Шелковая тень любви (СИ) - Ксения Вайсман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сяду.
– Ну, а адвокат-то у тебя есть?
– Да, невеста нашла.
– А ты вообще кто?
– В смысле? – уточнил суть вопроса Роман.
– Ну, на воле кем был?
– А какая сейчас разница? Здесь-то я никто.
– Сечешь фишку, молодец, понтовых тут не любят. Но по тому, как ты ловко расправился с крысой, видно, что крови ты не боишься. Что детство трудное?
– Почему? Нет. Детство-то как раз у меня замечательное было. Вырос в интеллигентной питерской семье. Отец – ученый, доктором химических наук. Да я и сам химик. Окончил аспирантуру, кандидат в доктора, – с какой-то усмешкой над самим собой рассказывал Роман.
– Темнишь ты чего-то. Не похож ты на ученого. Ты на братка больше смахиваешь. Не простой ты пацан, ой не простой, как пить дать. Бизнесмен что ли?
– Ну, можно и так сказать…
– О, не миллионер случайно? – с каким-то интересом поспешил спросить Шилов.
– Какая разница. Там, может и миллионер, а тут – никто.
– Ну не скажи, деньги везде в почете. И что ты свидетелей себе купить не можешь, которые бы сказали, что видели тебя где-нибудь в то время, когда эту девку резали? Да у тебя, небось везде связи, от братвы до прокуратуры.
– Есть знакомые…
– Ты че сидеть хочешь что ли, я никак не врублюсь?
– Заслужил, значит, сяду, – спокойно рассудил Молотов.
– Что, были все-таки грешки? По глазам вижу, были.
– Были.
– Че за история? Рэкет что ли? – предположил Шило, по жизненному опыту зная, что больших денег честно не заработаешь.
– Нет. Рэкетом я никогда не занимался. А вот за отца мстил. Не остановился вовремя.
– О, как?! Убивал? А, можешь не отвечать, по глазам вижу – убивал. Ну, родители – это святое. Я бы за отца тоже убил. Говорил же я, что не простой ты пацан. Сто пудов, со всеми авторитетами знаком. Чуешь, небось, что в случае чего, за тебя нам бошки пооткручивают, вот и ровный, как в танке.
– Не думаю. Тем более, если мне перо в бочек засунут, мне уже пофигу будет, открутят там вам что-то или нет.
– А чего сразу не сказал, что крышованый?
– Никакой я не крышованый. Если и есть знакомые из криминальных структур, то большинство из них в Питере, Коваль, например. А в Москве я только Левашова знаю, – честно и абсолютно без всякой бравады, сказал Роман.
– И ты так легко называешь такие имена? Да одно знакомство с Левашовым чего стоит! А Коваль вообще главный человек в Питере в свое время был и сейчас по нашим законам живет! Откуда знаешь-то?
– Коваль когда-то помог мне отомстить за отца, а я потом помог ему, правда уже материально. А с Левашовым у нас дома рядом, ходим друг к другу на шашлыки при случае. Ну, а еще он один из самых важных клиентов моего банка, – выпалил Роман, и вдруг задумался, а не ляпнул ли он лишнего?
– Банка говоришь? Банкир что ли? А ну-ка разрисуй-ка свою биографию поподробнее, – с явным интересом к персоне Романа, попросил Шилов.
– Меня зовут Роман Валентинович Молотов, – спокойно начал рассказывать Роман, вовсе не желая производить какое-либо впечатление, тем более, он оставался абсолютно уверен, что здесь мало кто увлекается изучением имен из большого бизнеса.
– Стоп. Молотов говоришь? Я вот про Молота слышал. Не ты ли это, ненароком? – неожиданно для Романа, спросил его Шило.
– Ну, допустим, некоторые люди меня так называют…
– Ясно. Ты при Ковале был, говорят, в каком-то деле ему помог, а потом ты в «честный» бизнес свалил, так?
– По сути да.
– И что в натуре банкиром заделался?
– Ну, да… У меня контрольные пакеты акций «РосФинБанка» и «РосНикеля», – ответил как на духу Молотов, хотя и не знал, чем это для него обернется.
– Нихрена! Так ты – олигарх?! Мужики – среди нас олигарх, сидит, твою мать! – на всю камеру выкрикнул Шило, – А мы его на пол? К крысам?
Все в камере утихли и уставились на Романа. Он не мог понять, чего ждать. Но ему почему-то казалось, что его сейчас замесят в костный фарш.
– Ну, Хоббит, чего уставился? – обратился к кому-то Шилов, – Освобождай место, иерархия, твою мать!
Хоббит, похватал свои вещи с нижних нар напротив Шилова, и закинул шмотки наверх, а те, что там лежали до этого, сбросил на пол, туда, где сегодня ночевал Молотов. Хозяин вещей с верхних нар не сказал ни слова и спокойно расстелил себе на полу одеяло. Роман сидел абсолютно офигевший и ничего не понимал.
– Рома, Рома. Какой ты к черту Рома? Молот, он и в СИЗО – Молот. Да тебе же отмазаться ничего не стоит, а ты какого хрена тут сидишь? Таких, как ты не сажают!
– Почему? Ходорковский же сидел! – подметил Роман.
– Ты дурак что ли? – изумлялся Шило, – Ты что думаешь, тебя невеста ждать будет, или твои миллионы тебя дождутся?
– Нет. Не думаю. Да и не в деньгах счастье. Я был счастлив лишь однажды, и тогда у меня из доходов одна стипендия была.
– Странный ты. Ладно, отдыхай. Вопросов больше не имею. Но только одно имей в виду, главный здесь все равно я. Такие у нас законы.
– Я знаю. Ни на что не претендую. За нары спасибо.
На удивление своих сокамерников, Молот продолжал вести себя тихо и спокойно, не «быкуя» и не «понтуясь». Хотя и мог бы вообразить себя царем и богом. Но при этом, наверняка, кто-нибудь, да проучил бы его, за неподчинение общим законам. Роман все хорошо понимал. Его приняли, дали место, его «уважают», и он «охраняется» Шилом, – этого более, чем достаточно, о большем в этих условиях он и мечтать не мог.
– Рома, я серьезно, я же переживаю, – говорила Рита, не понимая его шуток.
– Все нормально. Правда. Мне дали полку на нижних нарах, никто не залупляется, все дышат в мою сторону ровно.
– У меня такое ощущение, что ты уже смирился. Неужели ты не хочешь выйти? – удивлялась его спокойствию Рита.
– Марго, я – реалист, я прекрасно понимаю, что кто-то очень грамотно меня подставил, а значит, я сяду. А, знаешь, я, наверное, это заслужил. Я слишком увлекся властью и деньгами.
– Молотов, это ты говоришь? Я тебя не узнаю! – покачала головой Рита.
– А ты скажешь, что это не так? Да, я не убивал Жанну, но это не значит, что мне не за что сидеть. Знаешь, сегодня мне снился Леший. Снилось, как я убил его. Я проснулся и не мог поверить в то, что оказался когда-то на это способен. Не верилось, что это сделал я. Я сам себя немного боюсь… Я столько времени ни с кем не считался, отталкивался лишь от своих желаний, и мне было все равно, чего хотят другие. И знаешь, чего я боюсь? Что когда
