Передача лампы - Бхагван Раджниш

Даже великие люди, подобные Махавире и Гаутаме Будде, оставались в каком-то смысле частью мира, где господствовали мужчины, и они не могли против этого бунтовать. Сейчас мужчина и женщина впервые вместе, работают над одним и тем же переживанием, и, естественно, когда противоположные энергии работают вместе, возникает больше игривости, больше юмора, больше смеха, больше любви, больше дружелюбия — тех качеств, которые делают нас человечными.

Старые святые были почти бесчеловечными, сухими. Быть сочными противоречило их духовности. Сочность, по моему мнению, сама основа духовности; если духовный человек не может быть сочным, тогда кто может? Если те люди, что находятся в поиске предельной истины, не могут праздновать, тогда никто другой не имеет права праздновать. Но все традиции настаивали не на праздновании, а на воздержании, и с помощью воздержания они порождали в людях такие психологические расстройства, что вопрос духовного роста не стоял.

Изначально вы должны быть психически здоровы — они были психически больны.

Я хочу, чтобы мои люди были естественно, биологически, физиологически, психологически — на каждом уровне — здоровы. Только тогда, здоровыми шагами, они могут двигаться к здоровой духовности. И их духовность не будет ничему противостоять, их духовность будет включать все, что ниже ее. И, как следствие, она будет гораздо богаче.

Для меня духовность, которая делает вас беднее по всем направлениям вашей жизни, — это медленное самоубийство. Это не духовно. Это не случайное стечение обстоятельств, что все старые духовные традиции настроены против меня: то, что я пытаюсь сделать, — это вырвать их с корнем до самого основания. Если мне это удастся, тогда десятки тысяч духовных прошлых окажутся неверными.

Поэтому мой эксперимент принципиальный, безусловный, судьбоносный, и, по моим ощущениям, ревность можно преодолеть только тогда, когда существует возможность для ревности; секс можно преодолеть только тогда, когда существует возможность для секса: все что угодно можно преодолеть только тогда, когда существует возможность.

Старые традиции пытались ввести людей в заблуждение, разделив их, и не было самих возможностей, и мало-помалу монахи и монахини начали верить, что они вышли за пределы ревности, вышли за пределы секса. Реальность же была полностью противоположна: они не вышли за пределы, они подавили с помощью всевозможных религиозных ритуалов. Женщина подавила все то, что нуждается в мужчине; мужчина подавил все то, что нуждается в женщине, и так глубоко, что они сами перестали осознавать, что оно есть.

Китайская история гласит: одна женщина много лет служила мастеру. Он жил в хижине за городом, а эта женщина была очень богата, она приносила ему самую изысканную пищу и обеспечивала его всем необходимым. Ему не нужно было просить подаяние: эта женщина сама приносила все в его хижину. И он стал очень великим святым.

Женщина состарилась. Накануне смерти, всего за один или два дня, она сильно заболела и почувствовала, что пришло ее время. Она позвала из города проститутку — очень красивую женщину — и сказала ей: «Какой бы ни была твоя цена, я заплачу, но мне нужна одна простая вещь. Посреди ночи пойди к тому монаху, которому я поклонялась всю свою жизнь. Он думает, что вышел за пределы секса, я тоже в это верю, но не было никакой возможности проверить.

Иди в полночь — он в это время медитирует — постучи в дверь, зайди внутрь. Сбрось с себя одежду, обнажись и запоминай все, что он скажет или сделает, потом возвращайся ко мне. Какая бы ни была твоя цена, я заплачу».

Проститутка ответила: «В этом нет ничего сложного». Она ушла, постучала в дверь, монах открыл. Она в то же мгновение сбросила свое одеяние — на ней было одно платье — и предстала, обнаженная, перед монахом.

Монах закричал: «Что ты делаешь!» — задрожал и, прежде чем женщина смогла ответить что-либо, выбежал за двери. Она вернулась к старой женщине и сказала ей: «Ничего особенного не произошло. Он открыл дверь, я сбросила одежду, он задрожал, закричал: „Что ты делаешь? Зачем ты сюда пришла?“ — и через открытую дверь сбежал в лес».

Женщина сказала: «Я потратила свою жизнь, служа этому идиоту. Возьми свои деньги и сделай еще одну вещь, за это я тоже заплачу сколько попросишь — пойди и подожги его хижину!»

Эти монахи и монахини принуждены своими религиями жить отдельно, и иногда, если вы вчитаетесь в их писания, это выглядит просто смешно. Джайнский монах, прежде чем сесть, интересуется: «Здесь прежде не сидела никакая женщина?» Должно пройти как минимум девять минут. Не знаю, как они выдерживают эти девять минут! Только потом он подметет место своей маленькой метелкой, сделанной из мягкой шерсти, чтобы не убить ни одно маленькое насекомое или муравья, потом он разложит свою бамбуковую подстилку и сядет на нее.

Я спросил у этих людей: «Почему девять минут?»

Они ответили: «После того как здесь посидела женщина, в течение девяти минут продолжаются ее вибрации, они могут побеспокоить монаха».

Я сказал: «Что у вас за монахи? Обычных людей это не беспокоит. Монахов беспокоит? Это просто показывает, что они непрестанно думают о сексе и ни о чем другом».

Было выявлено, что обычные мужчины думают о женщинах как минимум один раз за девять минут. Возможно, за тысячи лет эти люди как-то высчитали, что в течение девяти минут существует опасность, но опасность не в вибрациях, опасность — в уме мужчины. Каждый мужчина в течение дня каждые девять минут как минимум один раз думает о женщинах. Женщины немного духовнее: они думают о мужчинах всего один раз за восемнадцать минут — в два раза более духовны.

Основная причина разъединения мужчины и женщины заключалась в том, чтобы одним ударом разрушить многое, иначе вам потребуется много ударов, и все равно вы не сможете разрушить их до самых корней. Серьезность в религиозных людях не имеет ничего общего с духовностью, она связана с тем, как они живут, разлученные со своими сердцами.

Только что в Германии мы выиграли в суде дело против немецкого правительства, которое пыталось доказать, что я не религиозный человек, потому что на пресс-конференции я сказал, что я не серьезный человек. Их довод заключался в том, что религиозный человек обязан быть серьезным. Они идут рука об руку, их нельзя разделять — если человек говорит, что он не серьезный, как он может быть религиозным?

Если заглянуть в прошлое, тогда то, что говорил адвокат со стороны правительства, правильно. Все религиозные люди были серьезными.

Но судья, похоже, читает мои книги, потому что в своем заявлении он сказал, что, так как это было на пресс-конференции, мы не знаем, в каком контексте я сказал, что я не серьезный человек. «Вы должны доказать это по написанным им книгам, и даже если он говорит, что он не серьезный, это неважно, потому что то, чему он учит, религия. Он учит тому, что человек — это не тело, что человек — это не ум, что человек — это сверхъестественное, духовное существо». Он процитировал из моих книг и настаивал на словах сверхъестественное духовное существо.

Он сказал: «Этого достаточно, чтобы считать его религиозным и чтобы считать религиозными его людей. То, что он сказал на пресс-конференции, не относится к делу». Он вынес вердикт в нашу пользу, но правительственный адвокат пытался доказать, что не серьезный человек не может быть религиозным.

Если бы я был на месте судьи, я бы не приводил никаких цитат, я бы боролся за самую суть, что серьезность и религиозность, на самом деле, не могут быть вместе, потому что серьезность — это заболевание, заболевание души, а когда душа больна, человек не может быть религиозным.

Религиозный человек должен быть радостным, полным юмора, смеха, любви.

Безусловно, это один из самых важных вкладов, которые мы пытаемся внести. Этому будут противиться все традиции и все религии — весь мир, потому что мы доказываем, что на протяжении десяти тысяч лет они ошибались, и это ранит их эго. Они бы предпочли уничтожить нас, вместо того чтобы принять тот факт, что духовность должна быть полна смеха, полна юмора, полна игривости, потому что тогда нет тревог, нет проблем, нет мучений, и человек расслабился в глубоком отпускании с существованием.

Почему он должен быть серьезным?

Но это идет вразрез со всем прошлым. И это не единственное, в чем я иду против всего прошлого; по многим вопросам я иду против всего прошлого по той простой причине, что прошлое находилось под властью мужчин и только мужчины создавали правила, не принимая в расчет женское начало.

Женское совсем не принималось во внимание, но трагедия в том, что, если человек не принимает во внимание женское, он самого себя делит пополам, и как только он отрицает женское вовне, он отрицает женское и внутри — и вы создали шизофреника, не духовное существо. Ему требуется психологическое лечение, не поклонение.