Близнецы-соперники - Роберт Ладлэм

Это была большая книга. И даже не книга, а толстенный тяжелый фолиант. Регистрационный журнал!

Жена раскрыла дверцу автомобиля и держала ее, пока племянник, подхватив безногого под мышки, втаскивал его внутрь. Гольдони заерзал и задвигался; жена перекинула ему через грудь ремень безопасности и пристегнула к сиденью.

Эндрю отчетливо видел профиль бывшего альпийского проводника. Он снова навел бинокль на регистрационный журнал. Гольдони сжимал его в руках, точно J сокровище, с которым не мог расстаться ни на секунду. Потом Эндрю понял, что в руках у Гольдони есть что-то еще — очень знакомое и привычное глазу военного. Между переплетом книги и грудью альпийца поблескивал металлический предмет. Это был ствол небольшого, но мощного обреза — таким обычно пользуются враждующие итальянские кланы на юге страны. В Сицилии. Его называют «lupo» — «волк».

С расстояния больше двадцати ярдов он бил не очень точно, но с близкого расстояния мог уложить человека наповал, да еще отбросить тело футов на десять.

Гольдони оберегал свои фолиант с помощью оружия куда более эффективного, чем спрятанный в рюкзаке Эндрю «магнум». Эндрю перевел бинокль на племянника Гольдони. У того в одежде появилась новая деталь: пояс с пристегнутой к нему кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета. Судя по рукоятке пистолет был крупного калибра.

Так вот как оба альпийца охраняют свой журнал! Никто бы не смог приблизиться к нему. Что же это значит?

Господи! Фонтин вдруг все понял. Записи! Записи путешествий в горы. Ничего другого и быть не может. Ему никогда в голову не приходило -и отцу тоже! — спросить, велись ли подобные записи. Особенно после стольких лет. Боже, ведь полвека миновало!

Но отец — и его отец — говорил, что Гольдони были лучшими проводниками в Альпах. Профессионалы с такой репутацией, конечно, должны были вести записи! Это самое естественное дело. Записи всех совершенных ими походов в горы за многие десятилетия.

Итак, Гольдони солгал. Сведения, необходимые Фонтину, были у него. Но Гольдони не сообщил их своему гостю.

Эндрю продолжал наблюдение. Племянник сложил кресло, открыл багажник, бросил туда кресло и побежал к левой передней дверце. Он сел за руль, а жена Гольдони захлопнула правую переднюю дверцу.

Машина выехала на шоссе и помчалась в Шамполюк. Жена Гольдони вернулась в дом.

Майор продолжал лежать в траве. Обдумывая, что делать дальше, он медленно положил бинокль в футляр и застегнул кнопки. Можно броситься к спрятанному «лендроверу» и поспешить вдогонку за Гольдони, но зачем? К тому же риск очень велик. Альпиец, конечно, калека, но «lupo» в его старческих руках может с лихвой компенсировать увечность. Да и мрачный племянник не задумываясь пустит в ход свой пистолет.

Если этот регистрационный журнал и есть тот самый ключ к разгадке, который ищет Эндрю, то они его увозят, чтобы спрятать. Но не уничтожить — никто не станет уничтожать столь ценные записи.

Надо убедиться. И только тогда действовать.

Забавно. Эндрю не предполагал, что Гольдони самолично пустится в путь, — он думал, что приедут к нему. То, что Гольдони сорвался с места, означает, что началась паника. Безногий старик, который целыми днями сидит дома, не стал бы вдруг, с риском для себя, вылезать из своей берлоги, не имея на то достаточно серьезного повода.

И майор решился. Обстоятельства благоприятствовали — жена Гольдони осталась в доме одна. Прежде всего, он выяснит, является ли этот гроссбух именно тем, что он ищет, а потом узнает, куда отправился Гольдони.

Тогда и решит: преследовать их или оставаться здесь и ждать.

Эндрю поднялся. Нет смысла терять время. Он направился к дому.

— Здесь никого нет, синьор, — сказала старуха, испуганно и изумленно глядя на него. — Мой муж уехал с племянником. Они поехали играть в карты в городок.

Эндрю молча оттолкнул старуху. Он прошел прямо в спальню Гольдони. Там ничего не было, кроме журналов и старых итальянских газет. Он обыскал стенной шкаф, нелепый и трогательный. Штаны с приколотыми к поясу штанинами. Ни книг, ни регистрационных журналов, похожих на тот, что увез с собой старый альпийский проводник.

Он вернулся в гостиную. Перепуганная старуха стояла у телефона и трясущимися пальцами коротко постукивала по рычагу.

— Провод перерезан, — подойдя к ней, спокойно сказал он.

— Нет, — прошептала старуха. — Чего вы хотите? У меня ничего нет. У нас ничего нет!

— Думаю, что есть! — ответил Фонтин, оттолкнув ее к стене и приблизив к ней перекошенное от злости лицо. — Твой муж мне наврал. Он сказал, что ему нечего мне сообщить, а сам уехал и увез какую-то очень большую книгу. Это журнал записей, верно? Старый регистрационный журнал, в котором описан подъем в горы пятьдесят лет назад. Журналы! Покажи мне журналы!

— Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор! У нас ничего нет. Мы живем на пенсию!

— Заткнись! Покажи мне журналы!

— Прошу вас!

— Старая сволочь! — Фонтин схватил старуху за седые волосы, дернул ее вперед, а потом вдруг с силой ударил затылком по стене. — У меня нет времени. Твой муж мне наврал. Покажи мне журналы! Живо! — Он снова схватил ее за волосы и еще раз ударил головой о стену. На морщинистой шее показалась струйка крови, глаза наполнились слезами.

Майор понял, что перегнул палку. Он принял оперативное решение. Ему это было не впервой: в Наме ему встречалось немало несговорчивых крестьян. Он оторвал женщину от стены.

— Ты меня понимаешь? — заговорил он ровным голосом. — Я зажгу спичку у тебя перед глазами. Ты знаешь, что потом произойдет? Я спрашиваю в последний раз. Где журналы?

Жена Гольдони, рыдая, повалилась на пол. Фонтин удержал ее, схватив за платье. Она указала дрожащей рукой с трясущимися пальцами на дверь справа.

Эндрю поволок ее по полу. Ударом ноги он распахнул запертую дверь и вытащил свою «беретту». В комнатке никого не было.

— Выключатель! Где?

Старуха подняла голову, рот у нее был открыт, дыхание прерывистое. Она скосила глаза налево.

— Lampada, lampada[8], — прошептала она.

Он втолкнул ее в комнатку, потом нашел лампу. Женщина, дрожа, скорчилась на полу. Свет от лампы отразился в застекленных книжных стеллажах у противоположной стены. Пять полок, сплошь уставленные книгами. Он попытался сдвинуть стекло на средней полке. Стекло не поддавалось. Он попробовал остальные. Все заперто.

Рукояткой «беретты» он разбил стекла двух полок. Свет от лампы был слабым, но достаточным. На корешках отчетливо виднелись выцветшие рукописные буквы и цифры.

Каждый год был поделен на полугодия. Тема различались по толщине. Все книги были самодельными. Он взглянул на верхнюю полку. Там стекло уцелело, и отраженный свет мешал разобрать надписи на корешках. Он разбил и это стекло и несколькими взмахами ствола счистил осколки.

Первый том был помечен 1907 годом. Месяц не был проставлен, видимо, стройная хронологическая система записей появилась позже.

Он провел стволом «беретты» по корешкам, пока не дошел до 1920 года.

Том «январь — июнь» стоял на месте.

«Июль — декабрь» отсутствовал. На его место, заполняя пустое пространство, поспешно всунули том, датированный 1967 годом.

Альфредо Гольдони, безногий инвалид, опередил его. Он вытащил ключ из замка двери, за которой хранилась тайна совершенного пятьдесят лет назад путешествия в горы, и сбежал. Фонтин повернулся к жене Гольдони. Она стояла на коленях, тощими руками поддерживая свое тощее трясущееся тело.

Будет нетрудно сделать то, что он должен сделать, узнать то, что должен узнать.

— Вставай! — приказал он.

Он унес безжизненное тело через поле в лес. Луны все еще не было, в воздухе пахло дождем, небо заволокли тучи, звезд не было видно. Лучик фонарика скакал по земле в такт его шагам.

Время.Теперь главное — время. И шок. Ему необходимо вызвать у них шок. Перед смертью старуха сказала, что Гольдони поехал в пансионат. Она сказала, что они все там. Доверенные лица Фонтини-Кристи собрались вместе. К ним пришел незнакомец и не произнес нужных слов.

Глава 31

Адриан приехал обратно в Милан, но в отель не вернулся, а направился прямиком в аэропорт. Он пока еще не представлял себе, как осуществить задуманное, но знал, что сделает.

Надо добраться до Шамполюка. Убийца разгуливает на свободе! И этот убийца — его брат-близнец.

Где-то в гигантском муравейнике миланского аэропорта обязательно должен быть свободный самолетик и пилот. Или хотя бы кто-то, кто мог бы помочь ему нанять их — за любую цену.

Он гнал вовсю, опустив боковые стекла. Ветер гулял по салону автомобиля. Это помогало ему владеть собой, помогало не думать, ибо мысли причиняли ему страдания.

— На окраине Шамполюка есть небольшое летное поле, им пользуются богатые туристы, у которых есть личные самолеты, — сказал небритый пилот, которого разбудил и вызвал в аэропорт клерк из ночной смены авиакомпании «Алиталия». — Но в такое время суток он закрыт.