Сокровище Сивояры - Дмитрий Александрович Емец

В трактир вошёл плотный мужчина и остановился у входа, настороженно поглядывая по сторонам. Филат достал из кармана булавку в форме мышиного черепа с камешками в глазницах, которая не позволяла никому запомнить его внешность, и поспешно заколол её себе в воротник.

– Терпеть не могу магзелей… Вроде я теперь честный, да всё равно как-то неспокойно… – поморщился он.

– Я тоже, между прочим, магзель! – сообщил Тибальд.

– Ты художник! – напомнил стожар.

Тибальд хмыкнул.

– Ну и откуда ты знаешь, что это магзель? – поинтересовался он.

– По повадкам. Когда магзель заходит в бар, он вначале осматривается, проверяя, нет ли опасности, и лишь затем проходит к стойке. И пальцы вот так держит – это чтобы усложнить метание магии, если нападут. Когда так пальцы держат – искру надо с перекрутом бросать, а когда психуют – обычно палят как попало, и это спасает.

Радуясь, что сын не потерял сноровку, Кукоба издала довольное «кук-хук».

– А если б он был просто посетитель? – спросила она.

– Просто посетитель обычно ощущает себя в новом месте неуютно и предпочитает смотреть себе под ноги, ни с кем не встречаясь глазами… Типа «Не бейте меня, дяди! Я в ваши дела не лезу и даже на вас не смотрю!».

Не только стожар опознал магзеля. Юркий типчик в алом шарфике уронил под скатерть ложечку, полез поднимать и из-под скатерти больше не появлялся. Сумку же с экранирующими рунами, которая явно была непустой, затащил с собой.

Магзель некоторое время повертелся в трактире, заказал кофе и, не допив его, ушёл. А ещё минут через десять в «Тихой пристани» появилась почтенная женщина в шляпке, похожая на старую учительницу. Из осторожности двумя руками прижимая к груди сумочку с торчащим из неё вязаньем, женщина прошла к дальнему столику у колонн и скромно присела на краешек стула.

Это была знаменитая Кузькина Мать – королева магических карманников, хранительница заветной тетрадки с отчётностью. Устроившись на привычном месте, Кузькина Мать всё с таким же мирным учительским видом сунула указательный палец в стоящий рядом цветок. Казалось, её волнует, полит ли он и взрыхлена ли у него земля. Палец она доставать не стала, так и оставив его в горшке.

– Корни пустила! – восхищённо охнул Филат.

– Корни?

– Да! Не спрашивай как, я сам так не умею… Тут уровень выше шестого нужен. Короче, она как бы слилась с растением. Ни одно атакующее заклинание на неё сейчас не подействует… Сама же так шарахнуть может – антимаг не спасёт.

– Это правда! – согласилась Кукоба. – Антимаг не спасёт. Даже отравленными спицами не придётся работать. Кузькина Мать никогда не атакует чистым рыжьём – только смесью рыжья, зелени и оливковой магии. Редчайшая магия, но она её достаёт. Это позволяет ей атаковать на таком узком участке, что блокирующее заклинание не успевает его отразить. Представьте себе стальной щит, который пронзают клинком настолько тонким, что он с лёгкостью проходит между атомами.

– Вы неплохо её знаете, – заметил Тибальд.

– Приходилось пересекаться, – усмехнулась Кукоба. – Кузькина Мать и есть та подруга, ради которой мы сюда пришли! А то, что она проделала этот трюк с пальцем и горшком, означает, что она нас заметила!.. Я поговорю с ней одна. Вы не суйтесь! Когда надо – позову!

С этими словами Кукоба поднялась и, не скрываясь, двинулась к столику. Кузькина Мать наблюдала за её приближением глазами учительницы, ожидающей у себя в кабинете родителей безнадёжного двоечника. Несколько минут они о чём-то беседовали. О чём именно – услышать было невозможно: мешали страховочные руны, начерченные на рассыпанной по столику соли.

Кукоба вначале что-то объясняла, затем настаивала. Под конец даже рассердилась. Дважды привставала, начинала недовольно жестикулировать, но заставляла себя вновь сесть. Кузькина Мать поправляла шляпку, пожимала плечиками, вытягивала в ниточку губы и вела себя мягко, но уклончиво. Опять всё в том же школьном стиле: мол, я всё прекрасно понимаю и вам сочувствую, но тройку в четверти поставить не могу!

В какой-то момент Филат не выдержал и подошёл. За ним, как сердитые пчёлы, неслись Задора с Ниськой, вышагивала Настасья и бочком пробиралась Ева. Глызя Косорыл бегал кругами и, пряча за спину микрофон, собирался взять у Кузькиной Матери интервью о её преступной деятельности, однако его смущала мысль об отравленных спицах.

– Ты же любишь драки! Давай! – шептал он, подталкивая вперёд магператора Жоржа.

Кузькина Мать взглянула на них исподлобья, и Жорж с Глызей моментально слиняли.

– Хорошо, что вы пришли, – сказала стожарка. – Моя подруга не хочет помогать нам искать Фазаноля, хотя прекрасно знает, где он!

– Мы с коллегами предпочитаем сохранять нейтралитет… – учительским голосом произнесла Кузькина Мать. – Мои коллеги редко находят общий язык с магзелями и не желают бросать вызов Фазанолю – иногда он обращается к нам за небольшими услугами…

Одна из рун против подслушивания вспыхнула и стёрлась. Кукоба начертила ещё одну руну, позаковыристее. В соседнем зале Колотило шумно вздохнул и с раздражением пнул сапогом стул.

Кукоба продолжала нажимать. Кузькина Мать приветливости не теряла, однако отвечала всё уклончивее. «Я» она вообще не произносила, а только «мы с коллегами». «Мы с коллегами посовещались…», «Мы с коллегами подумали и пришли к выводу…», «Мы с коллегами предусмотрели и такой вариант!» И всякий раз всё сходилось к тому, что ничего сделать нельзя, потому что всё уже решили коллеги.

– Теперь, когда Фазаноль захватил Индрика, он получит вообще всё. Проход в Теневые миры, все дороги, все обходы. Индрик – это не какой-нибудь жирочервь, который перерабатывает зелень в бурую магию. Такие существа, как Индрик, не должны принадлежать никому! С Индриком Фазаноль рано или поздно приберёт к рукам вообще всю магию. В том числе и накопления твоего союза благородных девиц! – Кукоба кивнула на тетрадку.

Кузькина Мать придвинула её к себе поближе и прикрыла локтем.

– Мы с коллегами как-нибудь разберёмся! – сказала она, поджав губы.

– Да не разберётесь вы! Фазаноль захапает вообще всё! Там, кстати, ваши коллеги… Можете у них прямо спросить, что они об этом думают! – не выдержал Филат.

Кузькина Мать напрягалась.

– Какие ещё коллеги? – спросила она.

– Те самые. С которыми вы всё решили!

У дверей трактира действительно собралась небольшая группа карманников, пришедших к Кузькиной Матери сдавать выручку, но не рискующих соваться, пока она с кем-то беседует. Двое карманников выглядели очень прилично, даже благородно, третий был тощий и дёрганый, с красным носиком, в слишком коротких джинсах, из-под которых выглядывали нелепой расцветки носки. И наконец, четвёртым карманником была девушка с удлиняющейся рукой, гибкой, растягивающейся и