Любящая - Даниэла Стил

— Нет… то есть да, — и он, поминутно вздыхая, рассказал ей все как есть. — Не знаю, почему я решил позвонить вам, Мэри, но вы ведь все-таки медсестра, и вы — подруга… и в прошлый раз вы были рядом… О, Господи, это погубит ее! Не знаю, как ее успокоить. Она в истерике. Я никогда не видел ее такой.

Мэри кивнула, выслушав Оливера:

— Я ее прекрасно понимаю.

— В прошлый раз было действительно так плохо, как она рассказывает?

— Нет, гораздо хуже.

— О Боже. — И, ненавидя себя за то, что спрашивает, он все-таки спросил: — А могут сделать аборт, если срок беременности — три с половиною месяца?

— Это очень опасно. — И, помолчав немного: — Вы бы хотели?

— Не я, она. Так она, по крайней мере, сказала, — всхлипывая, произнес Оливер.

— Это она со страху.

И Мэри во всех подробностях рассказала Оливеру, как проходили роды Александра. Олли в эту минуту был так восприимчив, что сам чуть не морщился от боли.

— Роды были сами по себе тяжелые, но по сути дела все страдания Беттина испытала по вине врача. Он сделал все, чтобы ей было как можно хуже.

— Она понимает это?

— Умом — да, сердцем — нет. И теперь панически боится. Мы уже говорили с ней как-то об этом. Она решила, что больше никогда не отважится на рождение ребенка. Признаюсь, если бы я прошла через такое, тоже, наверно, так поступила бы. Но, Олли, на этот раз все будет по-другому…

— Откуда вы знаете?

— Любой врач скажет вам то же самое. Разве её врач иного мнения?

— У нее пока нет акушера.

— Тогда, умоляю вас, найдите хорошего. Это очень важно. Поговорите с друзьями, наведите справки. То, что произошло в Сан-Франциско, не должно повториться.

— Не повторится. Я этого не допущу, — вздохнул Оливер. — Спасибо, Мэри. Простите, что побеспокоил вас со своими проблемами.

— Глупости, — отрезала Мэри и с улыбкой в голосе добавила: — Олли, я очень рада…

Он опять вздохнул:

— И я рад. Но просто шалею от мысли, что ей, возможно, вновь придется испытать такие муки.

— Она скоро успокоится, а вы тем временем найдите ей хорошего доктора.

Он приступил к поискам, едва положив трубку. Обзвонив нескольких приятелей, жены которых в последние годы рожали в Лос-Анджелесе, он с удивлением обнаружил, что трое из них указали на одного и того же врача и отозвались о нем как о мечте любой женщины. Оливер торопливо записал номер телефона, по которому можно было связаться с удивительным врачом, навел дополнительные справки и дрожащей рукой накрутил диск.

— Доктор Сэлберт? Меня зовут Оливер Пакстон…

И он, ничего не упуская, изложил историю Беттины.

— Приводите ее завтра утром. Ну, скажем, часов в десять?

— Чудесно. А что мне сейчас делать?

Доктор захохотал:

— Дать ей выпить. Желательно чего-нибудь покрепче.

— А это не повредит ребенку?

— Нет, если ограничиться одной-двумя рюмками.

— А можно шампанское? — Оливер еще ни разу в жизни так не волновался.

— Сколько угодно. До встречи.

— Да-да… и спасибо, — растерянно пробормотал Оливер и положил трубку.

— Куда ты идешь? — позвал его Александр.

— Я скоро вернусь.

И действительно, он вернулся очень скоро — с большой бутылкой первосортного французского шампанского. Ему хватило пяти минут для того, чтобы собрать поднос, на который он, кроме бутылки, поставил два фужера и вазочку с арахисом.

Оливер осторожно постучался в дверь спальни.

— Да? — еле слышно прозвучал из-за двери голос Беттины.

— Можно войти?

— Нельзя.

— Отлично.

И он осторожно открыл дверь.

— Я рад, когда меня встречают так приветливо.

— Господи, — простонала Беттина, увидев шампанское, и отвернулась. — Для меня это не праздник, Олли.

— Это ваше дело, мисс Дэниелз, а я могу отметить будущее появление на свет моего сына так, как того пожелаю. Кроме того, — он поставил поднос рядом с кроватью и с любовью посмотрел на Беттину, — я очень рад, что его матерью будет обожаемая мною женщина.

И он присел рядом с ней на кровать и стал нежно гладить ее волосы, но она стряхнула его руку.

— Хватит… Нет настроения.

Тогда он прилег рядом и с любовью, растроганно смотрел на Беттину.

— Девочка, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я только что говорил с Мэри, и она мне обо всем рассказала. Я понял, через какой кошмар ты прошла. Но на этот раз это не произойдет. Клянусь тебе.

— Ты звонил Мэри? — удивленно и с подозрением спросила Беттина. — Зачем?

— Потому что я люблю тебя, потому что беспокоюсь за тебя, потому что не хочу, чтобы ты боялась.

Она заплакала, ощутив в его голосе подлинную заботу.

— Ох, Олли, как я тебя люблю… дорогой мой… — Она рыдала в его объятиях.

— Успокойся, все будет отлично.

— Обещаешь? — она посмотрела на него по-детски доверчиво.

— Обещаю. Завтра мы пойдем ко врачу, от которого без ума все женщины.

— Ты уже нашел мне доктора? — в ужасе воскликнула Беттина.

— Конечно. Я злой и ужасный. Разве ты этого раньше не замечала?

— Да… Замечала. А как ты отыскал этого доктора? — улыбнулась она и поцеловала его в ухо.

— Спросил у приятелей, жены которых недавно рожали, потом поговорил по телефону с ним самим. Произвел неплохое впечатление.

— Что он сказал?

— Велел тебе выпить шампанского. Назначение врача.

И он откупорил бутылку и протянул ей фужер игристого вина.

— А это не повредит ребенку? — с сомнением просила Беттина, принимая фужер. Оливер засмеялся. Беттина рассказывала ему, что Джон во время беременности запрещал ей пить даже кока-колу.

— Нет, любовь моя, не повредит. — И он радостно посмотрел на Беттину, довольный, что она загодя беспокоится о будущем ребенке. — Вот увидишь, у нас родится замечательный сын. Или дочь.

— Откуда знаешь, что замечательный? — улыбаясь, спросила Беттина. По ее глазам было видно, что она наконец-то успокоилась.

— Потому что это будет наш ребенок.

46

— Тебя к телефону, толстуха! — позвал Олли с крыльца.

Беттина играла с Александром на заднем дворе. Она недавно купила ему новые качели и теперь, выпятив огромный живот, раскачивала сына так, что тот взлетал чуть ли не до небес.

— Сейчас подойду, дорогой, — сказала Беттина и заковыляла к черному ходу на кухню. Проходя мимо Олли, она бросила на него неодобрительный взгляд. — Никогда не называй меня так, верзила нескладный. В последнее время ты что-то очень много болтаешь, а я прибавила всего-то четырнадцать фунтов.

— Твой доктор, наверно, не умеет пользоваться весами.