Разорванный круг - Владимир Федорович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А история изобретения шины вам известна? Тоже нет? Велосипед, кстати, изобрели раньше, чем шину. Представьте себе, что за удовольствие было ездить по булыжной мостовой на железных колесах. И вот ветеринарный врач по фамилии Денлоп надул воздухом резиновый шланг, обернул им железный обод, и он покатился от толчка намного дальше, чем обычный. Так была изобретена шина. Занятно? — осведомился Кристич, хотя и так видел, что возбудил общий интерес. Даже у Жемчуговой оживилось личико.
Ребятам был симпатичен этот парень, совсем непохожий на лектора и только немного старше них. С таким можно и пошутить, такого можно и подкусить.
— Продолжу о себе, — сказал Кристич. — Поработав несколько месяцев, я убедился, что в нашей промышленности еще много белых пятен, и понял, что здесь каждый шинник может найти для себя увлекательное дело. Каждый! Начиная с рядового рабочего и кончая академиком. Здесь ничто не окостенело, здесь широчайшее поле для поисков. Но одному искать нелегко. Вот и решили мы создать общественный институт рабочих-исследователей. Слышали?
— Слышали!
— В газетах читали!
— По радио говорили не раз!
— Институт очень помог нам, — все более загорался Кристич. — Тем, кого бередили собственные мысли, — проверить их, тем, у кого не было своих, — проверить чужие.
— А у вас свои мысли были? — с невинным видом спросила Лидочка Жемчугова.
Кристич ответил не сразу, воспользовался случаем полюбоваться миловидной девушкой.
— В ту пору еще нет. И потому я охотно набросился на чужие.
— Какие? — допытывалась Жемчугова.
И на этот раз Кристич не поторопился с ответом, но уже по другой причине — подыскивал простые, доходчивые слова.
— Есть в мире неотвратимые бедствия. Одно из них — ржавление металлов. Каждый год из-за этого выходят из строя миллионы тонн стальных изделий.
— Миллионы?.. — недоверчиво переспросил кто-то.
— Да, да, миллионы тонн идут в переплавку. С резиной происходит то же самое. Она стареет, трескается, теряет свою прочность. Всем нам приходилось пользоваться старой школьной резинкой. Она хрупка, жестка, как деревяшка, никаких «резиновых» свойств у нее, по сути, нет. Стареют и все прочие резиновые изделия, причем довольно быстро. Очень часто шина, пока ее доставят потребителю, теряет половину прочности. У нас знаете какой случай был? Пришел на завод один запасливый человек и потребовал обменять шины, приобретенные пять лет назад. Он ими не пользовался, но они пришли в негодность, потрескались и задубели.
— И обменяли? — поинтересовался Эрик.
— Нет. У шин, как у всяких химических изделий, есть свой срок годности. Не узаконенный, но есть. Так вот прежде всего мы начали искать антистаритель. Дешевый, надежный и обязательно из отечественного сырья.
— И нашли? — кокетливо прищурилась Лидочка.
— Нашли, — ответил за Кристича Валерка.
Кристич сердито посмотрел на выскочку.
— Скоро сказка сказывается. Мы искали антистаритель три года. Перепробовали самые разные препараты, во всевозможных комбинациях, во множестве сочетаний, пока наконец не нашли лучший.
— И назвали его «ИРИС», — тоном знатока добавил Валерка.
— Да. И его разновидности. Это очень интересно, ребята, искать, ставить перед собой задачи и находить ответы на них. Причем ответы существенные, облегчающие труд и экономящие уйму средств.
— Вы кем сейчас работаете?
Это опять Лидочка. Кристич нравится ей, но и раздражает чем-то, может быть, горячностью, которая кажется несколько наигранной.
— Тем же, кем и начинал, — рабочим-резиносмесильщиком, — был ответ Кристича.
От него не укрылось, что ребята удивленно переглянулись, а на лице Лидочки появилось разочарование.
— Рядовым рабочим? — протянула она.
— Да, рядовым.
— А почему же вы ничему не учились? — с нескрываемым интересом спросил Валерка.
— То есть как это — ничему?! — вспыхнул Кристич. — Я за эти годы проштудировал все, что написано о шинах и резинах. — И тут же со свойственной ему прямотой добавил: — А в специальном учебном заведении я действительно не учился. — Обвел взглядом настороженные лица ребят. — У рабочих парней, как правило, одна беда. Когда появляется непреодолимое желание учиться, глубже постигать свою специальность, бывает уже поздно. Обрастешь семьей, пойдут дети. На вечернем факультете трудновато, на дневном материально невозможно. Единственный выход — самообразование.
— Самообразовывайся до конца жизни и до конца жизни глотай сажу, — сделал свое заключение Валерка.
— Да заткнись ты! — рявкнул Эрик.
— С какой стати?! — взъерошился Валерка. — Я хочу понять психологию человека, который собирается всю жизнь быть рабочим. Почему он обрекает себя на физический труд?
— Вот именно — почему? — поддержала его Лидочка. — Из приверженности к делу или потому, что высокосознательный, или… или… простите, пожалуйста… от ограниченности запросов? Разве вам не хочется стать инженером, творцом?
— Может быть, и стану, — отозвался Кристич. — Но у меня это не самоцель. Разрешите, Лида, и вас кое о чем спросить. Кто ваши родители?
— Папа работает на машиностроительном заводе механиком цеха.
— У него есть изобретения?
Лида засмущалась.
— Я… Я не знаю…
— Если бы были, то знали бы. Даже я знал бы, потому что вхожу в общество изобретателей. — Кристич прошелся по комнате. — Вот тут мы с вами и подошли к понятию творческого труда. Труд может быть творческим или нетворческим, независимо от того, имеет ли человек диплом о высшем образовании или за душой у него семилетка. Таких примеров у нас на заводе хоть пруд пруди. Есть инженеры без проблеска своей мысли, есть рабочие, которых распирают технические замыслы. Ну хотя бы резиносмесильщик Криворотов. Он год подбирал состав резины для обрезинки бортовых колец. Нашел. Знаете, сколько этот человек положил в карман заводу? Триста тысяч рублей. Вот теперь и скажите, Лида, что ваш папа, инженер, занят творческим трудом, а рабочий Криворотов нетворческим. А о сборщике шин Диме Ивановском слышали?
— Его весь город знает! — торжественно заявил Эрик. — Кроме Лиды, конечно…
— Будет тебе, выскочка! — огрызнулась Лида. — Раскаркался…
— Он — рабочий, — продолжал Кристич с удвоенным пылом. — Но задался целью изучить лучшие приемы сборщиков сначала цеха, потом завода, а потом и других заводов. Получив такую возможность, обобщил свои наблюдения, написал книжку, а сейчас мало того, что помогает конструкторам станков, так еще и сам конструирует станок с учетом своего опыта и опыта сборщиков почти всей страны. Творчество? Творчество. Да еще высокого класса. Вот вам рабочий.
Кристич снова прошелся по комнате и остановился возле Валерки.
— До конца жизни самообразовываться и до конца жизни сажу глотать, — сказал ты. Да, учиться до конца жизни. А вот насчет сажи… Противное это дело, сажа, ребята, но…
— …пройдет год, и на заводе пустят новое подготовительное отделение. Автоматика, кнопки, гранулированная сажа, — продолжил за Кристича Валерка.
— Оказывается,
