Разлюбить князя - Ирма Хан

— Сиятельная красота, — склонился рорк к уху девушки, — есть ли в твоём доме хозяин?

— Нет, — Мирита опустила глаза.

— В таком случае, не согласишься ли ты войти хозяйкой в мой дом? Я — Ирмар, старший сын вождя племени рорков. Мой дом тёплый и просторный. Тебе будет хорошо со мной. Ты будешь окружена любовью и заботой.

— Но ты даже имени моего не знаешь, — осмелилась она поднять глаза.

— Знаю. Я слышал, как князь назвал тебя Миритой. Так как? Могу я рассчитывать пусть не на согласие, но хотя бы на твоё доброе расположение ко мне, Мирита?

— Можешь, — глядя в глаза мужчине, ответила девушка.

— Тогда позволь… — он взял её маленькую ладошку в свою руку. — Позволишь?

— Да, — прошептала она.

Таня уже знала, что без разрешения женщины мужчина не поцелует ей руку. Глядя на то, как рорк прижался губами к ладошке девушки, она похвалила сама себя: «Значит, я права в своём предположении. И пусть только Совет попробует мне возразить!»

Часть 8 глава 9

Когда все расселись за большим столом, Фиоза и Мирита принесли напитки и кружки.

— Может, господа голодны?

— Нет, Фиоза, спасибо. — Сказал Буршан. — Вы можете идти. Итак, — повернулся он к Тане, когда девушки покинули столовый зал, — что ты хотела предложить нам? Мы готовы выслушать тебя.

— Если Совет позволит, я бы сначала хотела задать вопрос Ирмару. — Встала Таня.

— Спрашивай, — милостиво разрешил седовласый старец.

Ирмар тут же поднялся:

— Спрашивай, сиятельная госпожа.

— Почему вы похищаете девушек? Вернее, не так… Как получилось, что в вашем племени нет женщин?

— Это очень постыдная история, госпожа — вздохнул рорк.

— И, тем не менее, я хочу её услышать.

Ирмар снова вздохнул:

— Извиняет наше племя только то, что это было давно. Больше тридцати лет назад. И нам до сих пор стыдно за наших предков. В те давние времена, когда мой отец был ещё молод, мужчины нашего племени не уважали женщин. Плохо относились к ним. Всю работу по дому от готовки еды до растопки печи, от ухода за животными до заготовки дров, выполняли женщины. На их хрупкие плечи ложился тяжёлый труд. Мужчины воспринимали своих женщин не как хозяек, а как рабынь. Рождение сына было великим праздником. Рождение дочери считалось, чуть ли не позором. Плохое было время для женщин. Хорошо жили только жрицы Солнцеликой Гизеры, ибо предки наши почитали её. Ведь она не только богиня любви, но и плодородия. Для того, что бы в доме всегда был хлеб, мясо, овощи и ягоды, ей на Алтарь приносили не только самые сочные плоды, но и изделия с дорогими камнями. Однажды сын вождя, подбиваемый друзьями, надругался над одной из жриц Солнцеликой, которую они застали у Священного ручья. Девушке удалось убежать и спрятаться в Священных пещерах, пока они бросали жребий, кто будет следующий. Юноша, придя в селение, с гордостью рассказывал о своём поступке и никто из мужчин не осудил его. А на утро мужчины проснулись от голодных криков младенцев мужского пола и от холода. В домах не топились печи. Еда не была приготовлена. Мычал и блеял голодный скот. Когда мужчины вышли из своих домов, что бы призвать к ответу женщин, оказалось, что все женщины пропали, вплоть до новорождённых. Около дома вождя они обнаружили мёртвое тело его сына. На Совете было решено украсть несколько женщин из ближних Далей. Их украли. Привели в селение, но с первых же минут с ними стали обращаться так же, как и прежде обращались со своими женщинами. И на утро они опять все пропали. И так повторялось из раза в раз. Женщин привязывали к спинкам кроватей, запирали в кладовках и даже сажали на цепь, но каждое утро в селении просыпались только одни мужчины. После нескольких неудачных попыток вернуть в племя женщин, мужчинам пришлось научиться всё делать самим — и стирать, и готовить, и держать дом в порядке. Несмотря на то, что мужчины приносили дары к Алтарю Солнцеликой Гизере, урожай с каждым годом был всё более скудным. И вот тогда жрецы Солнцеликого Артака пошли к её Алтарю и стали просить о великой милости — дать им женщин. Три дня и две ночи они стояли на коленях, а на третью ночь было им видение: они могут похищать себе девушек из ближайших и дальних Далей, но относиться к ним они должны с почтением и уважением. Если только это условие будет нарушено, то племя навсегда останется без женщин и вымрет, и не будет больше в Горушанде племени рорков. Так же было названо ещё одно условие и до тех пор, пока оно не будет соблюдено, у нас буду рождаться только мальчики. Поэтому мы вынуждены пока похищать девушек. И вот уже много лет в нашем племени нет обиженных или несчастных женщин. К ним относятся не только с почтением и уважением. К ним относятся с нежностью и заботой.

— А что за условие, которое должно быть соблюдено? — спросила Таня, так как Ирмар закончил свой печальный рассказ.

— Этого жрецы не сказали. Они хранят это в тайне и передают эту тайну друг другу только на смертном ложе.

— Ты получила ответ на свой вопрос? — поинтересовался седовласый старик.

— Да. И вот что я хочу вам сказать: столько лет вы пытаетесь уберечь своих девушек от похищения вместо того, что бы решить этот вопрос миром.

— Это как — миром?

— Да просто! Последние двадцать лет в нашем клане рождаются только девочки. Когда они становятся девушками, у них нет никакой надежды на то, что бы стать хозяйкой в чьём-либо доме. Мужчин-то мало. Вы устраиваете праздник Пяти костров для того, что бы девушки могли познакомиться с юношами из других Далей, но ведь в тех Далях есть свои девушки. Вот я и подумала, а почему бы не устраивать праздник Невест, например? И приглашать на этот праздник рорков. Пусть девушки знакомятся с рорками…

— Наши девушки никогда не согласятся уйти в Серую Даль и связать свою жизнь с рорками! — вставая, уверенно перебил Таню Грэст.

— Почему вы решаете за девушек? Откуда вы знаете, чего они захотят, если даже не спрашивали у них? Мирита! — позвала Таня. Она видела, как девушка выглядывала в зал из кухни. — Мирита, подойди к нам, пожалуйста.

Девушка робко вышла к Совету.

— Скажи мне, только честно, согласилась бы ты пойти в Серую Даль хозяйкой, если бы тебя позвал тот мужчина, который тебе понравился?

Мирита посмотрела на Ирмара, потом на притихший Совет. Было видно,