Королевская канарейка (СИ) - Анна Кокарева

застыв, несколько секунд чувствовала, что как будто рентгеном просвечивают, а потом ощущение сменилось волной необыкновенной теплоты, участия и восхищения. И тут я узнала эти лучащиеся добротой лукавые морщины. Подавив в себе желание с криком: «Здравствуй, дедушка Гэндальф!» кинуться к нему на шею, стояла и смотрела. Неизвестно ведь, зачем он здесь, что знает обо мне и как относится. Не факт, что хорошо.

Дедушка же Гэндальф себя никаким рефлексированием не утруждал. Подскочив со стула, как молоденький, поклонившись, развёл руки и благостно, с умилением, чуть ли не сюсюкая, вопросил:

— А кто это к нам пришёл?

Тут же вспомнила анекдотик про маленького, хорошенького малыша, приведённого в кабинет к прокурору, и, когда тот так же умилённо спросил, кто это к нему пришёл, получил мрачный ответ: «Кто-кто… кто бабушку убил!»

Трандуил захохотал. Гэндальф нет. Видно, мысли не читает. Поулыбалась, поздоровалась и подошла поближе. Вопросительно посмотрела на короля. Тот, перестав смеяться, сквозь зубы процедил:

— Уехал, — и, гораздо приветливей, — присоединяйся, засоня)

От сердца отлегло, и я радостно уселась за стол. Огляделась и осторожно скосилась на Трандуила: меню было примерно таким, какое я представляла себе, только попав сюда — сухие лембасы, зелёные листики, корешки. Всё очень постно выглядит. Ах да, и серые слизнеобразные кусочки, которыми меня после первой ночи кормили.

Первая, она же покамест и последняя, ибо нефиг живого человека такой дрянью потчевать, хе-хе. Трандуил укоризненно посмотрел, я только ухмыльнулась.

Но спрашивается, где трюфельки в сметане? Виноград, сыр, мёд и прочее? Я привыкла к хорошему. Заподозрила, что король не так уж рад дедушке Гэндальфу и втихаря троллит его. Вот откуда, значит, такие представления об эльфийской кухне, ага… Но кувшин с вином стоит, и они, похоже, больше на него налегают.

Трандуил, выразив желание за мной поухаживать, с энтузиазмом навалил в тарелку постной несъедобности, особенно уделив внимание серой слизи. Сухо поблагодарила; с сомнением ковырнула, подумав, что, пожалуй, вечером поем, и взяла кубок с травником.

— Ах, деточка, уже в третий… нет, кажется, в четвёртый… нет, всё-таки в пятый, прости старческую память, раз удостаиваюсь видеть твоё сияние — и каждый раз, как в первый! Красота невозможная! — смотрит с таким же умилением, как и эльфы. Но, по-моему, и подсмеивается… знаем мы эту «старческую память», угу. Только зазевайся, очнёшься на другой стороне материка в компании гномов, штурмуя драконью гору) Если по дороге не съедят. Молчала и улыбалась.

Кислые мысли текли сами по себе; Гэндальф же продолжал осыпать меня комплиментами, да причём видно, что от чистого сердца, а потом перешёл и на короля, пафосно заявив, что, как издалека видно моё пламя, так и моего избранника тоже видно сразу. Сделал паузу и добавил:

— Хотя также видно, что изначально честь предназначалась другому, нет? Вот об этом-то я и хотел поговорить.

По тому, как подобрался обычно вальяжный владыка, поняла, что дошло до серьёзного. Причём подобрался неуловимо, внешне сохранив вальяжность. Пожал плечами:

— Я избран богиней добровольно.

— Да, грозу я видел. Вот и это тоже… — Гэндальф тяжело вздохнул, — такая сила не приходит просто так. Нарушение равновесия сил предполагает возможные изменения.

Трандуил раздражённо дёрнул плечом:

— Ты хочешь сказать, что я нарушил волю небес, и за этим последуют потрясения. Я правильно понимаю, старик? — и, не давая тому ответить, — что сделано, то сделано, добровольно я ничего не поменяю.

В трапезной как будто потемнело, и они оба стали больше. Запахло грозой.

Трандуил, нависая над Гэндальфом, добавил вкрадчиво:

— И я в силе. Ничем не ограниченной. Свою же ты можешь применять только в случае нарушения равновесия, а его пока нет.

— Пока, — куда делся добрый дедушка, лучащийся добротой и морщинами! Смотрит, как Клинт Иствуд, только сигары не хватает!

Заворожённо смотрела, как они едят друг друга глазами, и боялась шелохнуться. В какой-то момент поединок взглядов прервался, и вот уже снова сидят и улыбаются, как друзья, светло и весело. Как и не было ничего. До чего они догляделись, так и не поняла, но Гэндальф ещё часа два дудел что-то про законы развития общества и потребное к ним уважение — особенно от лиц, облечённых властью и ответственностью. И что, если король не верит ему, пусть посоветуется с местным светочем духовности, Глоренлином. Ага-ага, я вот с ним даже не знакома. Из чего делаю вывод, насколько сдались владыке советы светоча насчёт духовности. В любимцах у Трандуила ходит белоглазый убийца Рутрир, от чистой духовности весьма далёкий.

Трандуил, откровенно скучая, качал носком сапога и разглядывал кольца. И пыжился. Удивляясь чародею, желающему донести до короля то, с чем он никогда не согласится, посматривала искоса, в который раз удивляясь сказочной красоте эльфийского владыки и вспоминая, как он выглядит без одежды… закусила губу, вспомнив, как ночью гладила это тело. Поняла, что да, соскучилась, и коротко вздохнула, с досадой подумав, как некстати пришло желание.

Подумала было уйти, но Трандуил мотнул головой:

— Блодьювидд, не уходи. Не хочу отпускать тебя сейчас одну… подожди немного, valie, — и взял за руку, положив её к себе на колено и накрыв своей. И дальше развлекался, играя с моими пальцами и нежно взглядывая, и было очень понятно, что законы развития общества в интерпретации Гэндальфа владыку интересуют мало, а мага он слушает только из вежливости.

Что ж, Гэндальфу в настойчивости не откажешь, но он наконец понял, что слова его пропадают втуне (я удивилась, сколь долго он верил в себя)), начал прощаться, по-моему, из мстительности сделав прощание многословным и всячески превознеся короля, обзывая его «лучезарнейшим» и прочими ругательными словами) Тот благодарил и хвалил в ответ. Я слушала вполуха, больше интересуясь играми с пальцами.

Уходя в портал, Гэндальф, глядя почему-то на наши соединённые руки, пробормотал почти про себя:

— А может, и обойдётся. Хотя, думаю, нам стоит ждать… — грозно воздев палец, — дракона из тьмы.

— Дракона стоит ждать всегда. Прощай, Митрандир, — с эльфийской безмятежностью поглядев на грозящий палец, ответил владыка, вставая и проникновенно кланяясь — полагая конец беседе, чтобы у Гэндальфа не возникла мысль пойти на второй заход.

* * *

После ухода волшебника со стола моментом исчезла серая слизь и иже с ней, и появились трюфельки. Владыка, в кои веки никуда не спеша, допивал вино, пока я ела, и мы просто болтали.

Брауни уже всё убрали, а мы всё сидели, как-то хорошо сиделось в этом весеннем свете, в тишине и пустоте зала, под падающими с капителей лепестками роз.

Наконец во благовремение вспомнила и не постеснялась спросить, не знает ли