Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Что же?

— Сын герцога де Латур-Водье знает эту женщину и бывает у нее.

— Молодой адвокат, который так хорошо защищал вас?

— Он самый.

— Боже мой! Опять тайна! — прошептала Берта.

— Да, тут действительно ничего не разберешь, но, может быть, наконец все объяснится.

— Вы не забыли о той безумной, которая живет в вашем доме?

— Сегодня вечером займусь ею… поужинаем поскорее, и я побегу на Королевскую площадь: мне надо еще кое-что приготовить, чтобы явиться завтра к мистрисс Дик-Торн.

Ужин скоро закончился, и около восьми часов Рене, простившись, отправился домой.

Дорогой он думал о том, что сказала ему девушка, и должен был сознаться, что за ним, вероятно, действительно следил тайный враг. Он решил укрыться от надзора, что казалось ему нетрудным.

Дома привратница, конечно, не узнала его.

— Как, это вы, господин Рене! — вскричала она, когда он назвал себя. — Однако! Вот так превращение! Черный фрак, белый галстук и бакенбарды, как у гарсона в кафе! Уж не стали ли вы нотариусом?

— Нет, мадам Бижю, — ответил, смеясь, механик.

— Так вы были шафером на чьей-нибудь свадьбе?

— И то нет: я получил место инспектора мастерских на большом заводе.

— Место хорошее?

— Превосходное, только надо хорошо одеваться, очень хорошо, вот вы и видите…

— О, вы теперь великолепны!

— Завод этот в провинции, и я собираюсь уезжать.

— Но, я надеюсь, вы оставите квартиру за собой?

— О! Конечно! Я уезжаю не совсем, а только на некоторое время.

— Вот это хорошо… Я, знаете, дорожу такими жильцами, как вы.

— А я — такой привратницей, как вы… Обоюдная симпатия… Завтра в восемь часов утра я отправляюсь на вокзал.

— И далеко вы едете?

— Да, порядочно… В Бургонь.

— В страну хорошего вина… А когда вы вернетесь?

— Через неделю, две, а может быть, и три. Я сам еще не знаю наверное, сколько времени придется там пробыть. Кстати, если будут письма, вы их спрячьте до моего возвращения.

— О! Будьте спокойны, господин Рене. Я запру их в шкаф, где лежат мои деньги и цепочка от часов.

— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, вы скажете, что я уехал.

— Конечно! Ведь это же сущая истина!

— И что вы совершенно не знаете, когда вернусь.

— И это тоже правда… Что еще?

— Больше ничего… И вот вам вперед за труды…

Механик сунул луидор в руку привратницы, которую такая щедрость повергла в величайшее изумление, и направился к дверям.

На пороге он обернулся и спросил с равнодушным видом:

— А что, эта сумасшедшая с первого этажа, все еще живет у нас?

На лице мадам Бижю выразились смущение и нерешительность.

— Нет… нет, — ответила она после некоторого колебания. — Ее здесь больше нет.

Рене вздрогнул.

— И это, может быть, к лучшему, — продолжала привратница. — Ведь она чуть не подожгла дом… Многие жаловались, и, кажется, мадам Амадис должна была отказаться держать ее у себя.

— Ее здесь нет! — прошептал Рене, ошеломленный неожиданным ударом.

— Кажется, это вам неприятно? — спросила удивленная привратница.

— Э! Какое мне дело до нее! — возразил Рене, уже успевший овладеть собой. — Я так, случайно вспомнил о ней. Я раз видел ее, и она мне показалась очень тихой.

— Да, с виду она была очень смирная, но этому не очень-то можно верить… ведь сумасшедшие, знаете, очень хитры… Я вам говорю, что она чуть не подожгла дом! Мы все бы спеклись. С этим нельзя шутить!

— Куда же ее отправили? В больницу, верно?

— Да, вероятно, — ответила мадам Бижю, припоминая внушения Тефера.

— И вы не знаете, куда?

— Право, нет!

— Долго жила она в вашем доме?

— Как и мадам Амадис… Бедная старуха! Тяжело было ей расстаться с помешанной! Она так к ней привыкла! Ей стало, должно быть, скучно одной, и она поехала путешествовать.

— В ее-то годы!

— О! Она еще бодра.

— Куда же она поехала?

— Должно быть, на юг, но куда именно — я не знаю.

Казалось, Рене Мулен расспрашивал от нечего делать, чтобы убить время и без всякой задней мысли, но каждый из его вопросов был обдуман, и каждый ответ привратницы врезался в память.

Разузнав все, что было можно, он пожелал мадам Бижю спокойной ночи и ушел к себе наверх.

Неудачи не переставали его преследовать, и это казалось ему плохим предзнаменованием.

Впрочем, он не придавал большого значения тем сведениям, которые могла дать мадам Амадис, и, несмотря на сцену, которой Берта была невидимой свидетельницей, он не мог и подумать, что Эстер играла роль в мрачной драме, тайну которой он пытался раскрыть.

Не с этой стороны, по крайней мере, должен был блеснуть свет. Рене лег спать в очень печальном расположении духа, что, однако, не помешало ему скоро и крепко уснуть, так он был утомлен волнением и хлопотами дня.

Он поднялся ранним утром, уложил свой чемодан и вышел из дома.

В девять часов он высаживался из фиакра перед домом мистрисс Дик-Торн.

В этот же день около полудня один молодой человек явился на Королевскую площадь и спрашивал Рене Мулена. Это был Этьен Лорио.

— Господина Мулена нет дома, — ответила мадам Бижю.

— Можете мне сказать, в каком часу его можно застать?

— Вы не застанете его. Господин Рене уехал сегодня утром в провинцию.

— Когда же он вернется?

— Через две-три недели… Может быть, раньше, а может быть, и позже. Не могу сказать вам наверное.

Эта неприятная неожиданность очень поразила Этьена.

— Уехал! — прошептал он, уходя. — Я опоздал на несколько часов и ничего теперь не узнаю!

На одну минуту ему пришла было в голову мысль пойти к Берте и опять просить ее, умолять на коленях открыть тайну, существование которой он подозревал, но мучительное сомнение остановило его.

Примет ли его Берта?

А если и примет, не откажется ли говорить?

«К чему искать новые терзания, — сказал он себе. — Я подожду возвращения Рене Мулена».

И он вернулся домой печальный и мрачный.

Прошла неделя после водворения Рене Мулена в доме мистрисс Дик-Торн.

Наш друг вошел в свою роль и с замечательной гибкостью подчинялся требованиям своей новой профессии, о которой он раньше не имел и понятия.

Сразу, и единственно силой своей воли, он стал безукоризненным метрдотелем.

Другие слуги, с которыми он был в наилучших отношениях, молча признали его превосходство и нисколько этим не оскорблялись.

Постоянно наблюдая и говоря как можно меньше, Рене все изучал, не оставляя без анализа ни малейшего факта. Но ничего подозрительного не привлекало его внимания.

Мистрисс Дик-Торн казалась нежной матерью, думающей только о счастье своей дочери. Ничто не выдавало в ней бывшую куртизанку и сообщницу убийц доктора.

«Я здесь напрасно теряю время, — начал думать Рене. — Вероятно, Жан Жеди был обманут отдаленным сходством».

Последний являлся каждый день на угол улицы Берлин.

Мнимый Лоран находил всегда случай выйти из дома на несколько минут, чтобы переговорить с бандитом, уверенность которого оставалась по-прежнему непоколебимой, несмотря на отрицательные результаты наблюдений Рене.

— Надо торопиться, старина, — неизбежно заканчивал он каждый раз беседу. — Я хотел бы уже жить доходами с моего капитала.

Легкое нездоровье дочери Клодии продолжалось очень недолго.

Благодаря лечению Этьена Лорио молодая девушка скоро совершенно оправилась и, казалось, еще похорошела.

Молодой доктор, по настоянию мистрисс Дик-Торн, делал визиты довольно часто. Он рассчитывал встретить в доме большое общество и завязать знакомства, которые могли быть ему полезны в будущем.

Рене Мулен находил очень естественным эти частые визиты. Он и не подозревал, что молодой человек с серьезным и даже немного печальным лицом страстно любит Берту и что его сильнейшим желанием было увидеть его — Рене Мулена.

Мистрисс Дик-Торн назначила наконец день первого приема.

До срока осталось около недели, и мнимый Лоран уже занимался приготовлениями: вел переговоры с декоратором, садовником и прочее.

Каждый день рассылались приглашения. Ни одно из них не попадало на почту, не пройдя через руки Рене, и часто он сам писал на конвертах адреса, которые давала ему Клодия.

В этот день Клодия сидела перед изящным бюро в маленькой гостиной, смежной с ее спальней. На столе виднелись перо, чернильница и рядом — кипа писем.

Клодия надписывала адреса на конвертах, Оливия, положив на колени изящный бювар, занималась тем же.

— Что, милая, ты закончила? — спросила мистрисс Дик-Торн.

— Нет еще, мама, но почти, — ответила девушка. — Осталось написать только три адреса.

— Кончай скорей…

— Ты дашь мне еще?…