Повелители теней - Майкл Кобли

Он покачнулся, когда они ударили по нему, но остался стоять на ногах, пристально глядя на отчаянно жестикулирующего шамана. Огромные руки схватили его, сдавили грудь, стали душить за шею, давить на ребра. Но он отбил их и выпустил на волю третью Песнь, Песнь Истинного Полета, выставив вперед принесенную с собой деревяшку. Собрав последние силы, он подался назад и швырнул ее во врага.

Время застыло. Могонец заметил движение Бардоу и начал отклоняться в сторону, но заговоренная палка тоже изменила траекторию полета. Шаман в панике попытался поднять руку и оградить себя невидимым щитом, но деревянный жезл пробил его, скользнул у шамана под подбородком и попал в горло.

Бардоу рухнул на колени, истратив весь свой запал, а его враг сползал по стене, окровавленный рот еще кривился, силясь вытолкнуть слова, но его глаза уже неподвижно уставились на мага, который завалился теперь набок. Стараясь высвободиться из злобных объятий чужой магии, Бардоу не подымал век, но он продолжал видеть шамана, голова которого склонилась на грудь, кровь стекала по шее, но тот отказывался умирать. Взгляд его горел ненавистью, губы безмолвно шевелились, Бардоу казалось, что он пожирает собственную агонию.

Архимага охватило отчаяние, он ощутил, что всех его сил и всего умения не хватило для победы. Смерть стояла рядом с ним. Его зрение затуманилось, не на что было надеяться…

Откуда-то из глубины дома донесся звук бегущих шагов, дверь с грохотом распахнулась, несколько голосов заговорило разом. Шаги приблизились, он с трудом осознал, что в комнате появились другие люди. Кто-то позвал его по имени, потом выругался. Послышался звук вынимаемого из ножен оружия. Потом свист клинка, входящего в плоть. Еще раз. Внезапно сила, давящая его, ослабла, взор прояснился. Кто-то распахнул ставни, и живой свет наполнил комнату. Бардоу различил контуры человека, стоящего рядом с телом шамана, в одной руке человек держал что-то — отрезанная голова, догадался Бардоу.

Человек присел на корточки рядом с ним и обеспокоенно заглянул ему в лицо:

— Архимаг, вы слышите меня? Могонский шаман мертв. Вы меня понимаете?

Человек был широкоплеч, его лицо покрывали синяки и порезы, на гладком лысом черепе виднелся свежий шрам. Бардоу начал узнавать, превозмогая себя.

— У Матери, конечно, есть чувство юмора, — прохрипел он, — если моим спасителем она решила сделать вас, господин Коррен.

Дов Коррен, председатель Совета Севера, иронически улыбнулся:

— На обратном пути мы попали в засаду, что не так уж и удивительно. Я рад видеть вас в добром здравии.

— Я чуть дышащая развалина, как вы, без сомнения, видите. Помогите мне встать. — Дов помог ему приподняться и сесть, и Бардоу продолжил: — Я осушенная чаша, прогнившее бревно, пересохшее русло… — Он замолчал, поняв, как это звучит. Потом вздохнул, провел перед глазами дрожащей рукой и посмотрел на второго человека. Даже обрадовался, разглядев, кто это. — Галдамар, оставь этот грязный трофей. Иди сюда и расскажи мне о битве.

Юный маг положил голову могонца на коврик и с омерзением рассматривал ее.

— Последнее, что я видел из битвы, — Яррама с несколькими его рыцарями, преследующими конных могонцев, которые старались удрать. Терзис помогла нескольким капитанам спасти могонского вождя от разъяренной толпы. — Он кончиком все еще обнаженного меча поскреб изображение на полу. Потом поднял меч и указал на окровавленную голову. — Мы что-то упустили.

— Поясни, — напряженно потребовал Бардоу.

Галдамар покачал головой:

— В комнате все еще есть какое-то присутствие, и голова является его частью. Мне так кажется.

— Тогда надо ее разрубить и швырнуть куски зеленокрылам, — проворчал Дов Коррен, выхватывая из-за пояса кинжал.

— Нет, стойте. — Бардоу заставил себя подняться на ноги. Он едва не упал, но Дов вовремя поддержал его. — Есть только один способ очистить это место — огонь.

— Мы сожжем тело? — уточнил Коррен.

— Комнату. Весь дом.

— Значит, надо вывести всех, — заторопился Коррен.

Галдамар убрал меч в ножны:

— Тогда начнем.

Бардоу закивал, он еще раз оглядел комнату, потом замер в изумлении, глядя в открытое окно.

Окно выходило на юг, и с такой высоты были видны почти все крыши и укрепления, жмущиеся к утесу. Там шла битва, люди размахивали мечами, самое большое оживление царило на широком каменном мосту, который соединял Главную башню со стеной. Воины обеих сторон сошлись не на жизнь, а на смерть, над головами сражающихся парило знамя — голубое поле с изображением Древа-Отца. Бардоу инстинктивно почувствовал, что у знамени находится Таврик, он ощутил исходящую от древнего символа радость и гордость, но его беспокоила судьба мальчика.

— Нашим товарищам нужна помощь, — уверенно произнес Галдамар. — Идемте, нужно вывести людей из этого проклятого места и предать его огню.

— Я с радостью помогу, — отозвался Дов Коррен. — Но мои люди все еще заперты где-то в дальней части города, я должен найти их и освободить тех, кто еще жив.

Все еще опираясь на плечо северянина, Бардоу отвернулся от окна:

— Вам можно помочь в ваших поисках. Я посмотрю. — Он поморщился от царящего в комнате запаха. — Но сначала выйдем отсюда.

Таврику казалось, что его зажало в живых тисках. Он оказался в центре плотной массы тел тех, кто называл себя Белыми Друзьями, — двух десятков молодых людей, которых Кодель отобрал из сотен добровольцев перед отбытием из Уметры. Слева от него возвышался Эйгил, мышцы на его руках бугрились — он пытался ровно держать тяжелое знамя. Справа от Таврика, не оставляя его ни на секунду, находился безымянный друг Коделя, Оружейник.

Все было тщетно. С того самого мгновения, когда он вместе с остальными забрался по приставным лестницам на укрепление, его окружили и стали прикрывать, не давая ему ни малейшего шанса выхватить меч. Сейчас Дети Охотника, которые шли вслед за Белыми Друзьями, рвались вперед, на мост, тесня наемников и загоняя их обратно в башню. Люди сражались и умирали ради него, Таврик знал это, он почувствовал только беспомощную ярость, когда увидел, как в грудь одного из Детей угодило копье и тот рухнул с моста.

Могучая рука взяла его за плечо, голос Оружейника перекрыл грохот сражения.

— Ты и так уже в опасности, — заявил он. — И все еще хочешь чего-то. Смотри, как они бьются за тебя.

Таврик согласно кивнул, но его не покидало чувство бесполезности происходящего. Он вспомнил то, что сказал ему Кодель несколько дней назад в Уметре: «Император не должен быть просто символом. Для своих подданных он гораздо больше, чем простой смертный, носящий корону. Он должен выполнять свои обязанности и делать даже больше того, что ему полагается».