Наступление бури - Рэйчел Кейн

Мы вихрем взлетели по лестнице, одолев все семь этажей и оказавшись перед дверью с надписью: «ВЫХОД НА КРЫШУ: ТОЛЬКО ДЛЯ ИМЕЮЩИХ ДОПУСК». У меня от этой беготни уже ноги горели, однако едва я вознамерилась перевести дух, он схватил меня и потащил к выходу.

— Джон! — вскричала я, заставив его притормозить, прежде чем он успел схватиться за поперечину с предупреждающей надписью «СРАБОТАЕТ СИГНАЛИЗАЦИЯ». — Джон, погоди! Что происходит?

— Ты была права насчет джиннов, — выкрикнул он в ответ. — Надо сваливать, немедленно. Это они!

Ох, черт возьми!

Высвободившись, он дернул за ручку, открывающую дверь, и к общему переполоху добавился еще и сигнал тревоги. В здании уже работала пожарная сигнализация, видимо, огонь с парковочной площадки каким-то манером распространился и на него, а когда дверь на крышу открылась, дождь и ветер мигом ворвались в отверстия с неистовством атакующих футболистов. Я пошатнулась, но Джон схватил меня за запястье и потащил наружу, прямо в этот грозовой хаос.

— Джон, — заорала я, пытаясь перекрыть длящийся отголосок грома, — здесь небезопасно! Молния…

— Заткнись! О молнии я позабочусь!

И ведь правда, он мог. Джон был Хранителем Погоды высочайшего класса, и это как раз была его стихия. Он еще не закончил фразу, а у меня уже пробежала по коже рябь, и даже мои притупленные чувства позволили ощутить нечто, метнувшееся к нам в эфире, словно атакующая змея.

Джон отпустил меня, развернулся и сосредоточил внимание на толстой серебристой стойке в углу крыши.

Ударила молния. Я нутром чуяла, что метила она в нас, но сменила направление, ударила в этот громоотвод. Система грозовой защиты здания, через сеть вмонтированных кабелей, заряд в землю. Разряд был такой, что даже на том месте, где я стояла, меня обдало жаром. Но главное, я чувствовала: нечто нацеливало эту молнию. Направляло ее. И это нечто было гораздо сильнее Джона Фостера.

Разумеется, он чуял все и сам: об этом можно было догадаться по отчаянному, напряженному лицу.

— Бежим!

Джон потащил меня вперед, к следующему бетонному бункеру на крыше. Дверь была открыта: он схватился за нее, чтобы распахнуть шире, и в этот миг ниоткуда ударила еще одна молния.

Джон не был готов к отражению этой атаки, не ожидал ее, да и растратил слишком много энергии на защиту от первого разряда. Этот был столь же силен, если не сильнее. И выпущен с явным намерением поразить нас.

Назвать то, что мне удалось собрать, силой просто язык не поворачивался, но тем не менее я попыталась удержать или отвести направленный на нас мощный энергетический выброс. Вибрирующие, мечущиеся электроны выстраивались по полюсам, образуя цепь. Требовалось от меня не так уж много… да только я и на то не была способна. Выстроить цепь так, чтобы произвести замыкание, так и не удалось: она разорвалась и стремительно распалась.

Хлестал ливень, яростно и злобно завывал ветер. Я чувствовала, что Джон отчаянно пытается спасти нас, ощущала прилив снаружи спасительной энергии, но мы уже не успевали: надежды отвести смертельный разряд не было. Кто бы ни стоял за этой бурей, он твердо вознамерился добиться своего. В отчаянии, уже не надеясь, что от этого будет какой-то толк, мы с Джоном бросились в разные стороны. Я упала на крышу, перекатилась и увидела, как молния поразила его в грудь.

— Нет!

Закричала я, или не закричала, сказать трудно: какой бы звук я ни издала, он потонул в мощном потоке энергии, ударившем в плоть. И в этой яркой вспышке я увидела стоявшего неподалеку в тенях джинна, того самого, с бриллиантовыми глазами. Тихо, спокойно, безо всякого выражения на лице, он созерцал смерть своего хозяина.

Даже не пытаясь помочь ему.

Оставшись фактически в изоляции, без связи со штабом Хранителей, Джон не получил инструкции о том, чтобы заранее отдать своему джинну приказ защищать его. По существу, он и не знал об опасности. А хоть бы и узнал, скорее всего, просто бы в это не поверил.

Джон рухнул без звука, и в ту же секунду разряд с треском погас. Несколько мучительных мгновений я ничего не видела и вслепую, практически наугад, подползла к нему по вымазанной битумом и усыпанной гравием крыше и заключила в объятия. От него исходил жар, а когда мое зрение прояснилось, я увидела черные ожоги на его макушке и ладонях. Брюки испещрили дымящиеся, с обугленными краями дыры. А подошвы туфель расплавились у него на ногах.

Я обожгла пальцы, пытаясь нащупать пульс, но сердце не билось. Оно приняло всю мощь электрического разряда, напрочь, без какого-либо шанса на исцеление, выжегшего нервную систему.

Джинн выступил из теней и подошел туда, где я сидела, скорчившись под хлещущим ливнем, с головой Джона на коленях.

— Ты мог что-нибудь сделать, — отрешенно пробормотала я. — Почему ты ничего не предпринял. Он был твоим другом.

Джинн смотрел на меня сверху вниз: капли дождя не касались его, испаряясь примерно в дюйме от кожи. Он уже начал преображение: спокойный, непритязательный юноша, каким видел его Джон, словно подрос и раздался в плечах. Волосы, ранее каштановые, посветлели до белизны, с переливчатым, опаловым оттенком. Кожа сделалась бледной, как у альбиноса. Скромная рубашка и джинсы трансформировались в богатые, светлых тонов шелк и бархат. Эту, слегка варварскую роскошь одеяния дополнило безжалостное лицо.

— Он не был моим другом, — промолвил джинн. — Хозяин и раб не бывают друзьями. Не может быть доверия там, где нет равенства.

Я закашлялась, чувствуя во рту холод дождя и привкус обожженной плоти. Мне хотелось плакать, потому что джинн был прав. Равенства не было. И то, что мы были добры к джиннам, не делало нас друзьями. Даже то, что мы их любили…

Что сделала я, призвав Дэвида к себе на службу? Разрушило ли это доверие между нами? Сколько времени потребуется на то, чтобы это предательство впиталось в него, разъело его любовь ко мне, обратив ее в яд?

Возможно, то, что в итоге обратило его в ифрита, началось с меня?

— Теперь ты свободен, — прозвучал голос за моей спиной, и я обернулась, моргая из-за заливавшего глаза дождя. Голос сразу показался знакомым — конечно же, то был Ашан безукоризненно-элегантный в своем деловом сером костюме и холодного оттенка галстуке, с глазами того же цвета, что и гроза. И уж разумеется, его не касалась ни одна капля. Он двинулся вперед, и дождь на его пути просто… исчезал. Ашан остановился в нескольких футах от меня, но ни на меня, ни на мертвеца на моих руках не обращал ни малейшего внимания. Его взгляд был устремлен к другому джинну.