Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

сидели там, уминая поданную служанками кашу и тушеные бобы. Праздник закончился, а потому о жареных курах и провесных окороках можно теперь надолго забыть. Наступили суровые будни, а до нового пира еще ой как далеко. Сигурд волновался не на шутку. Он долго решал, что сказать, ведь от своей жены он слышал одно, а здравый смысл и жизненный опыт говорили ему совсем другое. Она ведь была из тюрингов и многого не понимала, а потому некоторые ее мысли показались Сигурду весьма странными. Ну какие, скажите на милость, юты братья данам? Один язык у них? Да плевать на это! Да если он такое при всех ляпнет, его из конунгов попрут, да еще и глупцом ославят. Ведь в Ангельне даже малые дети знают, что юты — трусливые дерьмоеды, которых даны, жившие раньше на островах, выгнали с их собственной земли. Они аж за море уплыли, чтобы скрыться от победоносных хирдманов. Однако, великий князь тоже говорил о том, что ютов нужно привлечь на свою сторону, не разоряя Кент. Да… Задача…

— Почтенные ярлы! — так начал речь Сигурд, когда воины насытились и подняли на него глаза, горящие ожиданием.

Тут сидели отчаянные вояки, прошедшие огонь и воду. Олаф Кривой нос, Торвальд Рыло, Эйвинд Чужой плащ, Гуннар Тощий… Все они готовы рискнуть башкой за хороший куш. Все они умелые бойцы, не боявшиеся смерти. Напротив, смерть в бою была желанна для них, как никакая другая. Все они ушли из дома, потому что тесно на скудных землях Дании и Норвегии. Тесно и голодно. Лучше топором добыть себе славу и золото, чем горбатиться за миску каши на могучего бонда, владельца земли. Они, дети ярлов, не получат наследства от своих отцов. Они младшие сыновья, сколотившие шайки из таких же младших сыновей, голодных и злых. Им ничего не светит в этой жизни, потому что они лишние в ней. У каждого из них есть мечта: своя пашня и скот, главная ценность в этом мире. И они пойдут за своей мечтой хоть на край Земли, чтобы добыть себе это сокровище. Именно об этом Сигурд и будет говорить с ними.

— Почтенные ярлы! Мы идем в большой поход, но идем не грабить. Мы идем искать свою землю. Ту, где возьмем себе жен и родим детей. Хватит за гроши подставлять головы под топоры, как нищие мальчишки. Мы достойны лучшей доли. Мы возьмем королевство Кент и будем владеть им по праву. Но мы не будем вести себя так, как ведем обычно в набеге. Мы не станем резать тех ютов, которые покорятся нам.

— Почему это? — послышались удивленные голоса. — Зачем это нам жалеть их?

— Согнать их с земли!

— Под нож их!

— Юты — трусливые дерьмоеды, — Сигурд рубанул воздух ладонью. — Но нам нужны люди. Нас две тысячи, а сколько народу живет в Британии? Саксы, англы, бритты, скотты, пикты… Нам нужны друзья. Мы сядем на ту землю как хозяева и будем править ей. Если мы поведем себя разумно, то каждый из вас получит земли столько, сколько имеют герцоги франков. А каждый воин — по саксонской гайде[539]! Крепкий хутор у воина и целое поместье у ярла! Поместье с крестьянами-литами, которые станут платить оброк!

— Это нам подходит, — одобрительно заворчали даны.

Кто бы и что ни говорил, они не были тупоголовыми, кровожадными дикарями. Даны неплохо совмещали торговлю и грабеж в своих походах. И они вполне успешно договаривались с племенами, на землю которых приходили жить. Они не портили отношения с теми, от кого зависели их доходы. А вот со всеми остальными… Со всеми остальными они портили отношения охотно и без малейших угрызений совести. Даны были хищниками: сильными, хитрыми и безжалостными.

— А саксы как? — раздался недовольный голос с другого конца стола. — Их мы тоже не трогаем?

— С чего бы это? — удивился Сигурд. — Трогаем, и еще как! Иначе, где мы возьмем столько земли? Эделингов саксов вырежем под корень, а гезитов и керлов[540] заставим служить себе.

— Это дело, — согласно закивали ярлы. — А то мы подумали уже, что у нас конунг обабился. А это хитрость такая, значит. Знать режем, их землицу себе забираем, гезиты за нас воевать станут, а крестьяне нам будут подати платить. Молодец, Сигурд! Это ты толково придумал!

— Мы не тронем монастыри и церкви! — продолжил Сигурд.

— А это еще почему? — снова не поняли ярлы. — Там же золото и серебро без счета лежит!

— Попы тоже будут служить нам, как служат великому конунгу Само, — пояснил Сигурд. — Мы приходим туда жить, а не грабить. А раз так, то нам нужны те, кто будет держать керлов в узде сильнее, чем страх перед нашими топорами. Слуги распятого бога мастера на эти дела.

— Сигурд, брат, да ты ли это? — недоверчиво спросил Болли. — Или мне это снится? Ты где набрался такого? Ты стал хитрее Локи!

— А ты меньше по кабакам со шлюхами шатайся, может, тоже поумнеешь, — важно ответил Сигурд, сделав себе зарубку в памяти. То, что шепчет ему молодая жена — не всегда бабьи глупости. Полезные мысли у нее в голове тоже водятся.

— Парни захотят получить добычу, — сказал ярл Олаф Кривой нос после раздумья. — Не получится не грабить. Я не удержу их.

— Мы возьмем выкуп с городов и монастырей, — ответил Сигурд. — И часть я дам из своих денег. Кент должен остаться цел, братья. Ни к чему разорять свой собственный дом. Это поступок, достойный глупца. А разве мы с вами глупцы?

— Я согласен, — сказал Олаф подумав. — Сигурд говорит дельные вещи. Лучше стричь овцу, чем снимать с нее шкуру.

— И я, — кивнул Болли.

— Согласен!

— Согласен!

— Дерьмо какое-то, но я тоже согласен! — встал ярл Хальфдан Черный. Если мне заплатят как следует, я не трону в Кенте ни одной бабы. Даже если они все сами разденутся, лягут и раздвинут ноги. Я сделаю, как ты сказал, конунг, но я сам выберу себе землю! Мне не нужны болота или косогоры. Я возьму добрую пашню и сочные луга около реки. Я хочу, чтобы мой старший брат[541] подавился слюной от зависти!

— Выходим завтра! По последней! — Сигурд поднял кубок. В город как раз успели подвезти новую партию вина.

* * *

В то же самое время. Александрия. Префектура Египет.

Глупая смерть предателя Хонзы надолго погрузила в задумчивость господина майора государственной безопасности. Именно такое звание носил сейчас Коста, который с немалым интересом прочитал пергамент, украшенный затейливыми вензелями и оттисками печатей. Это был патент,