Вендиго - Элджернон Генри Блэквуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напротив кровати был камин с красными и желтыми углями. Прижавшись щекой к подушке, Тим смотрел на него сквозь прутья кровати. Когда угли, осев, с мягким треском рассыпались, он переводил взгляд с занавесок на каминную решетку, стараясь точно угадать, какой из угольков свалится вниз. Пока в камине пылал огонь, звук нравился ему. Но иногда он просыпался среди ночи: в темноте комната казалась больше, огонь угасал, и его звук был уже не таким приятным. Тиму становилось не по себе: ведь угли падали не сами собой; казалось, кто-то нарочно их подталкивал. Перед каминной решеткой лежали густые тени. Однако утром и шторы, и угасший камин, в котором остывшие угольки позвякивали, точно олово, оставляли его совершенно равнодушным.
Когда утомленный игрой со шторами и угольками Тим лежал в ожидании сна, собираясь произнести свое «Сейчас засну», происходило нечто странное. Он сонно глядел на умирающее пламя или пересчитывал носки и фланелевую одежку, висевшую рядом на высокой вешалке, как вдруг кто-то с быстротой молнии заглядывал в дверь и исчезал, прежде чем Тим успевал повернуть голову. Появление и исчезновение всегда совершались с поразительной быстротой.
В дверном проеме с легкостью, проворством и бесшумной вкрадчивостью тени возникали плечи и голова, но то была не тень – держась рукой за дверной косяк, кто-то осторожно заглядывал в спальню и, заметив Тима, молниеносно прятался. Ловкость и быстрота этого маневра были непостижимы. Все происходило в полной тишине. Фигура исчезала, едва мелькнув. Но в долю секунды гостья успевала заметить его, разглядеть и понять, что он делает. Ей нужно было знать, спит он или нет. Исчезнув, она продолжала следить за ним. Где-то ждала и знала о нем все. Где ждала, неизвестно. Наверно, приходила издалека, быть может, с крыши, но скорее всего – из сада или с неба. Несмотря на окружавшую ее таинственность, она не внушала страха. Тим чувствовал ее нежность и заботу. Когда она появлялась, он не пытался звать на помощь хотя бы потому, что у него пропадал голос.
«Она приходит из Галереи кошмаров, – решил он, – но сама она не кошмар». Все это было загадочно.
Иногда она приходила несколько раз за ночь. Тим был почти уверен – хотя не до конца, – что она проскальзывает к нему в комнату, как только он засыпает. Садилась у гаснущего огня, пряталась за тяжелыми шторами и даже ложилась в пустую кровать, где спал его брат, когда приезжал домой на каникулы. Похоже, это она играла с занавесками и перемешивала угли. Почти наверняка ей было известно, где прячется одиннадцатая собака. Но точно Тим знал одно: она входила в его спальню и выходила из нее и не желала, чтобы ее заметили. Часто, просыпаясь среди ночи, он чувствовал, что она совсем рядом, склонилась над ним в темноте. Мальчик ничего не слышал, просто ощущал ее присутствие. Тогда она тихонько отходила в сторону. Двигалась она на удивление легко, но он замечал все ее перемещения, вернее, чувствовал разницу: вот она здесь, поблизости, а вот ее нет, но стоило ему снова заснуть, как она возвращалась. Впрочем, ее ночные явления разительно отличались от первого робкого заглядывания в дверь. При свете камина она приходила одна, а в темные безмолвные часы – со свитой.
И вдруг Тим догадался: у нее есть крылья – вот почему она движется так легко и стремительно. Она летала! А те, кого она тайком приводила с собой, ее дети. Он также догадался, что от них исходят нежность, покой и утешение и что они каким-то образом проникают к нему через Галерею кошмаров, хотя сами не имеют к кошмарам никакого отношения.
– Понимаешь, – объяснял он няне, – она приходит ко мне одна, а когда я совсем усну, приводит малышей.
– Выходит, чем быстрее ты заснешь, тем лучше, Тим.
– Конечно! Я и засыпаю. Только мне хотелось бы знать, откуда они приходят.
И говорил он это так, словно о чем-то догадывался.
Няня не могла сказать ему ничего путного, и он отправился к отцу.
– По-моему, – ответил его вечно занятой, но любящий отец, – либо там вообще никого нет, либо это Дрема приходит к тебе, чтобы унести в страну снов.
Он говорил ласково, но как-то торопливо. В тот день он был расстроен повышением земельного налога и просто не мог сосредоточиться на волшебном мире Тима. Усадив сына на колени, он поцеловал его, потрепал по голове, словно любимую собаку, и, приподняв, поставил на ковер:
– Пойди спроси у мамы, она прекрасно разбирается в таких вещах. А после ты все мне расскажешь, в другой раз.
Мать Тима сидела в кресле у камина. Она вязала и читала книгу – он никогда не мог понять, как это у нее выходит. Когда мальчик вошел, она подняла голову, сдвинула на лоб очки и протянула руки ему навстречу. Он все ей рассказал, не забыв передать слова отца.
– Понимаешь, это не как Санта-Клаус или что-нибудь в этом роде. Она – настоящая.
– И добрая, – заверила мама. – Она заботится о тебе и хочет убедиться, что тебе хорошо и покойно.
– Да, я знаю. Но…
– Наверное, папа прав, – торопливо добавила она. – Это Дрема заглядывает в дверь. У нее есть крылья. Я много раз об этом слышала.
– А малыши? – спросил он. – Кто они, по-твоему?
Мама ответила не сразу. Она перевернула страницу, медленно закрыла книгу и отложила ее в сторону. Не торопясь, отложила вязанье, тщательно расправив петли на спицах.
– Быть может, – сказала она, притягивая сына к себе и заглядывая в его большие изумленные глаза, – это сны?
Тим затрепетал от волнения. Он отступил на шаг и всплеснул руками.
– Сны! – прошептал он с чувством. – Как же это я раньше не догадался!
Доказав свою проницательность, мама не удовольствовалась достигнутым успехом и пустилась в объяснения, но Тим уже не слушал – мысли его унеслись совсем в ином направлении. И наконец он прервал поток ее слов.
– Теперь я знаю, где она прячется, – объявил он торжественно. – Вернее, знаю, где она живет. – И, не дождавшись вопроса, выпалил: – В Дальних покоях.
– Ах! – удивленно
