Двенадцатое заклятие - Дэвид Лисс

Не раздумывая, поддавшись импульсу, Люси вскочила, открыла дверцу экипажа и бросилась на траву. Приземление оказалось более жестким, чем она ожидала, и Люси почувствовала, что что-то острое впилось ей в щеку. Она ударилась рукой обо что-то твердое и закричала от боли, а потом покатилась по траве. Она катилась, и мир закружился, перед глазами мелькали зеленая трава, деревья и камни. Люси поняла, что выпрыгнула из экипажа на вершине холма. Где-то далеко был слышен крик Мэри, а затем жалобно заржали лошади. Люси все катилась и катилась с пугающей скоростью. Перед глазами мелькало серое небо, она скатывалась все быстрее и быстрее, и вдруг на нее снизошло странное спокойствие. Ей казалось, что она — центр вселенной, что все пути начинаются с нее и заканчиваются ею, но еще мгновенье, и ее голова расколется от удара о камень или дерево.

И тут она упала в ручей с ледяной водой. Хотела крикнуть, но легкие заполнила вода. Она била руками и ногами, не понимая, где верх, где низ, и только потому, что ручей оказался мелкий, ей удалось выставить голову из-под воды и с жадностью вдохнуть холодный воздух. Она закричала от радости и замешательства. Ее голова была всего в нескольких дюймах от копыта лошади.

Люси подняла голову и увидела крупного черно-коричневого жеребца, верхом на нем сидел и невесело улыбался мистер Олсон. У Люси потемнело в глазах.

Люси проснулась оттого, что ей было тепло. Во сне была холодная вода и грязь. Сейчас было сухо. Болели рука, спина и обе ноги. Лицо горело. Люси вспомнила, как выпрыгнула из экипажа Мэри. И вспомнила про мистера Олсона.

Она открыла глаза.

Возможно, у Люси и было какое-то представление о том, что она увидит, открыв глаза, но то, что она увидела, оказалось неожиданным. Она сидела на грубом самодельном деревянном стуле у огня в простом сельском доме с грязным полом и голыми стенами. Через окно она увидела, что на улице по-прежнему пасмурно. В доме свет был тусклым и призрачным. Платье просохло и стояло колом, все в пятнах и в засохшей грязи. Как и ее кожа. Руки сплошь покрыты грязью, так что трудно пошевелить. Более того, они были связаны у нее за спиной.

В другом конце дома за длинным столом сидел мистер Олсон, в забрызганной грязью куртке для верховой езды. Он что-то вырезал ножом из дерева, но почувствовал на себе ее взгляд. Он отложил деревянный чурбан и, держа нож в руке, посмотрел на нее. Даже в тусклом свете было видно, что на его лице отразился гнев. У него покраснели глаза, и он осунулся. На щеках — многодневная щетина.

— Проснулись, — мрачно сказал он низким, скрипучим голосом.

Ей стало страшно. Необходимо было выбраться на свободу. Ей нужны травы, растения и перо. Нужно изготовить заклятие и сбежать. Она даже была готова улыбнуться. Как странно, что это первое, о чем она подумала в трудную минуту.

— Прошу вас, мистер Олсон, — сказала она. — У меня все болит, и я спешу. Мне нужно в Лондон как можно скорее.

Времени оставалось все меньше, а она застряла здесь. Да еще этот мистер Олсон, который был явно не в себе. Люси стиснула зубы в гневе. Она не будет плакать. Она найдет выход. Она была в центре событий и найдет решение.

Мистер Олсон встал из-за стола со скамьи и подошел к ней:

— Я возмущен вашим поведением. Леди Харриет вызвала меня, а когда я приехал, увидел, что вы там натворили. Дверь расколочена, собака убита. Полный хаос. Не успели вы уехать, как прибыла леди Харриет и все мне объяснила. Я понял, что должен ехать за вами. Я очень устал, но мне было необходимо вас догнать, Люси, и вот вы у меня в руках. Наконец-то вы моя.

— Я не ваша, — сказала Люси, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал твердо и корректно. Он совсем не был похож на холодного, методичного, сдержанного джентльмена, каким она его знала. В нем было что-то необузданное, грубо чувственное. Он походил на сумасшедшего. — Мне неприятно здесь находиться. Чей это дом?

— Понятия не имею. Я его нашел, и он мой, как и вы.

— Послушайте меня, — сказала Люси. — Вы отпустите меня сейчас же, иначе будут последствия.

— Какие последствия? — Он оглядел хижину, театрально вытянув шею, словно все это было забавно. — Вскоре мы поженимся, и конец всему.

— Вы говорили, что не хотите на мне жениться, — сказала Люси, и ей не понравилось, что в ее голосе звучало отчаянье. — Вы сказали, что ваши чувства переменились.

Ухмыльнувшись, он замотал головой и стал похож на тяжело дышащую собаку.

— Я этого никогда не говорил. Мне только хотелось этого. — Он положил руки ей на плечи, а потом начал расшнуровывать корсаж ее платья. — Нам надо ждать, пока мы не станем мужем и женой по закону, но не по существу.

Люси прижалась спиной к спинке стула, но деваться было некуда. Она попыталась вырваться из оков, но они держали крепко. Она считала себя сильной и могущественной, но не было магии, не было заклятий, которые могли бы ее выручить. Ничто не могло ей помочь. Мистер Олсон, отвратительный, потерявший разум под воздействием ужасного заклятия леди Харриет, раздевал ее, и она была бессильна его остановить.

Шнурков было три. Первые два дались легко. Его неловкие пальцы сражались с третьим. Он хрипло дышал и прижимался к ней всем телом, пытаясь не затянуть шнурок еще туже. Наконец шнурок поддался, и мистер Олсон радостно застонал.

Рывком спустил платье с плеч.

— Кто-нибудь из мужчин видел вас? Байрон видел?

— Прошу вас, — сказала Люси.

Она пыталась высвободиться, но руки были связаны крепко. Веревки впивались в кожу и причиняли боль. Она чувствовала, как по рукам текла кровь, но, даже зная, что это бесполезно, что это причинит еще большую боль, она боролась, потому что не могла быть женщиной, которая смирилась.

— Вы должны меня отпустить. Еще не поздно. Еще не произошло ничего, что нельзя было бы вернуть назад. Вы должны понять.

— Вы девственница или нет? — спросил он. Его голос звучал сердито. — Вы отдали себя мужчине, с которым сбежали, или Байрону? Меня бы это не удивило. Для вас было бы лучше, если бы вы были девственницей. Я вам не прощу, если это не так, но вы в любом случае будете моей.

Люси не находила слов. Она потеряла способность двигаться, потеряла чувствительность, перестала себя ощущать. Все кончено. Ее прежняя жизнь закончилась, и она станет другой, униженной и что-то потерявшей. Даже если она сбежит от этого изверга — а она не сомневалась, что так и случится, и скоро, — все равно будет чувствовать себя запятнанной и использованной. Ее будут презирать, и в этом не будет ее вины. Она не хотела этого, но заплатить за его преступление придется ей.

Люси вспомнила страницы из «Немой книги», которые недавно нашла и спрятала. Образы сплетались и раскрывались, как цветок. Она разгадывала их, как загадку, как головоломку, и поняла, что они говорили ей о магии убеждения. Она была подобна гипнозу, или, наоборот, гипноз был подобен магии. Какая разница. Если бы она освободилась, если бы могла использовать несколько трав или изготовить заклятие на скорую руку, она бы заставила мистера Олсона ее отпустить, но что толку думать о том, что она бы сделала, если бы у нее была возможность.