пресс-конференции в Москве первый заместитель начальника Генштаба вооруженных сил России Манилов, «пока нет информации относительно Бабицкого, в том числе находится ли он в каких-либо наших органах». Манилов подчеркнул, что, как только Бабицкий будет найден, ему будет незамедлительно оказано содействие со стороны федеральных сил.

4 февраля генерал Манилов озвучил позицию Генерального штаба, согласно которой «передачу журналиста Радио «Свобода» Андрея Бабицкого чеченской стороне не следует называть обменом». Бабицкий, задержанный федеральными силами в Чечне, был позднее передан чеченской стороне. В ответ чеченцы передали представителям российских властей двух военнослужащих, находившихся в плену. Манилов уточнил, что «с санкции Генпрокуратуры был освобожден под подписку о невыезде, после чего, по просьбе главарей бандформирований, передан им, в связи с чем бандиты отпустили трех солдат». Комментируя решение самого Бабицкого, Манилов отметил, что «горько, конечно, осознавать, что один из наших граждан предпочитает находиться среди бандформирований». Комментируя сам факт согласия журналиста обменяться на российских военнослужащих, Манилов сказал: «Все было бы ничего, и, может быть, стоило вести речь о благодарности (журналисту) и даже о награждении, если бы не теневая сторона вопроса, которая выразилась в стремлении Андрея оказаться у боевиков». «Поэтому мы сегодня не говорим о благодарности» — сказал Манилов.

18 февраля Валерий Манилов повторил уже неоднократно сказанное другими чиновниками, сообщив, что Бабицкий жив. «Я не располагаю точной проверенной информацией о том, где находится Бабицкий, — сказал генерал, — но мне докладывают, что он жив и здоров».

Из многочисленных публикаций, комментировавших отношение Валерия Манилова к «делу Бабицкого», наиболее полную статью опубликовал журнал «Новое время». Вадим Дубнов свою статью от 13 февраля назвал «Заманиловщина. Лучше пусть нам по-прежнему врут. Потому что правда еще чудовищнее»:

Грозный взят, боевики уничтожены, Бабицкий передан чеченским полевым командирам, которые за день до этого погибли в блестяще сконструированной Шамановым мясорубке. И пусть наши генералы лучше по-прежнему врут. Ибо то, что они по своеобразию мышления пытаются выдать за правду, чудовищнее любого из доселе декламировавшегося вранья.

НАЧНЕМ С ПОБЕДЫ

Мы, все знающие лишь по кино и книжкам, наверное, слишком легко оперируем этим тезисом — мол, не те времена. Времена действительно меняются. В ту войну Дудаев выделил нам, журналистам, двадцать миллионов. Так утверждала комиссия Говорухина тогда, и только недавно суд обязал его извиниться, чего он, естественно, не сделал. Теперь полтора миллиарда. Теперь так утверждает Зданович и обещает все оставить это без внимания. Ставки явно повышаются, и уже не смешно. И все происходит одновременно, словно какому-то неведому гениальному режиссеру захотелось поал-легоричнее продемонстрировать суть наших чеченских начинаний. Но начинается все с победы.

То, что битва за руины Грозного бессмысленна даже с точки зрения символизма, было очевидно обеим сторонам. Было ясно, что, пока боевики сами не уйдут, у войск ничего не получится, но и у боевиков явно были на исходе как боеприпасы, так и желание воевать. Из грозненского тупика, ставшего иллюстрацией к чеченской войне вообще, можно было выйти только путем договоренностей, как бы там потом ни сокрушались насчет «не дали добить».

Потом нам что-то будут рассказывать про организованный за сто тысяч долларов коридор, потом про сложную радиоигру, потом и про то и про другое одновременно. И что готовилась данная затея чуть ли не с самого начала войны. Дело не только в том, что лишь начинающему спецпропагандисту под силу заподозрить генерала Шаманова в способности разработать что-то хитрое и многоходовое. Дело в тех двух сутках, в течение которых генералы мучительно соображали, в чем же им признаться. Согласиться с тем, что Басаев, Исра-пилов и весь цвет чеченского командования мертвы или, по крайней мере, тяжело ранены, как на том настаивали затейливые удуговские источники? Но ведь они это предлагали не просто так — ведь в этом случае пришлось бы признать и факт прорыва, в ходе которого боевики понесли такие потери. Федеральное командование продолжает истязаться выбором, и потому пока и Басаев в порядке, и прорыва не было. И еще два дня авиация и артиллерия утюжат оставленный боевиками город, которому уже все равно.

Все это, напомню, происходит в понедельник. О том, что в эти самые минуты Бабицкий пишет свое заявление о согласии быть обменянным на военнопленных, еще никто не знает. Даже, похоже, и сам Бабицкий.

ОХОТА НА КОЗЛОВ

В Старой Сунже, предместье Грозного, где проходит официальный коридор для выходящих из города мирных жителей, беженского ажиотажа не наблюдается — уже давно большинство тех, для кого организован выход, выходить уже не в состоянии. У каждого, кто сюда добирается, неспешно проверяют документы, расспрашивают про жизнь в подвалах и отпускают.

Гантемировские милиционеры, возможно, даже и не знали, кто такой Бабицкий, — для них он поначалу был просто подозрителен отсутствием грозненской прописки. А когда вместо нее Бабицкий предъявил журналистское удостоверение, настал час особистов — они-то знали, кто такой Бабицкий.

Они, правда, не очень понимали, что с ним делать, и понятно было только одно: отпускать нельзя. Думали неделю, в течение которой Андрею действительно везло: особисты вполне могли принять самое чудовищное и простое решение, причем совершенно безнаказанно — кроме них, про Бабицкого еще никто ничего не знал.

Но очень может статься, что, наоборот, не повезло, причем с самого начала. Штурмующим Грозный было не до него, и вместо того, чтобы отправить его сразу в Москву или хотя бы в Моздок или в Гудермес (а может быть, не решаясь отправить), Бабицкого по естественной глупости помещают в фильтропункт в Чернокозово на севере Чечни. По сведениям корреспондентов «Свободы», Бабицкого избивают.

Фильтропункт, для ясности, — это концлагерь. Журналист, увидевший фильтропункт изнутри, почти обречен, вне зависимости от того, когда это поймут его бдительные тюремщики. Но, по счастью, что-то, видимо, не сработало, и о Бабицком сообщили: задержан. И тогда показалось, что от сердца отлегло. Каждый день — новые сведения.

Как музыка, как каждое радостное удивление врача, обнаружившего, что безнадежный диагноз поставлен ошибочно. Пациент, конечно, еще болен, но разве теперь это болезнь?!

Тем временем проходит Страсбург, нам дают время до апреля. К Путину едет Олбрайт. О намерениях Бабицкого спасти двух (или трех) военнопленных государственные лидеры еще не знают. Хотя, судя по датам, соответствующее заявление им уже написано. Достоверно известно одно: в среду, 2 февраля, Бабицкий еще жив. Именно в этот день коллеги со «Свободы» передают ему ту рубашку, в которой его и запечатлела эфэсбэшная съемка. А еще в эту среду, кажется, уже наконец готова блестящая войсковая операция. Проведенная тремя днями раньше. Генерал Шаманов называет ее «Охотой на волков». Ему очень хочется сказать: «Охота на козлов»…