Падение сквозь ветер - Олег Никитин

15 июля. Сегодня я и Динника ходили с Клуппером в Казарму. Но пропустили туда только его самого, а мы остались снаружи, вместе с другими любопытными родственниками и друзьями кандидатов. А потом они все вышли, и мы перебрались на Арену. Она почти такая же, как ипподром, но гораздо меньше по размерам, и никаких перегородок и коновязей, а тем более конюшен там нет. Когда-то в старину тут постоянно устраивались состязания атлетов, да и сейчас пару раз в году, на праздники, собирается народ, чтобы поглазеть на борьбу в грязи. Я один раз, года три назад, с ребятами наблюдал за этой возней (с дерева!), но мне не понравилось – не поймешь, кто победил, морды и все остальное у борцов под конец так измазаны, что их родная мать не узнает. А имя победителя с нашего места не было слышно. На этот раз нас пропустили без всяких денег, мы расселись на единственной трибуне и стали смотреть за парнями (а было их человек сто, не меньше), как они бегали по кругу, стреляли из луков, метали копья и так далее. Я удивился, что в цель почти никто не попадал, и сказал Диннике: «Вот ведь, все эти пацаны хотят служить в гвардии или просто в охране, знают все требования, а не тренируются заранее». На что она мне ответила: «Какая разница, если у тебя две руки и две ноги, все равно примут». – «Зато потом несладко придется, если слабый – загоняют до полусмерти. И в Казарме слабых не уважают, мне отец говорил». Она почему-то встревожилась и говорит: «Я и не знала, что это так опасно». – «Ничего, Клуппер смелый, он справится», – заверил я ее. Короче, погоняли их немного, записали в специальный журнал и по домам отпустили. Занятия у них начнутся с первого августа, почти весь день будут тренироваться или в Казарме, или на Арене, или за городом, изучать всякие уложения, церемониалы и тому подобное. А нужно это вот почему: стоит, скажем, такой выпускник на посту возле императорского дворца, и к нему сам Император подойдет. И спросит: «Как служба, солдат?» И если он, например, ответит: «Да ничего, нормально!», или: «Всяко бывает!», а то и: «Погано, господин Император!», то его сразу куда-нибудь в провинцию сошлют, мелких наместников и всякие народные гулянья охранять. В общем, много чего знать надо, не только как с копьем или арбалетом обращаться, мечом махать или кулаками. А потом мы все втроем пошли купаться, благо погодка выдалась отличная. Клуппер был весь потный и грязный, но довольный собой, и всю дорогу трещал про свое собеседование с самим капитаном гвардейцев, как он ловко отвечал на сложные вопросы по военной истории и тому подобном. Динника ахала и смотрела на него во все глаза, так что мне даже немного неприятно сделалось. Вопросы-то были самые простые, вроде: «Когда празднуется день Империи и почему?», любой пятиклассник на них среди ночи ответит.

26 июля. Давненько Зубля домой не приходил! Я уже за него волноваться начал, как бы в ловушку не угодил. Завалится по старой памяти в театр, а там Наггульн спьяну его и прирежет! Надо будет у Бузза спросить, как там у него обстановка, не попадался ли им какой-нибудь зверек.

28 июля. Только я сегодня проснулся – в окно Динника постучала! «Спишь, засоня?» – спрашивает. «Вот еще, – говорю я. – И не думал даже». Второпях умылся кое-как, пока она от окна к дверям шла. Входит и говорит: «Пойдем погуляем». – «Вообще-то я даже позавтракать не успел», – признался я. «А отец у тебя уже на службе?» – «Точно». Она почему-то обрадовалась и на кухню умчалась, стала продукты ворошить. «У вас уголь-то есть? Или хотя бы торф?» – спрашивает. Оказалось, что она задумала мне завтрак приготовить! Показал ей, где всякие запасы находятся – несколько яиц, копченая курица, кучка овощей и фруктов. (На днях только на рынок ходил, а то вернулся накануне того похода вечером домой – тут одни кости и кочерыжки горой! Отец с приятелями в обед приходили и все слопали, я чуть от голода не умер. Одних сухарей и удалось пожевать.) Хотел еще печурку разжечь, но она сказала, что с горячим слишком долго возиться. Овощей в салат настругала, подлила масла и кинула соли. Казалось бы, чепуха, всякий так сумеет, но уж очень быстро она все это проделала, я и глазом моргнуть не успел. И вкусно получилось! Вот сидим мы с ней на кухне, поедаем этот салат, и тут вижу – из-за угла нахальная Зублина морда высовывается! Я говорю: «Динника, возьми себя в руки и не кричи». Она даже вздрогнула и стала озираться испуганно. «Что случилось? – спрашивает. – На мне таракан?» – «Нет, все не так страшно, – отвечаю я. – Просто Зубля решил-таки с тобой познакомиться. Наверное, ты ему чем-то нравишься». И сам этому гулящему грызуну знак подал, что ему можно заходить. Он помялся немного и вошел-таки в кухню, хотя твердо знал, что здесь ему появляться противопоказано (отличное слово, я его на рецепте микстуры прочитал). Надоело, видать, беспризорным по улицам шататься, вот и надумал навестить хозяина. Динника, надо признать, вела себя мужественно, ноги к подбородку не задирала и не верещала дурным голосом, как в прошлый раз. И мы показали класс! Зубля переворачивался через голову, гонялся за собственным хвостом, словно молодой кот, прыгал со стула на стул и даже прошел три шага на задних лапах. Не забыл мои уроки, прогульщик! После таких подвигов пришлось мне оторвать кус от курицы и угостить его нормальной пищей. А потом мы с Динникой гуляли вокруг императорского дворца и даже заглянули на ипподром и посмотрели за тренировкой лошадей. А на самом берегу Хеттики наткнулись на толпу сектантов! Точнее, сектант был один, он взгромоздился на камень и выкрикивал призывы жертвовать средства, кто сколько может. Конечно, на восстановление Храма Бога. Но я думаю, что ему на пропитание тоже что-то перепадет, иначе как бы он жил, если не работает (им устав запрещает)? «Ты веришь в его угрозы?» – спросил я. «Какие? Что во время всеобщей скорой погибели спасутся только те, кто даст ему денег?» – «А остальные погибнут в муках!». Мы громко засмеялись и двинулись дальше. Прошлись по Береговой улице, мимо азианской торговой миссии, Народного совета (народники сейчас на каникулах, будто школьники), дорогих ресторанов, ателье, сувенирных магазинов и так далее. «Я когда-нибудь буду работать в таком заведении», – сказала Динника и кивнула на вывеску престижной мастерской по изготовлению одежды (а там одевался, кажется, весь имперский двор). «Буду рад за тебя, – сказал я на это. – А я собираюсь на этой улице себе квартиру снять, так что будешь приходить ко мне в гости, на чай». Она почему-то смутилась и ничего на мои слова не ответила.

5 августа. Клуппер уже приступил к своим занятиям, я вчера вечером специально пришел к Блоббу, чтобы пообщаться с ним (с Клуппером, конечно). Он сказал, что ужасно устает, потому как почти все время они проводят в упражнениях с оружием. И склянки еще мыть приходится! Зато потом станет намного легче, когда их станут учить правилам поведения на посту (про это толкуется в специальной толстой книге, называется «Уложение гвардейской службы»). Я спросил его, примут ли курсанты участие в Дне Империи, и оказалось, что им еще рано, сперва нужно диплом получить. Да и потом, скорее всего, отправят их по каким-нибудь степным гарнизонам, а то и в болота, чтобы там Империи послужить. И только те, у кого есть «мохнатая лапа», могут рассчитывать на службу в столице. Здесь я, наверное, ничем ему не мог помочь, вот разве что с мамой поговорить, к ней довольно часто всякие важные дамы обращаются по поводу макияжа. Ей даже несколько раз предлагали открыть свой салон красоты на Береговой, чтобы составить конкуренцию одной «зарвавшейся» матроне. Но она отказалась – я слышал их громкий разговор с отцом по этому поводу, он сильно возражал и привел множество веских аргументов. (Я тогда был мал и только один из них понял: если она, мол, вздумает с этим делом связаться, то он уйдет из семьи.) По мне, так в театре все-таки лучше работать, актеры по сравнению со знатными дамами – вполне симпатичные люди, хоть и со странностями (Реннтиги, кстати, сами по себе тоже нормальные, но вот дочка у них – просто театральный бич). Представляю, каково ей будет просить за полузнакомого мальчишку у какой-нибудь заносчивой матроны. Нет уж, пусть сам пробивается в люди, достаточно с меня и того, что я с отцом поговорил. Динника тоже с нами сидела и таинственно молчала, и непонятно было, какого она мнения о предстоящих Клупперу лишениях.