Мийол-ученик - Нейтак Анатолий

Сократившийся резерв Мийола делал его малозаметным и нестрашным. Пастырь успешно замаскировался за счёт одного из своих амулетов. Поэтому «на виду» для голохвостого осталась только Амфисбена Урагана: достаточно сильная, чтобы принять в расчёт, но недостаточно, чтобы испугаться её и сбежать в панике. В конце концов, логово принадлежало младшему зверодемону! Он просто не мог сдать его без боя!

На том и погорел. Фигурально выражаясь.

Ему, даже раненому, ещё хватило сил и скорости растерзать первого вторженца. И, наверно, хватило времени удивиться, когда это подобие змеи лопнуло, вспыхнув напоследок маревом рассеивающейся впустую маны… а потом подчинитель пустил в ход сцепку.

На том очередной эпизод Охоты, можно сказать, завершился. Голохвостая тварь была и сильна, и опасна — магические звери пятого уровня иными не бывают. Но в части ментальной стойкости даже близко не стояла рядом с цыпопугаем. По уверениям Пастыря, он мог сцеплять грызуна, заставляя выполнять любые команды, минут двадцать, если не все полчаса.

Чтобы выбраться из норы вместе с добычей и уже там вскрыть яремную вену младшему зверодемону, люди потратили едва ли треть от этого срока. После чего, осматривая добычу в безопасном (то есть мёртвом) состоянии, сделали неприятное открытие.

Ну, или как минимум неоднозначное.

— ЛЭ06-МУ7-С042-0032? Что это может значить?

— Я вижу два варианта, — отвечая, подчинитель рвал траву и пытался получившимися пучками отчиститься от вонючих следов экскурсии в нору… не особо успешно. — Либо у нас тут завёлся идиот-шутник, полагающий, будто клеймить магических зверей и отпускать их — дофига забавно. Либо мы выловили беглеца из лабораторий, принадлежащих Миткачо.

— Или других химерологов.

— Или так. В любом случае Миткачо будет интересно… вот это.

— Ещё бы. Если длина клейма хоть что-то значит, то поставивший его экспериментирует с магическими зверями в масштабах прямо промышленных. И если это не работа Миткачо, то явное и наглое нарушение их монополии. Кстати, как в Лагоре относятся к ним?

— Нейтрально. Гильдия старая, сильная, укоренившаяся повсюду… хотя их влияние выше среди Рубежных Городов верхней и правой дуг. А у нас есть только небольшое представительство.

— Или не только оно.

— Или не только оно, — уныло согласился Пастырь. — Вот надо нам было вляпаться во всё это, а? Если таково твоё везение, то я уже жалею, что взялся поводить тебя по чернолесью!

— Как я понимаю, скрыть инцидент — не вариант?

— Нет. Чем шире огласка, тем меньше шанс, что с нами случайно произойдёт нечто такое…

— Неприятное?

— Угу.

— Тогда, может, стоит вызвать черепашку? Или кого там вызывает тот тревожный арт.

— Ха! Да ты знаешь, сколько стоит одноразовая сигналка?

— Нет. Но мне кажется, что причина для активации достаточно весома.

— И то верно. Ладно! Вызываю.

— А я пока откромсаю кусочек от магического органа этой… твари.

— Только кусочек?

— Для катализатора мне много не надо.

— Ну смотри. Это твои риски.

Новичок 7: снова Лагор

После экстренного возвращения в укреплённый лагерь вместе с Пастырем и сдачи трупа клеймёного голохвостого пара подмастерьев поспешила вернуться в чернолесье.

Ну, как — поспешила? На случай возникновения вопросов остаток третьего дня четвёртой недели они всё же провели в лагере. Подчинитель воспользовался случаем, познакомил призывателя с рядом своих коллег и устроил небольшую экскурсию по хозяйству (Мийола особенно поразили вольеры риск-зоны, где Жестокие Акриды оказались далеко не самыми опасными тварями — и даже требующими не самых специфических условий!).

А ещё затащил временного напарника на часовой концерт одного из Охотников.

Невысокий рангом Воин почти профессионально играл на арбессе и неплохо, несмотря на заметную хрипотцу, пел; ему в помощь нашлась пара аккомпаниаторов: целительница с каэли вместе со стройняшкой-Воином, отменно чувствующей ритм, что помогало виртуозно управляться с барабанами. Все трое объединялись так явно не впервые, площадку под облаками огородили звуковым пологом, создающим почти такое же ощущение, как от пребывания в концертном зале. В общем, развлечение вышло душевное, собравшее всех, кто хотел и мог отвлечься от дел. Мийол нисколько не пожалел об участии в этом вечере.

А вот на четвёртый день оба подмастерья полным составом — те же и звери — вернулись к Охоте. Причём тандем из живого Младшего Демонического Конга (наковальня) и призванной Молниеносной Демонической Крысы (молот) с поддержкой фиксирующих и подчиняющих чар Пастыря в качестве страховки оказался настолько эффективен, что к концу шестого дня пришлось заканчивать рейд. По причине прозаической и приятной: в пространственных коробах — двух сравнительно объёмных, путешествующих на горбу Кошмарного Лося, и даже компактном коробе гномьей работы за спиной Мийола — попросту закончилось свободное место.

Даже при поверхностном взгляде (и с учётом последующего честного дележа добычи с выделением Пастырю несколько большей доли как лидеру) становилось ясно: призыватель не только полностью закрыл кредит на обустройство в гильдии Сарекси, он ещё обеспечит себя на оставшийся до очередной экзаменации месяц. И даже сможет неплохо шикануть два-три раза… ну, если не замахиваться на нечто масштабное, обойдясь камерным празднованием в согласии со статусом полноценного — после выхода в плюс по очкам вклада — неофита.

Когда в начале седьмого дня Мийол вернулся в Лагор и обрадовал Элойн достижениями в Охоте, она загорелась организовать то самое традиционное камерное празднование. В близкую к корпусам гильдии крепилку «Дары чернолесья» отправился заказ на грядущее угощение, внутри общежития распространилась весть о том, что «новый хахаль той рыжули даёт всем поржать, ой, то есть пожрать, айда кутнём на дармовщинку!», сама Элойн потащила призывателя в Чёрный Пассаж за обновками… за его счёт… развела хлопоты, в общем.

Но — следует отдать должное — к бледному подобию званого обеда в первый день новой недели она подготовилась достойно. Собрала в крепилке почти всех, кого хотела, и даже сумела отфильтровать либо нейтрализовать более двух третей нежелательных персон (один из тех, кого комендант отрекомендовал «вечно нанюханным» базиларом, и пара его духовных братьев в ранге неофитов всё же просочились в зал вместе с уже знакомым всклокоченным брюнетом-болтуном — но оказались оперативно отсажены в дальний угол, где не особо мешали остальным).

И вот обед начался.

«Сдаётся, именно нечто подобное зовётся торжеством суеты», — подумал Мийол.

Само выражение «торжество суеты» — или «суетливое торжество», или даже «суетливый торг»: при переводе на низкую речь возможно несколько толкований в зависимости от контекста — стало крылатым после выхода классического романа Илката-безымянного под этим многозначным (и