Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера

— Будешь жалеть, Никодим, когда турки, споймав тебя вот на этом берегу, на цепь в остроге посадят да баландой будут раз в день кормить! — хохотнул другой матрос. — Благо, времени там будет хоть отбавляй…

Матросы дружно рассмеялись.

— Прекратить травлю! — раздался в темноте голос старшего унтер-офицера. — Поспешайте, мать вашу так! А то не успеем…

Авральная работа продолжалась, и на рассвете старший офицер уже доложил командиру, что его распоряжения выполнены: часть угля выброшена за борт, судно облегчено, а с кормы заведен верп.

— С богом, Андрей Игнатьевич! — обратился Макаров к лейтенанту Скоробогатову.

— По местам стоять! С якоря сниматься! — тут же раздался зычный голос старшего офицера.

Матросы разбежались по местам.

— Пошел шпиль!

Якорный канат верпа натянулся в струну.

— Машина — полный назад!

Гребной винт вспенил воду под кормой. Судно от напряжения корпуса вздрогнуло, затем задрожало и стало медленно сползать с мели на чистую воду.

— С успехом, Степан Осипович! — радостно воскликнул Скоробогатов. — Прямо-таки гора с плеч!

— Поздравлять будете, Андрей Игнатьевич, когда подорвем первый турецкий броненосец! — сухо ответил командир.

В это время с марсовой площадки раздался взволнованный голос впередсмотрящего:

— Вижу силуэт корабля, идущего из Сулина в сторону моря!

Они быстро посмотрели в указанном направлении, но с высоты мостика так ничего и не увидели.

— Слава богу, что мы тоже скрыты утренним туманом, — с облегчением произнес Макаров. — Посему будем до темноты скрываться здесь, под прикрытием берега, — принял решение он, — а с наступлением ночи начнем действовать, выдвигаясь к Сулину. Усильте, Андрей Игнатьевич, наблюдение! А я, пожалуй, пока что отдохну после бессонной ночи, — он стал устало спускаться с мостика.

Близится полночь. Тишина. Катера под парами уже спущены на воду, на большие номерные с малых поданы буксиры.

— В добрый час! — напутствовал Макаров командиров. — Я остаюсь на «Константине». Надо учесть опыт батумской неудачи, — пояснил он, видя недоумение на лицах офицеров. — Отсюда мне будет легче руководить сбором катеров после их выхода из атаки, чем с «Минера». Старшим назначаю лейтенанта Зацаренного…

…Турецкие броненосцы совсем рядом. Уже слышны на них чужие голоса и перекличка часовых.

Вдруг лейтенант Зацаренный, спуская мину за борт катера, поспешил и ненароком намотал ее буксир на гребной винт. Катер остановился. Слышались только его глухие проклятья — не хватило отважному лейтенанту выдержки и хладнокровия.

В сердцах он махнул рукой лейтенанту Рождественскому, чей номерной катер находился рядом, в сторону ближайшего турецкого броненосца, что означало: «Атакуй!». Заревела мощная машина, и тот, набирая полный ход, устремился в атаку.

Турки, конечно, тут же обнаружили его по громкому шуму и открыли по нему ружейный огонь. Однако Рождественский, несмотря на обстрел, хладнокровно приблизился к броненосцу и, круто развернув катер, подвел мину под его борт. Раздался оглушительный взрыв, заложивший на мгновение уши, а вслед за ним и дружное «ура!». Одновременно с броненосца был произведен первый орудийный выстрел в ответ, при вспышке которого ясно обрисовался огромный столб воды, поднятый миной. Броненосец стал крениться, а катер — быстро уходить от атакованного им противника.

В это время лейтенант Пущин на своем номерном катере шел в атаку на другой броненосец.

Неожиданно его катер начал терять ход, двигаясь лишь по инерции. «Винт!» — мелькнула догадка, и лейтенант сам прыгнул в воду. Держась одной рукой за борт, он освобождал винт от неизвестно откуда взявшегося конца, дюйма в четыре толщиною. «Конец буксирного троса, — предположил он. — Видимо, при крутом повороте намотался».

Как только гребной винт был освобожден от троса, катер тут же рванулся вперед.

— Стоп машина! — отчаянно прокричал машинисту в переговорную трубу боцман с мостика, а сам метнулся на корму помогать минному унтер-офицеру и матросу втащить барахтающегося в воде командира.

— Не зацепило винтом, ваше благородие?! — озабоченно спросил он.

— Бог миловал… — слабо улыбнулся лейтенант.

Из люка машинного отделения показалась голова машиниста.

— Что тут у вас случилось? — тревожно спросил он, удивленно глядя на командира, с которого потоками стекали струи воды.

— Ты почему сразу же не перевел маневровый клапан на «стоп»?! — набросился на него боцман.

— Хорош, ты, однако, Селиверстов! — огрызнулся тот. — Их благородие за борт, а ты, значит, ручки в брючки?! — и обратился, уже оправдываясь, к лейтенанту: — Кочегар шурует топку, я, ваше благородие, поддаю и поддаю пару в машину, а катер ни с места!

— Прекратите базар! — прикрикнул на них командир. — Не время! Боцман — к штурвалу! Машинист — полный вперед!

— Есть, ваше благородие! — дружно ответили те и бросились исполнять команды.

Тут по ним открыл орудийный огонь еще один броненосец. Пущин стал вести катер зигзагами, пытаясь сбить турецким канонирам прицел, но все-таки судно вдруг вздрогнуло от удара, а затем, кренясь, стало медленно погружаться в воду.

Убедившись, что спасти его уже невозможно, командир в отчаянии воскликнул:

— Вот расплата за задержку! — и громко приказал: — Всем покинуть катер!..

Достигнув вплавь берега, вся команда была схвачена турками и пленена.

Моральный эффект сулинского похода «Константина» оказался чрезвычайно велик. Турки почувствовали, что их флоту угрожает серьезная опасность не только на Дунае, но и на дальних подступах к их столице. Как выяснилось впоследствии, турецкий броненосный корвет «Иджалие» был поврежден настолько основательно, что вышел из строя до самого конца войны.

За успешную операцию на Сулинском рейде лейтенант Макаров был награжден орденом Владимира IV степени с бантами, а лейтенант Рожденственский — орденом Георгия IV степени. Эта удача не только подняла авторитет Макарова, но и вселила в командование Черноморского флота уверенность в возможности организации противодействия турецкому броненосному флоту.

Глава четвертая

Триумф командира «Константина»

Макаров уже на собственном опыте убедился, что и шестовые, и буксируемые мины недостаточно надежны. Мало того, мощность их зарядов была явно недостаточна для нанесения серьезных повреждений турецким бронированным кораблям.