Гладиаторы - Владимир Андриенко

— Еще какой шанс. Если мы промедлим немного, то можем отправится в Аид. Если завтра нас с тобой сошлют в деревенский эргастерий, или чего доброго отправят в каменоломни? Что тогда?

— Вот я предлагаю тебе связаться с ними. Они в казарме, там где ты работаешь на кухне.

— Но кто они?

— Этого я не знаю. Но этим заправляет гладиатор-фракиец.

— Знаешь сколько там фракийцев?

— Этого ты сможешь узнать…

Собеседники перешли на шёпот, и Сатерн ничего не мог больше разобрать, хотя весь превратился в слух. Вот он заговор гладиаторов сам плывет к нему в руки и раскрыть он его может сам. Никому ничего не нужно платить, а все денежки Квинта оставить себе! Хотя этот Квинт стал до невозможности скуп…

Глава 20

ФИСКАЛ

Да ладно — ну уснул вчера в опилках,

Да ладно — в челюсть врезали ногой,

Да ладно — потащили на носилках,-

Скажи ещё спасибо, что — живой!

В.Высоцкий

Городской префект Помпедий Руф не любил бросать слов на ветер. Он всегда жестоко расправлялся с непокорными рабами. Этот римский чиновник хорошо усвоил уроки истории и понимал, чем грозят рабские восстания. Рабы способны только разрушать и уничтожать созданное целыми поколениями! Эта черная сила, клокочущая на самой нижней ступеньке империи, могла выплеснуться наружу и начать разрушать верхние этажи могучего здания.

Руф с сожалением наблюдал, как рабовладельческая система понемногу подтачивала основы государства. Рабов стало слишком много. В одних Помпеях их уже было больше чем свободных граждан. А такое соотношение грозило многими бедами. Когда все было спокойно, эта система многих устраивала, но все труднее и труднее стало держать рабские массы под контролем. Вот в чем была основная проблема.

Ему доносили о частых бунтах и убийствах в окрестных виллах местных богачей. Пока все удавалось быстро локализовать, но Руф чувствовал в воздухе грозу. Особенно его пугала новая школа гладиаторов ланисты Акциана. Этот предприимчивый делец завозил рабов для своего заведения из самых отдаленных уголков мира. И, по слухам, это были свирепые и буйные варвары. Например, его фракиец Келад. Настоящий Геракл, не боящийся никаких авторитетов. Смотрит так, словно готов всех вызвать на поединок.

"Рабам необходимы кровопускания, — думал префект. — Такие как были в древней Спарте. Ежегодно молодые спартанцы выходили на охоту на рабов и убивали их. Это постоянно держало двуногий скот в покорности и страхе. А если раб осмеливается смотреть на свободного, так, как смотрит этот Келад, то о каком страхе можно говорить? Наши римские юноши развращены роскошью и сами не пойдут убивать рабов. Их только и хватает на то, чтобы смотреть, как гладиаторы режут друг друга на арене. Ничему их восстание Спартака не научило. А рабы-гладиаторы, как мне доносят, вспоминают его. Даже, кто-то среди них заявил, что этот Спартак был богом и сейчас живет в недрах Везувия! А ведь этот прямое оскорбление величия! Но как мне разыскать бунтарей? Как? Разве даст Акциан и другие ланисты прошерстить их школы? Золото совсем проело мозги этим господам. Ни о чем ином кроме выгоды думать не способны!"

Помпеи в летнее время были особенно популярным местом для отдыха римских богачей. Сюда тянулись патриции из душного и пыльного Рима, желая провести время среди сочной зелени и прохлады садов загородных вилл и в городских домах по роскоши не уступавших виллам. В город съезжались женщины легкого поведения, ибо спрос на них в такие периоды небывало возрастал. Поэтому Руфу было чего бояться. Если поднимется восстание рабов, то это вызовет массовые жертвы и массовый же скандал.

Фискал Папиус знал об этой подозрительности префекта, и потому решил пойти именно к нему со своими сведениями. Слуги долго не пускали его к господину, и даже не хотели докладывать о его приходе.

Управляющий Руфа вольноотпущенник Натан примирительно сообщил фискалу:

— Такие жалобы не подаются лично господину префекту. Если он станет их рассматривать, то у него не хватит ни дня ни ночи.

— Но у меня сведения чрезвычайной важности! Я не могу их сообщить никому кроме самого префекта. И если ты не хочешь погубить город, то доложи обо мне своему хозяину.

— А кто получит на ужин вместо каши дубовые палки? Я? Но я вовсе не желаю их получать. Я хочу пить вино. А ты толкаешь меня под палки.

— Если ты доложишь обо мне господину префекту, я лично из причитающегося мне вознаграждения дам тебе пять монет.

— Имперских золотых ауреусов? — глаза Натана загорелись.

— Золотых ауреусов? — фискал искренне удивился наглости слуги. — Я имел в виду серебряные сестерции.

— За такую малость, я не стану рисковать милостью своего господина. Уходи прочь! Что это за важная новость, за которую платят серебром? Если на кону стоит жизнь города, то это золотая новость, не так ли?

— Забываешься, раб!

— Я не раб! Милостью моего господина я уже вольный человек! Уходи прочь! А не то я прикажу рабам выбросить тебя отсюда!

— Ладно! — пришедший примирительно поднял руки. — Ладно! Я дам тебя пять имперских золотых! Дам! Клянусь Зевсом!

— Вот это совсем иной разговор. А то сразу же угрожать и сулить всякие беды. Если ты рвешься к префекту, то рассчитываешь сорвать за свои новости хороший куш. Я далеко не глуп.

— Я это вижу. Но прошу тебя побыстрее доложить о моем приходе своему господину.

— Но смотри, не обмани меня насчет золотых! Боги слышали твою клятву!

— Я же уже обещал тебе награду. Не медли и дай мне заработать, и тогда быстрее получишь свою долю.

— Иду докладывать господину.

Натан исчез всего на несколько минут. Обратно вольноотпущенник явился с угодливой улыбкой на лице.

— Господин согласился тебя принять. Но помни о своем обещании. Это благодаря мне ты сможешь лицезреть самого префекта. Идем.

Вольноотпущенник провел фискала в помещение, где Помпедий Руф коротал одиночество за свитками и грустными мыслями.

Все тело патриция было покрыто рубцами ран. Он много воевал в своей жизни и по настоящему хорошо чувствовал себя только среди военного лагеря.

Руф никогда не носил никаких украшений, хотя был человеком состоятельным и получил от императора немало отличий. Гордился он только одной единственной наградой — травяной короной.

Это воинское отличие он получил за спасение жизни самого императора Веспасиана во время битвы в Иудее. Травяная корона была высшей воинской наградой для римлянина. Она сплеталась из той травы, что росла на месте, где был совершен подвиг.