Перекресток - Барбара Хэмбли

Он облокотился на стол Вароса, локтем на последние распечатки отчета о миссии на Перекрестке. Позади него тлел ало-янтарный Юпитер - яростный глаз Полифема во тьме. За плечом Дейла алмазным ожерельем блистала завеса астероидов, вокруг головы мерцали тучи межзвездной пыли. Беззаботный бог войны, бродяга-викинг, радующийся, что остался жив. После пары кружек эля он говорил чуть нечетко - как и у большинства землян, устойчивость к алкоголю у него была невелика.

-Ну и наработался я с ним, пока заводил двигатели, поднимал его и добирался до этого их "эксклюзивного загородного клуба", этого "личного Элизиума"...

Варос протянул руку и выключил голограмму, когда сенсоры в коридоре показали, что кто-то приближается. Он вытащил из плейера небольшой кубик и положил в коробку в нижнем ящике стола.

Это была единственная голограмма, которая у него осталась от друга - тот рассказывал эту нелепую историю о мальчишеских проказах и юношеских выходках. Варос знал, ему должно быть стыдно, что он до сих пор копается в этой кровоточащей ране.

Но друзья не забывают друзей.

Маккеннон позволила ему умереть.

Консилиум позволил ему умереть.

Маккеннон заставила его, Вароса - верного друга Дейла, его кровного брата, человека, чью жизнь он спас в мерзких болотах Денеба - отвернуться от Дейла, когда тот лежал и умирал, раскромсанный на клочки, но не безнадежный. Его еще можно было спасти, если быстро положить в морозильную камеру.

Но ей нужен был Дилан Ариос, нужен был Джеймс Кирк. А начальников службы безопасности во Флоте много.

Ненависть - это горькое пламя из самых глубин ромуланской натуры отдавалось железом в его желудке, серой и солью в рваных ранах его сердца.

Консилиум заплатит. У них есть над ним власть удовольствия и боли, но он знал, что есть способ это преодолеть. Его воля была его собственной.

Ярость - это самая суть воли, сказал как-то его дед. Друзья не забывают друзей. Варос всегда думал о себе в первую очередь как о капитане Флота, а потом уже как о ромуланце. Теперь он понимал, что это не так.

Шаги в коридоре принадлежали Каресе, и он дотронулся до выключателя, как только неровные шаги остановились. Многие в экипаже, особенно подчиненные, последнее время все больше и больше ее боялись. Дейл никогда этого не делал. Входите, - сказал Варос приветливым голосом.

Она начала было шипеть приветствие, потом поправилась. Вскинула голову и глаза снова стали глазами женщины. Старой, усталой и озабоченной женщины; она куталась в мягкое черное одеяние, которое носила вне службы, черные волосы были заплетены в косу, как перед сном. Она присела в кресло, которое обычно занимал Дейл, и села - прямо, а не сгорбившись, как делала иногда, забывшись.

Она сказала: - Я скорблю с тобой, капитан, - он кивнул и протянул руку. Ее ногти были похожи на длинные крючковатые когти. Она и Кези - так называли в их мире самых маленьких песчаных ящерок - играли в свои царапающие игры, и ей не нравилось всегда ему уступать.

-Ты поздно поднялась наверх.

Она вздохнула и пробежалась когтями по волосам. - Я немного поспала после прыжка, - сказала она. Пальцы ее были перепачканы шоколадом, а на одежде виднелись следы кофе. Много лет назад она была опрятнее. - Во время прыжка - и потом - Кези...был со мной из-за того, что узнал от яггхорта мятежников.

-Яггхорта мятежников? - Варос выпрямился, переводя странное, иносказательное выражение, которым она обычно описывала свое проникновение в мыслительный процесс своего лишенного чувств партнера.

Только оглушить, сказала Маккеннон, как будто большее причинило бы ему боль.

Кареса кивнула. -Я не знала, что Кези по-своему скучает по своей сущности, - мягко сказала она. - Он...Кези... - Она нахмурилась, как всегда не в силах выразить, что яггхорт сказал или подумал. За эти годы Варос выяснил, что большинство эмпатов вырабатывают собственный язык, собственные термины для связи со своими двойниками, и слово быть часто заменяет говорить или думать. Он пришел к выводу, что им трудно размышлять в каких-то вразумительных терминах, кроме изменения цветов и запахов звезд.

Она шевельнула рукой, слабым эхом движения когтей вытянула пальцы. - В любом случае он это не только он сам, - сказала она. -Как и я. В его разуме есть...ромуланская часть, как и во мне уже приличное количество от яггхорта. Да, я это понимаю, - сказала она, и ее улыбка была грустной улыбкой женщины.

-Ему было...приятно...столкнуться с Немо, яггхортом мятежников. Мысли переходили прямо из разума в разум. Кези...-Она заколебалась, заставляя себя сказать то, ради чего пришла.

-Кези присоединится к мятежникам. - Она произнесла это очень тихо, словно надеялась, что Варос просто не расслышит. Потом она вздрогнула, словно ожидая удара, а то и хуже. Она знает, подумал Варос, что сказать подобное любому капитану Флота значит подписать Кези смертный приговор - Кези, чья жизнь значила для нее намного больше, чем ее собственная.

Он знал также, что будучи капитаном Флота, он должен бы тут же стукнуть по кнопке вызова, пока яггхорт не исчез, как пропал из красноватой тьмы склада "Саваши" яггхорт "Наутилуса".

Он молчал, слушая и наблюдая.

-Кези...хотел, чтобы я сказала тебе, - мягко сказала она. - Я не знаю, зачем ему нужно, чтобы ты знал.

Да, подумал Варос, откидываясь в кресле. Под его спокойствием неслась горячая, обжигающая река ярости. Но Кези понял. Кези, чье сердце было сердцем "Саваши" и чье небрежное сознание проходило сквозь ткань корабля подобно паутине болотного паука, которая в своей обманчивой хрупкости могла покрыть сорок квадратных километров.

Он уже не в первый раз задумался, что же на самом деле знает Кези.

-А ты? - мягко спросил он. - Чего хочешь ты? - Они разговаривали на внутреннем ромуланском диалекте, которым владели оба. После многих лет по стандартам Федерации это все еще был язык их сердец.

-Конечно, я иду туда, куда идет Кези, - сказала Кареса. - Если он выберет мятежников, мятежницей стану и я.

-Он знает, как их найти?

-Не знаю. Думаю, он может снова пойти к Немо.

-А, - мягко сказал Варос и взял ее за руку. - Ну что ж, мой старый друг, как только мы доберемся до Земли и этот экипаж сойдет на берег, мы вместе станем мятежниками, я, ты и Кези. А тогда, - добавил он, понизив голос почти до шепота, - Консилиум пожалеет даже о том, что просто приказал "Саваши" войти в Перекресток или связаться с капитанами и кораблями из прошлого. Сейчас они все забыли - Кирк и его экипаж, которые подчиняются не мастерам, а долгу, как они его понимают, велению справедливости и своих сердец. Так и должно быть. Но я не забыл. И не забуду, пока жив.

Нам было бы нелогично протестовать против собственных натур, как-то сказал ей Спок. Тогда она подумала, что он ссылается на проблему, которую они тогда обсуждали - ужасающее влияние вулканской физиологии, заставляющей его возвращаться домой, на родную планету ко времени, назначенному вулканскими звездами и вулканскими генами.